Земляки.коп (СИ) - Белый Михей

— Да что за херобота унылая, сука, спать не дает? — мрачно поцедил он сквозь зубы. — Какая сука спать не дает? — еще раз выругавшись, он сфокусировал пьяный взгляд на передней части автомобильного салона, где в предрассветных сумерках с трудом угадывались очертания руля. Выпрямившись и непроизвольно скривившись от резко пронзившей от непривычных нагрузок спину боль, он нащупал торчащий в замке ключ зажигания, повернул его вправо по часовой стрелке до включения россыпи лампочек на приборной панели, но не запуская двигатель, и вернул его в исходное положение. После этого нащупал на водительской двери блок клавиш управления стеклоподъемниками, активированный коротким импульсом включения зажигания, нащупал кнопку опускания стекла передней левой двери и резко нажал на нее. Предрассветная свежесть ворвалась в салон автомобиля, резко вытеснив влагу ночного перегара и заставив Миху непроизвольно поежиться.

— Кому там, бля, спокойно не спится? — громко спросил он в открытое окно, в тоже время вытаскивая из дверного кармана верный травмат. — Ходи сюда, поговорим! — высказал он свое недовольство в темноту, одновременно передергивая затвор «Макарыча».

Выждав пару-тройку секунд и не услышав внятного ответа на свои потуги, Миха глубоко вздохнул, отчего лобовое стекло покрылось туманом. Еще раз чертыхнувшись, он завел двигатель автомобиля, выждав положенное инструкцией пиканье самодиагностики японского внедорожника перед запуском стартера, после чего включил печку, направив поток воздуха на лобовое стекло. Глядя, как постепенно исчезает на внутренней стороне ветрового стекла туманная дымка перегара и постепенно все четче и четче фокусируется окружающий ландшафт, видимая часть которого пока состояла из резко очерченной границы черных деревьев и крайне медленно начинающего подсвечивать небо яркими оттенками розового новорожденным рассветом, Миха включил ближний свет фар. И замер соляным столпом, боясь пошевелиться. Прямо перед мордой джипа, буквально в десятке метров от силового бампера, стояли силуэты двух человек, одетых во что то, весьма напоминающее форму бойцов Красной Армии времен минувшей войны. Мелкие детали экипировки, как то подсумки и пуговицы — читались довольно отчетливо, но лица как будто закрывал какой — то туман. Смотришь чуть вбок — черты лиц вроде читаются, устремляешь взгляд прямо — лица мгновенно подергиваются дымкой и мгновенно скрываются в некоей размытости, как будто нарисованные графитным карандашом, не до конца затертым некачественной одноразовой стеркой. Но, тем не менее, силуэты призрачных фигур — а призрачных потому, что Миха, хоть и с трудом, но видел сквозь них контуры растущих на другом конце поляны деревьев, силуэты напоминали оставшихся в другом времени сержанта Величко и Георгича. Боясь шелохнуться, Миха до рези в глазах наблюдал, как призраки, жестикулируя и беззвучно общаясь меж собой, двумя разнокалиберными лопатами закапывали некую яму, очень напоминающую могилу.

— Твою же ж мать! — дернулся Миха, выходя из оцепенения, и случайно нажал на клаксон. Длинный сигнал пневмогудка эхом заметался между деревьев, отражаясь от машин и палаток, пронесся взрывной волной по поляне, будя уснувших в ветвях птиц, и умчался в глубину леса, постепенно затихая вдали.

Миг — и наваждение пропало, призраки, не прекращая работать лопатами, медленно стали растворяться в свете галогеновых фар.

В ответ на сигнал Михиного внедорожника из палаток раздалось недовольное бурчание, в Уазике зажегся тусклый свет, а в джипе Георгича, на эту ночь ставшем пристанищем измотанных путников, раздалось сонное недовольное кряхтение.

— Что за несанкционированная побудка, Мишань? — из Уазика, приоткрыв дверь, зевая и потягиваясь, высунулся заспанный Вадим.

— Че там? Спьяну гудок во сне задел? — из-за откинутого клапана палатки замаячила опухшая Серегина морда.

— Кто бы еще про пьянство говорил! — беззлобно парировал Миха, постепенно приходя в себя и вылезая из машины. — Парни, я походу сейчас Георгича нашего видел, вместе с сержантом вашим. — кивнул он маячившим за спиной Сереги в глубине палатки бойцам. — Правда, в виде хрономиража.

— И как он там — живой? — в разговор влез неунывающий Пашка. Он уже успел найти целую пивную бутылку, открыл и жадно глотал из нее, стремительно возвращая себе оптимизм и хорошее настроение.

— Ага — привет тебе передавал! Спрашивал, как там Пашка с Серегой, все ли у них хорошо, хватает ли им водки?

— Да ладно?

— Прохладно!

— Че было то, Мишань? — озабоченно спросил Вадим. В отличие остальных, он выглядел намного бодрее, и в планах его было как бы побыстрей разобраться в возникшей непонятной ситуации. В глазах остальных членов отряда, за исключением бойцов из прошлого, данная ситуация читалась как «новый повод напиться».

— Да говорю же! Замерз, проснулся, решил печку включить, что бы погреться. Звуки какие то услышал непонятные. Включаю фары, что бы посмотреть, и медленно выпадаю в осадок — прямо передо мной — вон там. — указал направление Миха. — Двое с лопатами ковыряются, похожи очень на Георгича и сержанта, но только сквозь них все видно. Типа призраков!

— Это они шумели?

— Да нет, вроде не они. Звука лопат и голосов я точно не слышал, так, пыхтение какое то. Да вроде даже и не с их стороны. Не могу точно описать.

— А дальше что было? — спросил Леха.

— А дальше я дернулся и случайно сигнал задел. Они тут же стали таять, как дым в воздухе от костра рассеивается. Самое интересное, исчезают медленно в воздухе, а копать не перестают. А как совсем исчезли — тут и вы все проснулись.

— Копали или закапывали? — уточнил Вадим.

— Похоже, закапывали. — задумался, вспоминая подробности Миха. — Там яма такая была возле них — видно было по отвалам земли. Так вот, они вроде как лопатами куски земли загребали и в яму скидывали. Как будто хоронили кого то. Да, и еще! У одного малая лопатка была, а у другого — обычная.

— А у кого какая?

— Ну уж извините, парни, не рассмотрел всех подробностей! Это же все произошло в течении каких то нескольких секунд!

— Ладно, все ясно, что нихрена не ясно. В каком конкретно месте это было?

— Вон, видишь — березка тоненькая стоит, а чуть правее хрень какая-то с обломанной веткой?

— Ну да.

— Так вот примерно где — то между ними.

— А почему примерно?

— По отношению к ориентирам точно между ними, а по расстоянию к нам плюс-минус пара метров. Они же призрачные были!

— Ладно, все ясно, что нихрена не ясно. В каком конкретно месте это было?

— Ясненько. — Вадим рассеянно пошарил в карманах комбеза в поисках сигарет, и найдя искомое, немедленно закурил. Затянувшись и рассеянно выдохнув дым, он сказал:

— Это ж-ж-ж, как говорил Винни-пух, я думаю — неспроста. Хрономиражи, насколько мне память еще не изменяет — всегда появляются на том же самом месте, где это событие происходило когда — то на самом деле. По факту мы имеем что? Георгич и сержант Величко, если Мишаня не обознался — что то закапывают. Ты не обознался ведь?

— Какого хрена? С кем я их перепутаю? Кто тут еще другой может лазить? — возмутился Миха.

— Допустим. Значит, если это действительно они, и что-то закапывают, то вопрос: что именно. Ясен пень, что не мусор после похода. Скорее всего — хоронят кого — то. Вопрос — кого. Немцев вроде незачем, в сентиментальности особой наш Георгич никогда особо замечен не был. Парни! — обратился Вадим к бойцам, кучкующимся изнутри палатки возле распахнутого входа. — Ваш сержант к сентиментальности склонен был?

— Как это? — раздался изнутри палатки чей то голос, в предрассветном полумраке Вадим не разглядел чей именно.

— Я говорю, к лирике он шибко расположен был? Ну типа там лютики- цветочки, радуга — дуга, каждая букашка — создание Божье, не убивайте комаров без причины?

— Наш сержант до такого бы никогда не скатился бы! — твердо, с надрывом в голосе ответили из палатки, и Вадим даже разглядел кто — Юрка Бондарь, уставший, шокированный, но благодаря стальному стержню советского духа внутри- твердо стоящий на своем, и за свою правоту готовый перегрызть глотку любому оппоненту.