Валентин Холмогоров - Крылья
– Не нужно впутывать в ваши внутренние разногласия с тыловиками контрразведку, – словно повторяя его мысли, произнес главнокомандующий, – у них и без вас забот хватает.
– Позволю доложить, господин кабинет-маршал, что в танковых подразделениях обстановка ничуть не лучше, – подал голос генерал ден Эйцель. – Из полутора сотен имеющихся в нашем распоряжении машин принять бой сейчас способна в лучшем случае половина.
– А вам чего не хватает? Снарядов? Запчастей?
– Топлива, господин командующий. Последняя партия рапсового масла, доставленная на передовую, оказалась бракованной: у нас сломалось сразу несколько дизелей, и расследование показало, что виной всему низкое качество горючего. Мы не сможем воевать, если тыловики будут присылать нам такую дрянь.
Похоже, без вмешательства контрразведчиков все же не обойдется, подумал Кельвер, тут уже пахнет не просто чьей-то халатностью и воровством на местах, а натуральным саботажем. Не завидовал он сейчас тому, кого вскоре начнут «трясти» ребята из «Зольбера».
– Хорошо, вопросами обеспечения войск я озабочусь лично, – принял решение Диттель ден Брунхильд. – Однако вы, господа, все-таки должны обеспечить прорыв наших войск в глубь вражеской территории. Любой ценой, слышите? Несмотря на то что газетчики ежедневно трубят о наших победах, мы уже месяц не в состоянии взять эту чертову столицу.
– Аламейские укрепления с фортификационной точки зрения практически безупречны, – пожал плечами Ронфелль, – артиллерия и так делает все возможное.
– Так сделайте невозможное! – склонившись над генералом, проорал барон ден Брунхильд.
– Мы в состоянии провести тыловую разведку с воздуха и передать координаты батареям, – дождавшись удобного момента, вступил в разговор Кельвер, – кроме того, дирижабли могут сбросить бомбы на сам Ахтыбах, это наверняка деморализует противника.
– Или еще больше озлобит его, – вполголоса добавил министр информации и пропаганды Штонфель ден Греер.
– Если сможете, проведите разведку, ден Геллер! – Главнокомандующий был сегодня настроен весьма решительно. – Это поможет решить ваши задачи, Ронфелль?
– Отчасти, – ущипнул себя за подбородок артиллерийский генерал. – С наших позиций мы все равно не сможем дотянуться до укреплений, расположенных в глубоком тылу. Дальнобойности орудий для этого недостаточно. А выдвинуться ближе мы не можем, потому что аламейцы не дают нам закрепиться на рубеже огнем своих собственных батарей. Но разведданные нам, безусловно, не помешают.
– Эту проблему мы тоже можем решить, – уверенно заявил Кельвер.
– Каким же образом?
– Помимо легких аэропланов у нас имеется несколько тяжелых бомбовозов, – пустился в объяснения ден Геллер. – Они менее маневренные, хуже вооружены, но зато под прикрытием истребителей они могут долететь туда, куда не дострелят пушки. Если мы грамотно все рассчитаем и тщательно подготовим операцию, она может иметь успех.
– Что скажете, Ронфелль? – повернулся к своему подчиненному главнокомандующий сурганской армией.
– Не лишено смысла, – задумчиво протянул тот.
Это был шанс. Пусть небольшой, но все-таки шанс доказать всем этим паркетным воякам, что он, Кельвер ден Геллер, не просто так нацепил погоны генерал-министра авиации. Если все получится, он сможет навсегда заткнуть рот своим критикам, относящимся сейчас к нему со свойственным им снисходительным презрением.
– Каков опыт боевого применения этих ваших бомбовозов? – вкрадчиво поинтересовался генерал ден Эйцель.
– Никакого, – честно признался Кельвер, – мы намерены использовать их на фронте впервые. С другой стороны, этот опыт будет для нас исключительным. Он позволит не только проверить на практике наши тактические выкладки, но и исправить возможные конструктивные недочеты, допущенные при проектировании аэропланов.
– Надеюсь, они не упадут нам на голову, – ехидно прокомментировал его реплику танкист.
– Только если вы очень об этом попросите, господин генерал, – вежливо поклонившись, отпустил ответную шпильку Кельвер.
– Прекратите паясничать! – прикрикнул кабинет-маршал и повернулся к молодому авиатору. – Если вы готовы, действуйте, ден Геллер. Согласуйте ваш план с ден Вернелем и, демоны вас раздери, делайте уже хоть что-нибудь! Свободны!
Кельвер покидал зал заседаний в приподнятом расположении духа. Что ж, можно смело сказать: сегодня он сумел одержать пусть маленькую, но победу. Огорчало другое – дело, о котором они беседовали не столь давно с Кордманом Хорнером, похоже, до сих пор не сдвинулось ни на шаг. А новые технологии были нужны сейчас как никогда раньше: аэропланы лорейской постройки, на которых летали аламейцы, заметно превосходили сурганские аналоги почти по всем параметрам. Если ничего не изменится в самом ближайшем будущем, о превосходстве в воздухе можно забыть навсегда.
Он вспомнил об этом весьма кстати, столкнувшись в дверях с начальником разведки Фирцевальдом Кармом. Тот сдержанно кивнул ему и, прихрамывая, направился к ведущей в просторный холл лестнице.
– Нет ли каких-либо новостей? – обратился к нему Кельвер, чуть замедляя шаг.
– Увы, – покачал головой Карм, – все оказалось несколько сложнее, чем мы рассчитывали с самого начала, генерал. В деле внезапно открылись новые обстоятельства. Я извещу вас, как только мне станут известны подробности.
Ден Геллер кивнул и ускорил шаг, понимая, что этот краткий разговор окончен. Что за таинственные обстоятельства имел в виду Фирцевальд Карм, ему оставалось только догадываться.
* * *– Отправляемся! Поторопитесь, отправляемся!
Железнодорожник в черной униформе расхаживал по платформе, подгоняя выкриками запоздавших пассажиров. От бессчетных кителей, фуражек, касок и портупей рябило в глазах. Эшелоны уходили на фронт.
Дима и Алекс обосновались в секции пассажирского вагона, отгороженной от посторонних глаз высокими переборками: не купе, но и не плацкарт, скорее, что-то среднее. Сиденья довольно-таки мягкие, удобные, есть куда вытянуть ноги. Дима не любил поезда, предпочитая путешествовать по воздуху, но здесь выбирать не приходилось: к границе Аламеи можно добраться только поездом по железнодорожной ветке, тянущейся через всю страну с запада на восток.
Чувствовал он себя сегодня, мягко говоря, неважно. В голову словно засунули тяжелое чугунное пушечное ядро – последствия отвальной, которую вчера они дружно отпраздновали в Шонхильде. После последнего, завершающего занятия, на котором капитан Дитлиф торжественно поздравил всех с окончанием обучения, четверка курсантов отправилась на прогулку в деревеньку: парни хотели отослать домой письма, Диму же местное почтовое отделение интересовало прежде всего потому, что оно по совместительству выполняло функции филиала национального банка. Предъявив удостоверение личности полногрудой русоволосой девице за стойкой, он поинтересовался, можно ли забрать со счета деньги.
– Вы все снимать будете? – махнув ресницами, поинтересовалась девушка.
– А сколько там?
Озвученной суммы, пожалуй, хватило бы, чтобы безостановочно гулять как минимум месяц. Все-таки сурганским пилотам платили весьма и весьма неплохо. Получив примерно треть месячного жалованья, Дима с компанией совершил набег на сельский магазин, избавив местного торговца практически от всех имевшихся у него в наличии запасов алкоголя. Потом авиаторы устроились прямо на краю летного поля, под тенью деревьев и, главное, подальше от казармы, и начали отмечать скорое расставание – Дима и Алекс получили назначение в одну эскадрилью, в то время как двое их товарищей по учебе – Макс и Вунц – в другую. Вскоре к попойке присоединился рыжий и вечно улыбающийся Манлеф, притащивший откуда-то двух жизнерадостных розовощеких девиц. Дальнейшее Дима помнил смутно…
Наутро тентованный грузовичок на газогенераторном ходу доставил их обратно в Тангол и выгрузил на площади возле железнодорожного вокзала. Всю дорогу Дима, трясясь в обнимку с вещмешком в кузове скачущего по неровностям местных дорог автомобиля, боролся с подступающей сонливостью и тошнотой.
Небо сурганской столицы вновь затянуло мышино-серым покрывалом туч, но дождь покамест еще не пролился. Пилоты предъявили командировочные листы тучному усталому офицеру, останавливающему всех входящих на вокзал военных, затем последовала короткая пробежка по перрону, и вот уже Дима смотрит в пыльное оконце вагона ожидающего скорого отправления состава. За окном обычная вокзальная суета: снуют по платформе пассажиры, волокут тележки носильщики, рыдающая девица повисла на шее совсем молоденького светловолосого солдата в полевой форме, тщетно пытающегося ее успокоить. На стене пакгауза – плакат, с которого хмуро глядит в пространство мужественное скуластое лицо пехотинца в глубокой серо-зеленой каскетке. «Каждый твой шаг приближает державу к победе!» – гласит выведенная черной краской угловатая надпись на сурганском.
