Сергей Шкенёв - Николай Негодник
А что, бывали прецеденты и попадались противники в зачарованных доспехах, отводящих удар копья или полет стрелы. Оно, конечно, святой молитвой можно разрушить вражье колдовство… Доброе матерное слово завсегда помогает… Только в сече иной раз гавкнуть не успеть, не то что ругнуться. Лучше озаботиться заранее.
И по завершении работы – легкий завтрак, плавно переходящий в плотный обед, минуя полдник. Полдники – баловство, с них настоящих сил не прибывает. Разве что… да, вот этот кусочек, тот еще… и рюмочку-другую под икорку. И балычок. Как же на Шолокше без провесного балычка, али нехристи какие?
– Ну, спасибо, отче, накормил, – Израил с трудом отвалился от стола и пошатнулся. Его на лету подхватили двое дюжих монахов в кольчугах поверх ряс и бережно усадили в кресло наслаждаться блаженной тишиной и благолепием нового патриаршего подворья.
– Кофейку? – предложил Савва.
– Можно, – согласился ангел, доставая из кармана деревянный футляр с сигарой и ручную гильотинку. – Вот только где вы его берете, неужели купцы из дальних стран привозят?
– Не-е-е, у княжеского министра финансов, казначея по-нашему, мешок есть самобраный. Оттуда и берем. Николай вот к йеменской робусте привык, а я так, не разбирая. И коньячку? Рюмочку? Ликеры еще есть…
– Не будем себе лгать, отче!
Савва кивнул и разлил по стаканам волшебный дар араратской лозы.
– Тоже оттуда? – Израил повел носом. – Восхитительно! А нет ли здесь урона нашему… э-э-э… чину? Нет, не убирай, я же чисто теоретически.
– Нормально там все, – заверил пастырь. – Ежели что на пользу, то наука, а не колдовство. Пусть даже современными методами не удается изучить принцип действия данного артефакта.
– Хм…
– А чего? Учусь на старости лет, да. Годзилка учебники диктует, а я вот записываю… Пригодится, чо. На следующий год хотим университет открывать.
– Дело хорошее.
– Угу, только тяжелое. Ты когда домой?
– Что, надоел? Да вот прямо после обеда и собирался. Или передать надо чего – просьбу какую или молитву? Помогу по-свойски.
– Сами справимся, нечего по пустякам беспокоить. Разве, – на лице у Саввы появилось хитрое выражение. – Разве что помочь нашего князя оженить. На русалке. Не кривись – браки заключаются на небесах, как раз твоя епархия.
Израил поперхнулся сигарным дымом:
– Я больше по линии госбезопасности и географическим открытиям. Или в техническом отделе, как сейчас.
– А ты подумай, – Патриарх осторожно, стараясь не помять крылья, постучал собеседника по спине. – Какая может быть безопасность у государства, в котором нет наследника? Подумай! Ну пожалуйста! Обещал же!
В тот же день
По глубокому оврагу в сторону близкого уже города со смешным названием Алатырь пробирался рыцарский отряд. Тяжеловооруженные всадники изо всех сил старались остаться незамеченными – копыта и морды их коней замотаны тряпками, а доспехи тщательно намазаны сажей, смешанной с бараньим жиром. Ни один солнечный зайчик не должен блеснуть, выдавая движение беспечным руссам.
Только самые опытные рыцари, победители битв и бесчисленных турниров, прошедшие дополнительную подготовку в отдаленном горном монастыре, удостоились чести участвовать в этой вылазке. Хотя просились очень и очень многие. А всего дела – взять неожиданным наскоком маленький городок, почти деревню, и удерживать до прихода основных сил союзников, таких же диких и нецивилизованных, как руcсы в том самом Алатыре. В случае успеха каждому участнику обещали заплатить серебром по весу самого рыцаря, да еще вместе с доспехом и конем. Понятно, что благородные господа обвешались оружием с головы до ног в немыслимых количествах, только одних боевых палиц хватит на небольшую армию. А еще оставленные в лагере оруженосцы плавили на кострах пращные пули, чтобы вернувшимся с победой сеньорам было что запихать под латы перед взвешиванием.
Командир отряда, герой сражения при Монтенбло, благородный маркиз ди Мьянетта внезапно остановился и поднял руку.
– Тихо… не двигаться, – раздался его громкий шепот.
Рыцари остановились, придерживая коней. А на фоне чистого неба промелькнуло зеленое брюхо Змея Горыныча. Но что-то разглядеть на большой скорости ему не удалось.
– А теперь вперед, пока богомерзкое чудовище не вернулось. – Ди Мьянетта отдал новый приказ и подбодрил своего скакуна шпорами.
Благородное животное мысленно послало хозяина к чертям конячьим, но подчинилось. Но как же ему надоело третий день таскать на себе бронированную тушу по буеракам! Да разве кто спросит у коня его мнение? А стоило бы… Кто, как не он, давно уже нутром чуял приближающиеся неприятности? А как сказать о них хозяину? А никак – морда завязана. Лягнуть бы кого для успокоения нервов, да и тут незадача – копыта тоже замотали в грязное тряпье. С ним удар не тот, без должной красоты и изящества.
Но вот, наконец, и долгожданный отдых, а то в полдень даже в глубоком овраге, прикрытом от солнца почти смыкающимися наверху деревьями, стало жарко.
– Доспехи не снимать, огня не разводить. – Маркиз отдал очередное распоряжение. Излишнее, но очень уж нравилось руководить.
Мог бы и не напоминать – самостоятельно разоблачаться долго и трудно, а выполнять для своих пусть и соратников, роль слуги и оруженосца было ниже рыцарского достоинства. Так и с огнем… Когда в отряде двенадцать графов, восемь баронов, один виконт и только два простых однощитовика, разве может кто-то из блестящего общества развести костер для всех? Как простой кнехт? Ладно бы для себя, но двадцать четыре костра на коротком привале – явное излишество. Да и зачем, когда можно просто перекусить сваренным позавчера холодным мясом и приложиться к пузатой фляге, подвешенной у седла.
Сам командир неторопливым шагом отправился к ближайшим кустам – поразмышлять о превратностях военной судьбы, способах заточки полуторных мечей, о тактике и стратегии. И новых задачах, которые поставит перед оружейниками по возвращении из похода со славой и богатством. Особенно с последним. Пусть голову ломают, как всё устроить так, чтобы отправление некоторых надобностей не представляло собой соревнование с этими самыми надобностями в скорости. И не всегда в пользу рыцаря.
Ди Мьянетта наслаждался прохладой и покоем, отгоняя злых комаров березовой веточкой, когда отблески пламени среди кустов привлекли его внимание. Маркиз отбросил приготовленные заранее лопухи и поспешил в сторону временного лагеря, завязывая на ходу тесемки штанов. Потом остановился, хлопнул себя по лбу и вернулся к сложенному кучей железу. Долго, с пыхтением и ругательствами, влезал, словно устрица в раковину (если бы устрицы умели так отчаянно ругаться), путаясь второпях в ремешках и застежках. А тут еще подарок – только и мелькнула среди зарослей жирная спина здоровенного суслика, уносящего боевой шлем.
– Это виконт де Теофаль костер развел, больше некому, – бормотал на ходу маркиз. – Только у него странная плебейская привычка думать о всех. Доли лишу негодяя! Или вызову на поединок.
Но на этот раз командир отряда ошибался – сегодня виконт не был ни в чем виноват.
…Небольшая прогалина на дне оврага была озарена ярким неземным светом, а весь рыцарский отряд стоял на коленях, склонив головы, и часто-часто крестился. А над всем этим возвышался ангел в сверкающих одеждах, с пылающим мечом в руках и праведным гневом на лице.
Привлеченный громким топотом и хрустом веток под ногами небесный воин повернул голову и строго посмотрел на маркиза:
– Вот он собственной персоной, предводитель сатанинской рати!
– А в чем дело? – опешил ди Мьянетта. – Сам Авиньонский Папа…
– Молчать, я спрашиваю! – Ангел рявкнул так, что упало несколько коней. – Это моя привилегия – отвечать вопросом на вопрос! На колени, мерзавец!
Ноги маркиза подкосились сами собой, и он рухнул там, где стоял, в щедро рассыпанные конские яблоки. А небесный посланник продолжил прерванную проповедь:
– И еще раз повторю, несчастные… вы продали души свои! Ибо только наущением врага рода человеческого могу объяснить ваше появление в этих краях. Скорблю! Да, я очень скорблю о потерянных для вечного блаженства душах. Кто-нибудь подскажет умному мне, как цвет ивропского рыцарства смог оказаться на побегушках у каких-то там кочевников? И горечь наполняет сердце… горечь за потомков героев, остановивших бесчисленные орды Атиллы и Мойдодыра! А сейчас, когда новая Орда стоит на пороге, благодать покинула вас, оскорбленная алчным блеском в глазах ваших и жаждой наживы, лезущей геморроем из тел ваших. Прислушайтесь к своим чувствам!
Рыцари прислушались. Да, эта самая жажда многим мешала спокойно сидеть в седле.
– И еще раз повторю для бестолковых – именно сатана наущает вас нехорошему. Ибо только таким способом он подготавливает человека к содомскому греху – сначала немочи телесные, а потом и ропот на Господа! Помните поучения преподобного Тимура Султановича?
