Sleepy Xoma - Путь тьмы
— У нас в роду никогда никто не пил кровь, — обиделся Шахрион. — И доспехи мои предки не носили.
— Никто?
— Никто. Они почти все были одаренными чародеями.
— А ты нет?
Губы Шахриона задрожали от обиды. Как было сказать, что в последнее столетие дар, которым Мать некогда столь щедро наделила своих избранников, угас, и там, где некогда бушевал лесной пожар, сейчас тлели жалкие угольки.
— Извини, пожалуйста, я тебя расстроила, — огорчилась девочка.
— Ничего, — Шахрион собрал волю в кулак, заставляя себя вести, как будто ничего не произошло, — я уже успел привыкнуть. Скажи лучше, что ты тут делаешь одна посреди ночи?
— Гуляю. Когда услышала шаги — спряталась в тени, думала, воспитательница заметила, что я сбежала из комнаты.
— Тебя держат под замком?
— Нет, у меня очень плохое здоровье, — словно в подтверждении своих слов она закашляла. — Болею, сколько себя помню. Отец даже орденцев вызывал, но и они оказались бессильны — полностью вылечить меня не способен даже дар Отца.
— Тебе выписывали магов Ордена? — поразился Шахрион. — Твой отец — приближенный венценосца?
Девочка хихикнула.
— Венценосец и есть мой отец.
Краска прилила к щекам мальчика.
— Прошу прощения, — выдавил он. — Просто…
— Я не похожа на сестер? — Ничуть не обиделась девочка.
— Похожа, похожа…
— Только чересчур тощая. Я не обижаюсь, не волнуйся. — Она присела на край каменного бассейна и набрала в ладонь чистейшей прозрачной воды. — Я тоже успела привыкнуть, хотя иногда и становится обидно, что на сестер все любуются и хотят с ними дружить, а меня только жалеют.
И тут Шахрион сделал то, чего он никак от себя не ожидал. Юноша подошел к своей собеседнице и положил руки ей на плечи.
— Не говори так, ты такая же красивая как они. Хочешь, мы будем друзьями?
Девочка улыбнулась.
— Правда? Ты не обманываешь?
— Нет. — Сейчас Шахриону стало немного стыдно — ему было действительно жалко болеющую девочку, выглядящую на фоне роскошных старших сестер бледной тенью. — Я хочу рад дружить с тобой.
— Я тоже, — весело засмеялась та, и тут же новый приступ кашля согнул ее пополам.
Шахрион сел рядом и терпеливо ждал, пока собеседнице полегчает.
— Часто у тебя такое? — спросил он, когда Лариэнна немного пришла в себя.
— Угу, — кивнула та, плотнее закутываясь в шаль.
Шахрион вздохнул и снял свой бархатный черный плащ, чтобы накинуть его на плечи девочки.
— Тебе не стоило выходить, ночной воздух свеж.
— Днем меня почти не выпускают, отец приставил трех нянек.
— А ночью они не следят?
— Укладывают меня спать, после чего запирают дверь. Но ведь есть еще окно, — хихикнула она и Шахрион не смог сдержать улыбки. — Каждый раз, когда я сбегаю из комнаты, прихожу к фонтану.
— Почему?
— Мне очень нравится статуя.
— Она красивая, — согласился юноша. — Эльфы сделали фонтан для вас?
— Нет, он остался с давних времен. Белый город в древности принадлежал Элиренатии.
— А почему эльфы ушли отсюда?
Принцесса потупила взгляд.
— Твой предок выгнал. Он разрушил город почти полностью, уцелели лишь стены и несколько зданий. Прости.
— Не нужно, — успокоил ее Шахрион. — Если он так поступил, наверняка у него были на то причины.
— Говорят, что он был безумцем, который ненавидел все прекрасное.
Шахриону хотелось возразить, что так говорили про всех Черных Властелинов, но потом он вспомнил, что действительно, несколько императоров, правивших задолго до отца, отличались не самым адекватным поведением.
— Отец что-то такое мне рассказывал, я только имен не помню, — признался он.
— Как же ты так? — поразилась девочка. — Разве можно не знать историю величайшего государства на континенте?
— А какой теперь в этом смысл? — с горечью спросил он. — От Империи осталось одно название да дремучие леса вперемешку с болотами. Ну и горы, конечно, в которых кончилось золото.
— И что? Разве это повод раскисать? Исиринатия тысячу лет назад была крохотной страной, прижатой к побережью и трясущейся от страха при упоминании имен великих властителей Империи, а Радения вообще не существовала. Кто знает, может ты — новый Шахрион Первый. Даже имя такое же.
Принц встретился с ней глазами, пытаясь отыскать насмешку. Ее не было.
— Ты с таким пренебрежением говоришь о Радении и восторгаешься Империей… Лареэнна, ты так не любишь свою страну? — неуверенно спросил он.
— Чтобы что-то любить, это нужно знать, я же не выбиралась дальше городских стен. Все мои познания о мире получены из книг отцовской библиотеки и Империя мне всегда казалась великой и загадочной, — покраснев, проговорила она, и вскочила. — Извини, я наговорила лишнего, да и поздно уже, пора бежать.
Она скинула плащ и помчалась прочь от фонтана.
— Подожди! — прокричал ей вслед Шахрион. — Мы еще увидимся?
— Завтра, только сделай вид, что мы не знакомы.
Утром после завтрака, не в пример более скромного, чем вчерашний ужин, венценосец позвал их за собой.
— Моя дочка хотела бы увидеться с вами. Понимаю, звучит эгоистично с ее стороны, но девочка часто болеет и редко выбирается в люди, вот и хочет посмотреть на легендарно Черного Властелина.
— Мы с радостью проведаем вашу дочь, венценосец, это будет большой честью для нас, — заверил его отец, как-то странно поглядывая на сына.
Покои Лариэнны располагались на втором этаже донжона возле личной библиотеки Гашиэна. По дороге тот объяснил, что из-за слабого здоровья единственной радостью дочки стали книги, и никто не мешает ей сидеть днями в библиотеке, естественно, под присмотром нянюшек. Впрочем, он бы и рад был, если бы дочка завела друзей и играла с ними по крайней мере в те дни, когда чувствует себя хорошо, вот только она так привыкла к одиночеству и замкнулась, что даже сестры не хотят дружить с нею.
Войдя к Лариэнне, Шахрион пораженно замер на пороге — он не ожидал увидеть того, что открылось его взору — вся комната была буквально заставлена шкафами, забитыми книгами, свитками и прочей пергаментной ерундой. На большом рабочем столе вперемешку валялись чистые листы лиосской бумаги и выделанных кож, писчие перья, какие-то совершенно непонятные приспособления, а надо всем этим безобразием гордо возвышались целых три больших чернильницы.
— Кто здесь? — раздалось из-за двери в спальню и перед гостями предстала старая грымза с крючковатым носом и сморщенной кожей. Увидев венценосца, они согнулась в поклоне. — Ваше величество, позвольте поприветствовать вас. Принцесса уже встала, с утра чувствует себя хорошо.
— И где она?
— Лежит в кровати с книгой, отдыхая после завтрака.
— Скажи дочери, что Черный Властелин с сыном почтили ее своим присутствием.
В глазах грымзы промелькнул испуг вперемешку с удивлением, когда она посмотрела на Паштиона и Шахриона. По-видимому, как и многие, нянька представляла правителя Империи Тьмы несколько иначе.
— Будет исполнено, ваше величество.
Буквально через несколько минут появилась и принцесса, одетая в прелестное платье молочно-белого цвета с высоким воротом, поверх которого была накинута шерстяная шаль.
— Приветствую тебя, владыка, — вежливо поклонилась принцесса. — Надеюсь, ты и твой сын не оскорблены моей глупой просьбой.
— Нисколько, юная дева, — улыбнулся Паштион. — Если мы можем чем-нибудь тебе еще услужить тебе, только скажи.
— Ну, — она бросила короткий взгляд на Шахриона. — Я бы хотела узнать побольше об Империи, но не смею отрывать у вас с отцом время. Быть может, принц согласится составить мне компанию?
— С радостью, — запинаясь произнес покрасневший Шахрион. Лариэнна вызывала у него самое настоящее восхищение — так мастерски врать, это надо уметь!
— Вот и славно, — отец, казалось, сейчас засветится от счастья. — Полагаю, мы можем оставить детей одних.
Венценосец был озадачен, но препятствовать не стал и вместе с императором покинул комнату.
— Миртиэлла, я хочу выйти на свежий воздух и прогуляться с принцем по городу. Мне ведь можно? — ласково спросила девочка, заставив няньку умиленно раскудахтаться, после чего протянула Шахриону руку, чтобы тот взял ее под локоть.
Так они и вышли из замка в шумную сутолоку города, сопровождаемые лишь няней и парой гвардейцев, плетущимися на почтительном расстояние.
— Это было здорово! — восхищенно воскликнул Шахрион, старательно не глядя на спутницу — при свете дня та была гораздо прелестнее, чем ночью, и каждый раз, когда он на нее смотрел, сердце замирало в груди. — Как ловко ты вертишь людьми, даже своим отцом.
— Не переоценивай меня, — улыбнулась девочка. — Отцом управлять не может никто. Мы, Лиритиэли, не из тех, кого можно заставить делать что-то против воли.
