Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
— Весело живём — о воспитании и способностях детей рассуждает человек, даже близко к ним не подходивший.
— Он один из лучших математиков нашего времени.
— В ученицы не звал?
— Нет, он не преподаёт. Это не всем дано.
— Хм. Кем же он тебя теперь считает? Ма ведь наверняка сказала, ты самого простого звания.
— Я говорила уже, считает полублагородной, или наследницей дома.
— Этого быть не может.
— Почему?
— Они пытались разобраться, когда выяснилось, насколько ты способная. Ты знала азбуку, умела писать, но не знала ни одного иероглифа.
— Сейчас ими напишу что угодно.
— Я не про это. Знаешь, с чего начинают обучение благородного ребёнка письму? С умения писать своё имя иероглифами. Это уже и не нужно почти, но так принято. В школах иероглифы не учат почти.
Раз ты не знала — значит твои родители даже полубрагородными не были. Ты уже тогда писала быстрым письмом, хотя в том возрасте обычно только учатся складывать слоги в слова. Вывод — тебя учил тот, кому письмо нужно почти каждый день, но не надо писать титулованным.
Так что, ты точно не крестьянки и не кухарки дочь. Скорее всего, купеческая, полнородная, и единственная.
— Подробнее можно?
— Так просто всё: ты всегда хорошо питалась, домашние животные были в диковинку. И пожалуй, главное. Дядя припомнил как ты была одета, пусть вся и в грязи, испачкалась, когда пряталась. Так вот, ты была в сшитой на тебя детской одежды. В той деревне не жили благородные, дети там обычно ходят в перешитых старых вещах взрослых. На тебе же платье было из привозной ткани. Особо богатых домов там не было. Ты же очень хорошо одета и одна такая; вывод — единственный ребёнок.
Возвращаемся в замок без приключений. Динка угрюма куда сильнее обычного, переживает, ни с кем больше поссориться не удалось. Мне как-то неуютно. После выходки принцессы, мне стало казаться, что все, мужчины и женщины смотрели исключительно на меня.
Ворота замка распахнуты. Только рогатки преграждают дорогу и стража. Начальник караула салютует.
— Генерал Линк вас в малой башне дожидается.
Госпожа спешивается, не потеряв равновесия. Хромая, направляется к лестнице. Палка остаётся у седла.
— Можно я к себе пойду?
Динка озирается по сторонам, рассчитывая снова удрать в город и продолжить веселье.
— Со мной пойдёте! Обе!
Пока шли, Госпожа не оступилась ни разу. Вот Динка споткнулась, чуть нос на разбила, виртуозно ругнувшись при этом.
Линк нервно расхаживает по кабинету. Чего-то я не понимаю, с такой роскошью одеваются только на приём к императору.
— Здорово! Что не празднуешь?
— Уже набралась?
Дина плюхается в кресло. Нарочито медленно наполняет стакан.
— Сам подумай!
Линк усаживается напротив. Тоже с ленцой наливает себе.
— Девочкам спать не пора?
— Моей наследнице и её… — задумывается на мгновение, — советнику уже давно пора присутствовать при важных разговорах.
— Я о дочерях приехал поговорить.
— О каких именно?
— Динни и Кэрри.
— Линки? С ними всё замечательно. Подробнее можешь у девочек спросить, они с ними больше времени проводят. Или, могу за ними послать кого-нибудь. Пусть разбудят. Ты-то к ним с прошлой осени не приезжал.
— Были причины.
— Знаешь, сколько я раз это слышала? Тут полно таких, до кого родственникам, включая отца и мать ни малейшего дела.
— Я за этим к тебе и приехал.
— За этим — это зачем? Дай-ка сама догадаюсь. Законная жена в Охотничьем дворце, а ты сразу к старой подруге рванул. Где-то хорошо, старых друзей забывать не годится, а где-то и не очень, ты ведь вовсе не друзей забываешь. Знаю же я, кого законные жёны больше всех ненавидят — любовниц мужа и особенно, их детей. Я вот знаю о крепнущей с каждым годом дружбой твоей с Кэр. Одна старых кодексов начиталась, другая их содержание, считай, с молоком матери всосала. Одна не дура, и донесёт до другой — в этих стенах умирают только с моего ведома. Красивым фразам, я, сам знаешь с какого времени, не верю.
— Об этом и собирался говорить. Она напугана. Напугана очень сильно. Боится, кто-то хочет убить её и детей.
— Двух подозреваемых я уже назвала. Одной мозги думаю, вполне вправлю, другой же сам вправляй, ибо встречи со мной она может не пережить.
— Я спрашивал, почему-то их не подозревает. Хотя и знает, её не любят.
— Тогда ещё проще — она богата, родни много… Понимаешь?
— Исключено. Она уже обнародовала завещание. Наследники первой очереди — девочки. Наследник второй очереди — я. Сама понимаешь, для таких я зверюга крупноватая.
— Кроме слов что-то есть? Письма с угрозами, попытки покушений или отравлений?
— Письма были…
— Мне пришлёшь. Заодно, можешь сказать, пусть приезжает. Поболтаем о девичьем, вспомним молодость.
— Помниться, ты говорила, мне надо на ней жениться.
— А ты не слушал.
— Молод был. Но давай о другом. Она просит сделать девочек настоящими благородными, и я с ней согласен. Думает, так им безопаснее будет.
— Ты никогда, на моей памяти, с женщинами не спорил. Только всё по-своему делал. Препятствий не вижу. Подавай прошение на имя главы дома, то есть меня. Сделаю их благородными среднего уровня с правом передачи титула по наследству… Хотя, можешь и не подавать. Я и так решила их всех, кто без титулов, в это состояние возвести. «Жалованные грамоты» уже пишутся, раздам на днях.
— Благодарю! Только мне надо не только это.
— Что ещё? Состояние есть, титул будет, кто на них охотится — найду и шкуру спущу.
— Сделай их Еггтами. Полноправными.
— О как! Не жирно будет? Дин, ты как на это смотришь?
— Без разницы. Они мне сёстры и так.
— Интересно. Но как это сделать?
— Ты же всё знаешь и можешь! Помоги моим детям. Хочу, чтобы все, кто зло против них замыслит, знали с кем им придётся иметь дело!
Госпожа думает довольно долго. Я по чуть заметной усмешке, понимаю — она уже всё придумала и теперь просто дразнит брата. Динка пихает меня локтём. Чуть заметно кивает. Тоже заметила.
— Опять же, подавай прошение, только теперь с просьбой узаконить бастардов и принять их в члены дома. Я соглашаюсь, и отсылаю прошение ко двору. Ссорится со мной им ни к чему, так что скоро дождёмся Указа Его Величества о принятии в Великий Дом. Только вот по старшинству они будут сразу за младшей дочерью Кэр.
— Благодарю! Не ожидал, что ты так легко согласишься.
— Легко делать не противоречащее моим интересам, к тому же, ничего мне не стоящее. Выгоды слишком очевидны. Торговый дом становится роднёй Еггтам, там же у многих мечта — с Великим Домом породниться. Их интересы становятся нашими и наоборот.
Попутно, значительно расширяется список вероятных женихов девчонок. С Кэр уже вели переговоры о возможности брака её младшей. Ко мне заглядывали.
— Ко мне тоже.
— Теперь по-настоящему займусь тем, что из-за Линии лезет. Проповедниками всякими. Слишком они много брать на себя стали.
— Опять какую область чистить надумала? Кого помоложе шли.
— Ты всё к кавалерийским атакам сводишь. До них теперь дело дойдёт не раньше, чем за Линию пойдём. Не в этом дело. Мне кажется, они решили первыми бить. Прицельно по нам, всем, кто за Линией без особого различия на Север, Юг и прочих. Сводки из-за Линии читал? Только честно.
— Только касающееся численности конных дружин, связей со степью, ну и где золотишком можно разжиться.
— Будешь читать только это — если повезёт, кончишь век уборщиком при каком-нибудь храме.
— Не смешно.
— Я не шучу. Они там у себя «Охотников на ведьм» завели.
— Кто такие? Вроде «Змей» наших?
— Не совсем. Для насаждения и укрепления веры и выявления ведьм, колдунов и продавших душу врагу рода человеческого.
Линк усмехается.
— Как они свою благую весть несут, я знаю, вон последствие несения стоит.
— Ты прав и неправ. Храаты и их попы придворные — это одно, те, кого ты по деревьям, да между двух развешивал — другое. Общего — только в казненного спасителя вера. В остальном — ты на Эрескерта больше похож, чем они друг на друга.
Мне смешно становится. Генерал Эрескерт, как он сам выражается, южнейший из самых южных грэдов, совершенно чернокожий.
— Расхождения в богословии, в трактовке единства или множества сущностей их спасителя, первичности или вторичности человеческой природы в нём. В общем, храатство разрешило наместнику уничтожить «резаков»?
— Храатство? — Линк не верит.
— А ты что думал? На границе живя, следует прислушиваться к сильным по обе стороны, особенно, когда не знаешь, куда эта граница переместиться может. Сам знаешь, торговля через границу идёт. Кое-кто и переселяется. В том числе, и те, кого храат мёртвым хочет видеть. Или я. До врагов пытаются добраться чужими руками. Тем более, когда враги сами напрашиваются.
