Дмитрий Дашко - Спасти Козельск
В этот раз пили ройбуш, опять-таки завезённый в русскую глубинку тринадцатого века запасливым Свешниковым. И он, и Морошкин, предваряя дегустацию, воспели на два голоса чудодейственные качества южно-африканского напитка: восстанавливает силы, укрепляет против рака и аллергии…
– Против рака как раз самое то… – буркнул Демин, прихлёбывая горячую ароматную красноватую жидкость. – Хотя сегодня татар вроде и поставили раком… Ладно, пьянка-пьянкой, но пора и по делу. Соображения?
Подчиненные не отзывались, допивая «лекарство». Посему командир начал первым:
– Итак, господа бояре, что мы имеем? Противник оказался более устойчивым, чем мы предполагали. Так, начальник штаба?
– Именно, – не стал спорить Морошкин.
А что тут спорить? Ожидали, что после применения оружия будущего вкупе с «греческим огнем» монголо-татары будут удирать до Великой Степи. Ан нет… Шиш вам, господа прогрессоры! Недооценили противника.
– Значит, придется вести войну на уничтожение, – резюмировал Демин.
– Придется, – кивнул Павленко, косясь на остатки ройбуша, остывавшего в древнерусском горшочке, но просить добавки не стал.
– Стало быть, что у нас в остатке на сегодняшний день? – вслух рассуждал Демин. – Войска Кадана и Бури еще в пути. Будем надеяться, что далеко. У стен Козельска остатки армии, то есть тумена Бату-хана. Начальник штаба, твое предположение: сколько у него бойцов осталось?
– От силы – тысячи две. Только для нас и этого с горкой хватит, – сказал Морошкин. – Нужно «Кречета» запустить: пусть костры посчитает.
– Нужно, – кивнул Демин. – Еще нужно нашу птицу на дальнюю разведку отправить. Черт его знает, может, подмога к татарам уже и близко. Игорь, ты днем беспилотника не посылал?.. А, ты же у нас бомбометанием занимался, – вспомнил майор.
– Так точно, – кивнул Воднев и перевел взгляд на Свешникова. – Алексей Михалыч…
Свешников, не выпуская из рук опустевшую кружку с ройбушем, виновато покосился на сидящих товарищей, вздохнул, от чего сидевшие офицеры насторожились.
– Днем отправлял «Кречета» два раза в пределах пятнадцати-двадцати километров.
– А вечером?
– Не отправлял. На втором заходе нашу птицу подбили.
– К-как?! – слегка вызверился Демин. – А какого… члена… не доложил?!
– А когда докладывать было? – огрызнулся историк. – Вы воюете, до вас и не добраться было.
Опережая прочие вопросы, Свешников поспешил сообщить:
– Когда возвращался – стрела в крыло попала. Но сам аппарат цел, приземлился. Думаю, ничего жизненно важного не повредило. Изображение на мониторы шло нормально. Но со стрелой я «Кречета» не рискнул отправить. Мало ли…
– Михалыч, ты птицу не трогал? – подскочил со своего места Воднев. – Чинить не пытался?
– Я что – враг своему здоровью? – усмехнулся историк. – Посадку обеспечил, птичку убрал, сигналку включил. Стрела – как сидела, так и сидит. Сам разбирайся.
– Беги, – махнул майор Игорю, а когда тот помчался спасать свою разлюбезную летающую железяку, крикнул в спину:
– Вначале посмотри, а потом беги обратно. Доложишь, а уж чинить потом будешь.
– Хреново будет, если «Кречет» накрылся, – вздохнул Павленко. – Как же ты, Михалыч, не доглядел? Одно слово – интеллигент…
– Ты… Конан-Варвар… – зашелся от возмущения Свешников.
Увидев, как вытянулось лицо историка, Павленко примирительно сказал:
– Да ты чего, Алексей Михайлыч, шуток не понимаешь?
– Денис, ты бы лучше так не шутил, – покачал головой майор. – Сам видишь, все на взводе и на нервах.
– Ну, извини… – оттопырил губу Павленко, словно одолжение делал.
Свешников хотел еще что-то сказать, но тут вернулся Воднев. Судя по всему – в хорошем настроении.
– Вот, – радостно заявил помор, выкладывая на стол перед командиром наконечник стрелы – узкий и длинный. – Наше счастье, что бронебойной стрельнули. Дырочка аккуратная, между проводов прошла, ничего не задела. А если бы срезень был?
У всех отлегло от сердца. Конечно, если бы «Кречет» вышел из строя, то обошлись бы и без него. Но с крылатым разведчиком лучше…
Свешников, допивший-таки свою порцию, уважительно сказал:
– Хорошо стреляют, сволочи! «Кречет» наш на приличной высоте шел, а достали…
Господа офицеры молча покивали. Убедились и сами, что татары стрелять умеют…
– Так что, товарищ командир, пошел я разведчика запускать… Разрешите? – спросил Воднев.
– Давай, – кивнул Демин. – Пусть он разочек-другой над станом пролетит, костры посчитает.
– А на дальнюю разведку? Запущу его километров на десять, по руслу Жиздры.
– Не надо по Жиздре, – решил командир. – Ночью они все равно не пойдут, а завтра с утра порешаем – что к чему.
Воднев опять ушел, а майор повернулся к Морошкину.
– Андрей, что там по внутренней линии?..
Ещё днём, сразу после того «шухера», который с помощью баллисты навели в лагере врага, «князь» поручил своему заму прощупать настроения в городе как у личного состава, так и у штатских. «Что в народе бают… И не только бают. С применением всех возможных методик и техсредств…» – многозначительно добавил он.
Морошкин было поднялся для доклада, прокашливаясь и по привычке одёргивая на себе куртку, успевшую уже пообтереться и выгореть в многочисленных предыдущих походах. Этакого серо-буро-малинового цвета, как однажды на каком-то привале определил оттенок сам капитан.
– С места, с места! – запротестовал командир. – Тут все свои! Не до церемоний…
Морошкин снова опустился на топчан.
– Итак, сегодняшние данные выглядят следующим образом… – негромко начал капитан, почему-то избегая прямого взгляда в лицо командиру, а уставившись на край стола перед собой.
Никаких бумаг в его положенных на колени руках не было, говорил по памяти. Картина, с его слов, складывалась вроде бы неплохая. То, как отбили сегодня первый приступ врага, подняло дух у всех – и у воев, и у городской черни. Из уст в уста передавались рассказы о вспышке снаряда баллисты. Причем, как водится, по мере продвижения истории от одного рассказчика к другому огненный шар разрастался в размерах. Сначала с избу, потом – с церковь, потом – с княжеский кремль…
– Ладно, эту часть мы поняли! – оборвал Демин. – Ещё что? Отмечены ли попытки умалить силу взрыва?
Морошкин поднял глаза на командира. Вроде как не понял, шутит тот или всерьёз?
– Основная часть личного состава и простого народа теперь считают, что с такими стрелами мы непременно «мунгола» разобьём…
– Народа, говоришь? А как думают те, что от народа страшно далеки? Бояре, воеводы?
– Командир, ты прав… – промолвил Морошкин, ещё более понизив голос. – В сегодняшних сводках есть две, где было выражено сомнение в нашей победе…
– Так! – ахнул Демин кровожадно. – Кто?! Кто выразил сомнение?
– Стырь… – начал Морошкин, но майор его перебил:
– Оп-пять этот Стырь! Морда его мне сразу не понравилась!..
– Тебе не понравилось то, что он попытался тебя убить, командир! – неожиданно возвысил голос Морошкин. – Ты к нему пристрастен, несправедлив…
– Я? Я несправедлив?..
– Да, несправедлив! Ты ведь сам видел, как он дрался. А то, что он сегодня сказал, то совсем без злорадства… Он считает, что монголов слишком много. И у нас не хватит на всех на них огненных стрел. Он призывал подчинённых не расслабляться, а готовиться биться на смерть… Да вот, сам можешь послушать…
– Послушаем! Непременно послушаем! А кто второй? Кто ещё там затихарился?
– А вот этот случай тяжелее, командир… Это боярин Егорий. С кем он там толковал, непонятно. Но только я не так сказал. Он не засомневался, нет, он, скорее, наоборот высказался, мол, эти «варяги» так перебьют всех монголов. И будем, мол, до конца жизни перед ними выи гнуть… Перед нами то есть…
– Тот ещё фрукт… – буркнул, ни к кому не обращаясь, Павленко.
– Понятно… – как бы подытожил Демин. – Андрей, можем мы посадить персональных «жучков» на Стыря и на Егория?
– Можем, конечно… – пожал плечами Морошкин. – Ты всё-таки не сбрасываешь со счетов Стыря?
– Не сбрасываю! – отрезал Демин. – Такая тебе ставится, капитан, задача. Мы должны знать всё, что говорят эти двое. Желательно даже мысли их читать…
– Разрешите приступать? – сохраняя на лице совершенно непроницаемое выражение, слегка прищурившись, Морошкин посмотрел прямо в глаза явно рассерженного, выведенного из равновесия командира.
Но Демин был бы плохим командиром, если бы не умел держать себя в руках. Отмахнувшись – мол, всему свое время, приказал:
– Сейчас отбой! Всем спать…
– А ты? – невозмутимо поинтересовался Морошкин.
– Я иду проверять посты… Монгол сегодня потрепали, но расслабляться нельзя, твой Стырь прав. Не исключена ночная вылазка с их стороны, мы должны быть готовы.
Морошкин, молча проглотивший «твоего Стыря», кивнул. Потом спокойно и, как бы бросая реплику самому себе, заметил:
