Дмитрий Дашко - Спасти Козельск
По соседству с надвратной башней стояла передвижная вышка – деревянная решётчатая конструкция на деревянных же колёсах, которую воздвиг Воднев со своими помощниками из местных. Язва Павленко окрестил её «второй Эйфелевой».
Вышку венчала просторная, обнесённая предохранительным бортиком площадка. Именно на ней Воднев разместил плод бессонных ночей – ту самую супербаллисту. Аппарат впечатлил всех, не только дружинников.
Игорь снабдил чудо-орудие прицельным устройством и механизмом наведения. Всего один боец из расчета мог посредством двух маховиков поменять угол возвышения пускового жёлоба и сделать доворот по горизонтали.
Маховики эти, сработанные из дерева, казались произведениями искусства – гладкие, изящные, покрытые чем-то вроде лака; издалека их можно было принять за металлические. А вот прицел в уже готовом виде попал сюда из двадцать первого века и, положа руку на сердце, реальной пользы от него было мало.
Воднев, само собой, провёл пристрелочную серию, однако полноценную таблицу для стрельбы разработать не успел – монголы помешали. Испытания пришлось отложить – чем дольше противник находится в неведении об уготованных ему сюрпризах, тем лучше. Воднев, будучи перфекционистом, взгрустнул.
– Ничего, – утешал Демин. – Стрельбы с закрытых позиций не предвидится. У нас ведь не только метеобатареи нет – а стрела, сам понимаешь, далеко не снаряд – у нас даже простых корректировщиков не будет! Бить станем прямой наводкой и корректировать сами, с позиции. Благо вот эти твои «крутики», – так он обозвал маховики наведения, – позволяют весьма тонкую настройку.
Сейчас, когда татары после первого приступа были отброшены к своему лагерю, «бояре» и воеводы, воспользовавшись передышкой, оставили свои «НП» на отведённых им стенах, чтобы подойти к надвратной башне, где находились Демин и Павленко. И теперь следили оттуда за приготовлениями баллисты.
Воднев, сам только что перебравшийся с башни на площадку вышки (перешагнул через два ограждения, как с балкона на балкон у себя дома), отдавал короткие указания расчету.
– К стрельбе готовы! – наконец доложил он.
– Работаем, как я уже сказал, вон по тем умельцам… – кивнул Демин.
Мощный и звонкий щелчок выпрямившейся тетивы прозвучал почти как ружейный выстрел. Стрела исчезла в бледной, будто подмороженной синеве мартовского неба.
– Не сработало?.. – растерянно пробормотал Свешников после томительной секунды.
И в тот же момент вдали, как раз там, где активно, как муравьи, такие же активные и крошечные, мельтешили вражеские «умельцы», сооружая что-то пока ещё непонятное, неуклюжее, громоздкое, именно в этом месте вспух огненный пузырь, мгновенно расплющился и раздался вширь. С опозданием и ослабленный расстоянием долетел звук, похожий на хлопок только что зажжённой газовой горелки – пуфф! – а вся строительная площадка татар была уже объята пляшущими языками пламени.
– Гарно, гарно, – смачно молвил Демин, зачем-то имитируя манеру старшего прапорщика Марченко.
– Вот так люди впервые познали действие «греческого огня», – вполголоса, будто беседуя с самим собой, обронил Свешников.
– Как?! – у Воднева изумленно вскинулись брови. – Именно мы… И что теперь?
– Именно так, дорогой мой! – ухмыльнулся историк. – Поздравляю с открытием. А рецептик-то считался утерянным.
– ?! – онемел от изумления старлей.
– Да не боись! Опосля автоматов и беспилотника греческий огонь – полнейшая фигня, – усмехнулся командир. – Да и шутит учёный боярин. Византийцы давно уже свой «огонь» открыли, без нас справились. Самое смешное, в критический момент он им всё равно не поможет… Ладно, не будем отвлекаться! Давай теперь по лагерю, что ли.
Второй выстрел оказался ещё более разрушительным. Стрела угодила в скопление наставленных близко друг к другу шатров. Вспышка воспламенила добрый десяток из них, и огонь продолжал перекидываться на соседние.
Взметнувшиеся к небу столбы жирного чёрного дыма заслонили картину. Скорее угадывалось, как мечутся в бешеном пожарище люди – татары, враги. Казалось, что полыхает не меньше, чем половина их лагеря.
– Хорошо горит, – радостно констатировал Воднев.
– Ну, запали до кучи и остальную половину! – добродушно приказал Демин.
По команде Воднева наводчик ещё чуть довернул орудие. Опять хлестнула по ушам тетива, опять сверкнула вдали вспышка. Как по заказу, занялась вторая половина лагеря. Увы, масштаб бедствия было трудно оценить из-за плотной завесы дыма.
– Бегут, бегут, гады… – пробормотал Демин удовлетворённо, поднося к глазам бинокль. – Вон по тому скоплению живой силы – разрывным…
Имелись в арсенале козельской «артиллерии» стрелы и с такими зарядами, начинёнными пластитом и обычной галькой. Но то, что Демин назвал «скоплением живой силы» было, скорее, разрозненной кучкой конных и пеших, спасающих свои жизни и мчащихся изо всех сил куда глаза глядят: главное, как можно далече от бушующего на месте лагеря огненного ада.
Кажется, эти люди уже кое-что уяснили. Следующая, пусть и нацеленная весьма искусно стрела, не нанесла в этот раз большого урона. Похоже, татары её успели заметить и в самый последний миг просто кинулись врассыпную. Заряд взорвался практически на пустом месте, зазря…
– На сегодня, видимо, хватит… – задумчиво произнёс Демин. – Оставили татар без матчасти и тылового обеспечения – и то хорошо. Дождёмся прояснения картины.
Предвиделось это не скоро. Пищи у огромного костра было пока достаточно. Лишь к вечеру огонь начал ослабевать. И тогда уже стало понятно, что с расстояния зрелище выглядело куда более ужасным, нежели было на самом деле. Сгорела только часть вражеского лагеря. Львиная доля шатров не пострадала. Кочевники просто переставили уцелевшие палатки подальше, пусть и с изрядной перестраховкой, но на действительно безопасное расстояние.
Враг понёс потери, возможно, был частично деморализован, но от намерений взять город не отказался. Зализывал раны и копил ненависть для нового броска.
Глава 18
В ту ночь долго не ложились спать. В первом часу Демин собрал группу для очередного совета.
Сам сел за стол спиной к стене, на которой теперь висел захваченный с «большой земли» крошечный портретик генералиссимуса Суворова. И в настоящий момент портретик этот, с выведенным по низу его красными буковками заветом полководца «Не числом, а уменьем», оказался аккурат над головою майора.
Стол, за которым можно было и есть, и работать, да и спать, наверно, тоже, если свернуться калачиком, для столь универсального назначения казался довольно компактным, но, увы, никак не изящным или миниатюрным. Было это просто неподъёмное чудище, сработанное местными умельцами из толстенных досок – по-другому, видно, столярничать здесь не умели. Сбивали его, кажется, прямо на месте, в комнате, а в готовом виде и пехотное отделение бы наверх не втащило – хотя бы по причине тесноты лестничных маршей, клеток и коридоров.
Свешников, Воднев и Павленко расположились вокруг стола на табуретах, состоявших в явном с тем прямом родстве, а Морошкин присел на застеленный грубым солдатским одеялом топчан, служивший «князю» кроватью.
Комнату освещали три мощных светодиодных фонаря, подвешенных к потолку. Местных коптящих, чадящих и воняющих светильников никто из легионеров не любил. Все наличные аккумуляторы заряжали сегодня днём от генератора «Урана». Часов двенадцать кряду движок тарахтел на дровах, которые подбрасывал в топку специально приставленный для такого дела гридень. Жидкое топливо разумно берегли.
А сейчас белый и яркий свет фонарей, отовсюду безжалостно изгоняя мрак, делал комнату безжизненной. На лицах у собравшихся залегли резкие тени. И то слово, вымотались за день как черти… Перед открытием «военного совета» Демин решил немного расслабиться. Ну и позволить подчиненным слегка отдохнуть. Минут десять. Заодно и с мыслями соберутся.
В этот раз пили ройбуш, опять-таки завезённый в русскую глубинку тринадцатого века запасливым Свешниковым. И он, и Морошкин, предваряя дегустацию, воспели на два голоса чудодейственные качества южно-африканского напитка: восстанавливает силы, укрепляет против рака и аллергии…
– Против рака как раз самое то… – буркнул Демин, прихлёбывая горячую ароматную красноватую жидкость. – Хотя сегодня татар вроде и поставили раком… Ладно, пьянка-пьянкой, но пора и по делу. Соображения?
Подчиненные не отзывались, допивая «лекарство». Посему командир начал первым:
– Итак, господа бояре, что мы имеем? Противник оказался более устойчивым, чем мы предполагали. Так, начальник штаба?
– Именно, – не стал спорить Морошкин.
А что тут спорить? Ожидали, что после применения оружия будущего вкупе с «греческим огнем» монголо-татары будут удирать до Великой Степи. Ан нет… Шиш вам, господа прогрессоры! Недооценили противника.
