Фёдор Соколовский - Рыцарь Шестопер. Новый дом
– Но ведь кто-то же устроил темноту! – настаивал здоровяк. – Эй! Дайте свет, в конце концов! У нас здесь несчастный случай, есть пострадавшие, им надо оказать помощь!
И на полминуты повисла странная тишина. Даже тяжело раненный перестал страдать. Да и сам рыцарь был готов подтвердить, что за дверью в коридоре никого нет.
Вспыхнули факелы. Словно они и не гасли, а были до того прикрыты плотным, непроницаемым покрывалом. Даже теней возле них не удалось рассмотреть. Чудеса, да и только!
Тем более удивительным оказалось то, что через окошки внутрь данной клоаки снова стали проникать лучи света. И ни шороха сверху не послышалось, ни скрипа. Только что стояла непроглядная темень, и вдруг раз – полное, чуть ли не комфортное освещение.
А в тюремном коридоре – все та же звенящая тишина.
Глава вторая
Чрезвычайное происшествие
Начальник тюрьмы Олеж Бутурлин считал свою нынешнюю работу синекурой. Этаким подарком монаршего двора заслуженному ветерану. Потому что в свои шестьдесят пять лет ничего больше толком не умел и не мог, как строить, отчитывать да наказывать подчиненных за неопрятный вид.
Конечно, мечом бывший боевой воевода, рыцарь, витязь и ведьмак еще несколько раз махнуть мог, но именно что «несколько», если не вообще два раза. Да и свои ведовские способности мог «засветить», вводя обычного человека в ступор или насылая на него кратковременную слепоту. Но после демонстрации своих потайных сил дольше чем полминуты его самого следовало уносить или поднимать с пола. Потому-то от него лишь и требовалось, что поддерживать общую дисциплину во вверенном ему казенном доме. То есть надувать щеки, кричать в праведном гневе и блистать в парадном мундире. Всеми остальными делами в его тюрьме заведовали доверенные погляды.
Ну и понятно, что на долю начальника тюрьмы выпадало бремя встречать высоких, важных или прославленных гостей-посетителей и вести с ними беседы. Гости бывали здесь разные. Кто-то желал увидеть родственников, кто-то пришел ходатайствовать о щадящем режиме для знакомых, кто-то – позлорадствовать над своими врагами, а кое-кто пытался спешно выдернуть из застенков невинно осужденных или арестованных по ошибке. Причем последние просители прибывали с бумагами об освобождении своих протеже. В ином случае с ними даже разговаривать не хотели.
Сегодняшний случай стоял особняком. Не успевший толком поздороваться гость потребовал у начальника тюрьмы доставить арестованного прямо в кабинет, где и будет проводиться допрос. Причем ни разрешения на допрос, ни предписаний о полномочиях представлено не было. А было просто сказано ворчливым тоном:
– Распорядись, чтобы помещенного сегодня в одиночную камеру Грина Шестопера немедленно привели сюда!
Хозяин кабинета горестно скривился, пытаясь лихорадочно сообразить: как же ему поступить? Ибо отказать явившемуся к нему великому светлому волхву града Вищин, знаменитому Гонте, он не мог по нескольким причинам. Первая: в далеком прошлом этот старик (уже тогда будучи таким же старым) являлся его учителем и наставником в ведических науках. Благодаря ему Олеж Бутурлин достиг высокого ранга ведьмака, или воина-волхва.
Вторая причина: начальник тюрьмы был женат на племяннице Гонты. А та, в свою очередь, стояла в его личной табели о рангах чуточку выше самого короля Хорфагера и страшно любила своего вредного дядечку. Если бы она узнала, что супруг в чем-то не угодил великому волхву, последствия ее санкций стали бы для начальника тюрьмы катастрофическими.
Третья причина: правилами не возбраняется вести подобный допрос, если в сопроводительных бумагах не было пометки «Строжайшая изоляция!».
Ну и четвертая: Олеж Бутурлин слишком уважал и побаивался своего учителя, чтобы отказать ему в такой мелочи.
Но марку следовало выдержать, солидности себе прибавить и буквы закона придерживаться. Поэтому начальник тюрьмы вначале вызвал погляда, ведающего учетом и документами, приказав ему принести сопроводительные бумаги. Затем потребовал от служки травяного взвара для себя и гостя да вкупе с пирогами, и только после этого попытался осторожно предупредить:
– Если нет запрещающей отметки, допрашивай своего рыцаря сколько угодно. Хоть… хоть… целый час!
Старик уставился на него в недоумении:
– Слушай, Олеж, ты ведь отличным парнем еще недавно был. И когда только успел таким отъявленным… бюрократом стать?
– А по-другому никак! Иначе самого в камеру посадят, – скорбно развел руками Бутурлин. – И с чего это вдруг у тебя такой интерес к какому-то простому рыцарю, что ты ради него в столицу прибыл?
– Вот с ним и прибыл, помогая сопровождать дипломатическую миссию русского князя Берлюты. Ибо он сейчас не только мой ученик, но и особенный пациент, за здоровьем которого мне надо следить ежедневно. Только вот в столичных ведомствах недоразумение случилось, или напраслину на парня возвели. Арестовали прямо на тракте да сюда к тебе отправили. Кого надо я по прибытии на ноги поднял, и баннерет Молнар по своим каналам действовать стал, но хотелось бы здесь выяснить, кто конкретно отдал приказ об аресте и почему этим занялась личная гвардия короля.
– О-о-о… вопрос-то серьезный, – погрустнел начальник тюрьмы. И когда несколько листов бумаги оказалось перед ним, вначале отпустил подчиненного и только потом приступил к чтению. – Интересно… Вменяется этому Шестоперу ни много ни мало государственная измена и подстрекательство к уничтожению существующего монаршего дома. Хм! Явный маразм или поклеп… Смотрим, откуда вышел приказ… Ну, этого и следовало ожидать: ведомство Тайного Погляда. Подпись главного маршала… Приписка его заместителя: «Полная изоляция! Особо опасен!»
Волхв Гонта выдохнул с облегчением:
– Слава Роду! Одиночная камера для начавшихся разбирательств лучше всего. Давай его немедленно сюда! Поговорим с парнем, успокоим его, пирогами накормим.
Олеж Бутурлин продолжал читать бумаги, словно не слышал распоряжения:
– …Рекомендуется сутки продержать арестованного только на одной воде… Ну это у нас и так практикуется… Так что пирогов ему не видать как своих ушей… Ты уж извини… Мм… Что тут еще?.. Ага! Вот второй листок, с изменением формулировки содержания: «На время предварительных разбирательств – содержание в общей камере. Кормежка по общему пайку».
Гость уже стоял на ногах, нависая над плечом хозяина кабинета и с волнением читая лежащие перед тем бумаги.
– И какая собака это подписала?! Аргин?.. Кто такой?
– Демис Аргин. Воевода, заместитель главного маршала, – не чинясь, давал пояснения Олеж. – Только два месяца как работает в ведомстве. То ли из бриттов, то ли из греков.
– Да с ним потом разберемся! – Старик переживал все больше. – Ты давай быстрей рыцаря сюда прикажи привести. Насколько я помню, наибольшая смертность как раз в общей камере?
– Ну так… уголовники! Отбросы общества…
– Не юродствуй! Вызывай конвоиров! – Казалось, еще миг, и озлобленный, раздраженный волхв применит к бывшему ученику что-нибудь из арсенала своего магического оружия.
И тот решил не спорить. Лишь проворчал, звоня в колокольчик:
– Ладно, при такой форме содержания ты имеешь право для допроса… – Тут служка доставил отвар и пироги, и ему последовало дополнительное распоряжение: – Еще одну кружку принеси! – Дальше получил приказ вошедший десятник конвоя: – Немедленно доставить сюда Грина Шестопера. Он в одной из общих камер. Выполнять!
Десятник грохнул кольчужной рукавицей по нагрудной пластине и поспешил за арестантом. А волхв пробежал глазами сопроводительные бумаги и, все еще кипя негодованием, стал усаживаться в гостевом кресле.
– Странные формулировки: вначале – в одиночную камеру, затем – в общую. Тебя это не смущает?
– Да я в подобные тонкости вообще никогда не вникаю, – обиделся главный тюремщик. – За это отвечают мои погляды и замы.
– Ну да, ну да… А если вдруг заключенные бунтовать начнут? Или в массовой драке друг друга изведут? Или побег устроят? На кого тогда все шишки посыплются?
– Тоже не на меня! Я тут для красоты и солидности.
– Ой ли? – не отступался старик. – Почему тогда так тщательно в бумаги вчитываешься, прежде чем мою простенькую просьбу выполнить? Следовательно, понимаешь, что чрезвычайное происшествие тебя с этой должности пинком под зад выкинет. В лучшем случае…
Олеж Бутурлин криво улыбнулся:
– Не знаю, чем тебе этот рыцарь близок, но из тюрьмы чуть не каждый день покойника выносят. Так что ничего в этом чрезвычайного нет. Другой вопрос, если сразу пяток арестантов помрет, тогда уж точно поглядам не поздоровится.
– Да?.. А представь такой вариант, что меня сюда по ошибке упрятали да в общую камеру засадили. Что случится?
