Юрий Корчевский - Шторм Времени
Забежав вперед Михаила, он распахнул перед ним дверь. Вот ведь мода пошла на все старорусское, стилизованное под старину!
Михаил вошел в большую комнату, в которой стояли несколько обеденных столов с лавками подле. Из комнаты вел широкий проем на кухню. Ошибиться было нельзя – там шкворчало, булькало, и оттуда шел восхитительный запах съестного.
Паренек подвел Михаила к столу, подождал, пока он усядется, и с полупоклоном спросил, что гость будет кушать.
– Меню принесите, – попросил Михаил.
– Это что такое? – с искренним недоумением спросил паренек. – Не слыхал отродясь. Курица есть вареная и жаренная на вертеле, караси жареные под сметаной, окорок, белорыбица копченая. Опять же пироги с грибами и капустой, шанежки с творогом. Что будете?
Вот уж нелепица! Официант перечисляет блюда местной кухни, а про меню не слыхал. Цивилизация не дошла? Однако Михаил заказал половину жареной курицы и пирог с капустой.
– Пива не желаешь? Свежее.
Борзеет официант, однако! Моложе Михаила лет на восемь, а тыкает.
– Желаю.
– Мигом исполню.
Официант довольно шустро исчез на кухне и почти тут же появился снова, неся в руках оловянную чашку с курицей и глиняный кувшинчик. Вторым заходом он доставил деревянное блюдо с пирогом.
Михаил довольно потянул носом – пахло аппетитно.
– А приборы где? Ну – нож, вилка?
Официант сделал вид, что не понял, и ушел. Ну и обслуживание!
Михаил презрел условности и взялся есть руками. Все было с пылу-жару, вкусное. Или показалось вкусным с голодухи?
В горшочке оказалось пиво – прохладное, густое, вполне приличного вкуса. Надо бы потом узнать, как называется. Наверняка из кегов, не бутылочное.
Он съел и выпил все, что подали, и почувствовал себя сытым.
Из-за стойки появился официант вместе с кряжистым бородатым мужиком.
– С тебя две деньги.
– Какие? – удивился Михаил – нет чтобы по-человечески сказать.
Однако официант на полном серьезе ответил:
– А какие хочешь. Можно тверские, новгородские, псковские, даже московские.
Ответ официанта привел Михаила в замешательство. Он достал из кармана мелочь. Ну ладно, хотите поиграть в ролевые игры «под старину» – получите. Он раскрыл ладонь:
– Бери.
Официант нашел на ладони две медные монеты по пятьдесят копеек – деньги по нынешним временам совсем бросовые и отнес их мужику за стойкой. Оба склонились над монетами, крутили их, рассматривая. Видимо, что-то их все же не устроило, потому что оба направились к Михаилу:
– Э… Чужеземец, а наших медях у тебя нет?
Насчет чужеземца Михаил решил не спорить.
Мужик подошел к стойке и взял несколько монет.
Вернувшись к столу Михаила, показал их ему. Монеты были не совсем правильной формы, больше овальные, и чеканка на них была довольно грубая, но читалась вполне сносно: «деньга псковская»; на другой медяхе – «Великого Новгорода». По сравнению с ними 50 копеек из кармана Михаила выглядели шедевром чеканки.
– Блин, да в каком веке, в каком году мы живем? – попытался качать свои права Михаил.
– Знамо, в каком, – с достоинством ответил ему мужик. – Поди, не совсем темные: в шесть тысяч девятьсот семьдесят восьмом году от сотворения мира.
Похоже, кто-то из них рехнулся, тронулся умом. Только антураж уж больно правдоподобный.
Михаил решил с чокнутыми не спорить – себе дороже выйдет. Он достал монеты из кармана и на ладони протянул их мужику:
– Тогда сам выбирай.
Мужик долго всматривался и выбрал новенький, блестящий, отливающий серебром рубль:
– Пожалуй, сгодится.
Михаил облегченно вздохнул. Надо побыстрее отсюда, от этих странных хозяев выбираться, совсем заигрались со стариной.
– Как мне быстрее до Перми добраться?
– Не слыхали. Это где ж такое?
– Ну, до Камы.
– А, так это обоза дожидаться надо. Или на реку идти, купцов ждать.
– Долго?
– Как повезет. Может статься – день, а может, и седмицу.
Похоже, седмицей мужик называл неделю. Только почему он про Пермь ничего не слышал? Все-таки крупный город, столица края. И про купцов с обозами чего-то плетет. Точно, чокнутые. Но опять же есть некоторая странность.
В этой забегаловке при дороге нет электричества – Михаил не заметил ни люстр, ни лампочек, ни розеток. А какая же столовая без электричества? Ведь должны быть электромясорубки, электрогрили и прочие электрические машины? Их он тоже не заметил, но ведь и на саму кухню он не заходил.
– А где река? – спросил он у официанта.
– Рядом совсем. Вон туда, с полверсты всего. Язь-ва-река.
Только где эта Язьва, Михаил не представлял.
До реки он добрался неспешным шагом за четверть часа. Только зачем шел? Река пустынна – ни лодки, ни кораблика малого. Хотел уж было назад идти, как услышал какой-то шум.
Из-за близкого поворота вниз по течению шло под парусом небольшое суденышко, длиной и шириной – как автобус. На корме рулевой у весла. Вид у суденышка – как на старинных гравюрах и картинах, которые Михаил в музеях видел.
Михаил замахал руками, закричал.
На суденышке его заметили, спустили парус. Судно изменило направление и медленно подошло ближе к берегу.
– Чего кричишь-шумишь?
– Мне бы до Перми…
– Не слыхал про такую. Мы в Нижний. Коли по пути, возьмем.
Михаил решил плыть – все лучше, чем пешком идти.
Рулевой с судна меж тем продолжил:
– Ежели пассажиром, то за провоз и харчи четыре деньги, а ежели за веслом сидеть будешь, то одна.
– Согласен за весло.
– Только деньгу вперед.
С борта суденышка сбросили трап – узкую доску с набитыми поперечинами. Михаил взбежал на борт, дюжий парень за веревку втащил трап и оттолкнулся веслом от дна. Ещё один парень поднял парус. Судёнышко заскользило по воде.
– Тебя как звать, добрый молодец? – спросил его рулевой.
– Михаил.
– Деньгу, как уговаривались, вперед давай.
Михаил вытащил из кармана мелочь и протянул рулевому.
Тот взглянул и удивился:
– Это откуда же такие деньги?
– Из Литвы.
– Надо же! – рулевой покачал головой. – То-то я слышу, что ты по-русски как-то не так говоришь.
Рулевой разглядывал монеты, потом взял одну, зачем-то укусил – попробовал на зуб, вгляделся в место укуса и сунул монету в сумку на поясе.
Сам того не ведая, Михаил назвал наиболее приемлемый для себя вариант. В Литве, точнее – Великом княжестве Литовском, проживало много русских.
– Не бывал в твоих краях, только слышал. Слушай сюда. Сейчас по течению идем и ветер попутный – можешь отдыхать. А как по Волге пойдем – не взыщи, до седьмого пота за веслом потрудиться придется. Но мы с тобой уговорились, – рулевой протянул для пожатия руку. Михаил пожал. Откуда ему было знать, что рукопожатие – это что-то вроде подписи под договором?
Он уселся у борта, наблюдая за проплывающими берегами. Пока есть время, надо осмыслить происшедшее. Или у него у самого с головой неладно и все то, что он видит, – галлюцинации, или… Думать о втором «или» не хотелось, но похоже, он очутился не в своем времени, а в значительно более раннем. Не зря же мужик в столовой – хотя какая это столовая? – так, харчевня – упоминал год. Михаил попытался вспомнить цифры. Шесть тысяч девятьсот семьдесят восьмой, вот! Он вздохнул. Это сколько же в современном летоисчислении? Хоть убей, не вспомнить.
Теперь надо определиться, что делать, как жить. Первое, что пришло ему в голову, – вернуться назад, в пещеру. Похоже, это она сыграла с ним злую шутку. Но сейчас он не был уверен, что найдет обратную дорогу. Так что с этим можно и повременить. С одной стороны – даже интересно, посмотреть на средневековую Русь не каждому дано. Только жить на что? Ведь что-то надо есть, где-то обретать пристанище? Здесь его знания об авиационных двигателях никому не нужны: нет электричества, железных дорог, телефонов – да много чего нет, без чего нельзя представить себе цивилизацию. Но люди-то живут, и он выживет. Надо только найти дело, которое его будет кормить. Но, как назло, он не мог припомнить ни одной профессии, которая была бы востребована здесь. Рыбак? Так он щуку от карася с трудом отличит! Воин? Держал один раз в руках «калашников» – так здесь их нет. Торговец? Нет начального капитала. Вот незадача! От мыслей уже голова пухнет.
Постепенно начало темнеть. Парус спустили, и суденышко ткнулось носом в песок.
Один из парней ловко перепрыгнул на берег и веревкой привязал суденышко к стволу березы. Ну, это понятно – чтобы его течением не унесло.
– Поди-ка, Михаил, дров наломай, костер разведем. Ужинать пора, да на покой.
Михаил натаскал валежин, сухостоя, нарубил топором, сложил в кучу.
Один из парней неодобрительно покачал головой, сухую веточку ножом расщепил на тоненькие щепки и сложил их под валежником. Потом подсунул туда клочок сухого мха. Несколько раз ударил кремнем по кресалу, высек искры. Как только мох задымился, подул на него. Щепочки занялись робким огоньком, потом загорелись сухостоины.
![Светлана Чистякова - Наследники Падших Книга вторая Трудно признать [CИ]](/uploads/posts/books/3156/3156.jpg)