Адмирал (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич
— Лейтенант Серпилин, уже третья аварийная посадка! Спишу на берег к чертям собачим! Пять посадок, три аварии! — Покрышкин зол и нервничает.
— Ну так ни одного самолёта он пока не потерял и сейчас повреждения с виду не большие. Ты же видишь погода какая, его ветром снесло, когда он уже без скорости был.
— Надо за сигнальщиком было следить! Он там не зря на мостике стоит, вы же видите, он показывает самолёту, крен и скорость, который надо выбрать при посадке! Чего он там как птица руками машет зазря, если эти балбесы на него не смотрят⁈ — взрывается Покрышкин — пусть он самолёт и не потерял ни один, но из-за него мы закрываем палубу! Двадцать минут беспомощные как младенцы. Ни взлететь, ни сесть! А если у группы топливо на исходе? В боевых условиях самолет в таком положении придётся скидывать в воду, а новый где взять⁈ Мы в открытом море будем, всё что у нас есть мы везём с собой.
— Дай шанс парню, честно говоря если бы я три раза об палубу грохнулся, хрен бы я в эти ваши самолёты потом полез! А этот смотри, рвётся в небо! Научится ещё. За одного битого двух не битых дают, как в народе говорят, нового тоже долго натаскивать придётся! — успокоил я взбешённого полковника.
Кстати я узнал, чего Покрышкина из ВВС попёрли. С Васькой Сталиным зацепился. Ну и турнули прославленного аса вначале в войска ПВО, а потом и к нам. С одной стороны, я даже рад что так получилось, как бы жалко мне его не было. Покрышкин железной рукой наводит порядок среди палубной авиации, в свойственной ему манере придумывая всё новые методы тренировки и обучения пилотов. Жесткие методы, да вот эту тренировку взять! С нами на авианосцах и группа японских пленных. Тоже его инициатива, они учат палубные команды, диспетчеров, и пилотов. Со всех лагерей военнопленных их собирали. Им обещана свобода и возвращение на родину после похода. Но не только за этот пряник японские военные работают, они работают и за идею, все они в курсе, что возможны столкновения с их давними врагами, американцами. Вот и сейчас, японский инструктор с помощью переводчика распекает провинившегося пилота. Используя свои ладони в качестве макетов самолёта, маленький японец показывает рослому, понуро стоящему русскому парню, где он ошибся, когда совершал посадку. Тэцудзо Ивамото, на его счету больше двухсот сбитых самолётов, он летал с нескольких японских авианосцев, и он спец в своем деле, его считает незазорным слушать и следовать его советам даже Покрышкин. Он попал в плен случайно, как раз на Хоккайдо, куда привел группу летчиков камикадзе для отражения нашего десанта, да вот только война успела закончится, а смыться обратно на Хонсю, где он в конце войны служил инструктором у него не получилось. На наше счастье. Японец входит в раж и мне кажется что он скоро в драку бросится.
— Иди Саня, спасай своего японца, а то ему сейчас наваляют как в прошлый раз. Ты его предупреди, что не стоит рукоприкладством заниматься, тут ему не Япония! И ладно бы выгребал в драке, так всё время битым оказывается!
— Что опять⁈ — Покрышкин обеспокоенно отвел взгляд от неба, где кружат несколько истребителей в ожидании посадки — вот засранец мелкий! Дерзкий, ничему его жизнь не учит. У Игоря кулак как моя голова, как бы не прибил… Я сейчас вернусь! — Покрышкин исчезает с мостика и я остаюсь один.
Бывший «Тирпиц» не узнать. Отечественные кораблестроители поработали на славу. Двести шестьдесят метров взлетной полосы вполне себе хватает для запуска легкого моторного истребителя. Стартовать с такой без особых сложностей могут даже тяжелогруженные истребители, которые помимо прочего несут торпеды или бомбы. Если же самолет слишком тяжелый, то для его пуска можно использовать специальную катапульту, которая предает машине дополнительный заряд инерции. Именно посредством последних сегодня мы запускали самолёты в воздух. Принцип работы катапульты относительно прост: сначала самолет цепляют передними шасси за разгонное устройство, а потом «выстреливают» в воздух. Это чем-то напоминает рогатку. Работают катапульты с помощью пара, который при пуске заполняет два цилиндра, где расположены поршни, соединенные специальным поводком с зацепом для самолетов. Вполне себе отработанная схема, такие стоят и на «Диксоне» и на «Шторме». Сегодня все самолёты летали на тренировочное бомбометание с полной загрузкой. Три старых сейнера, которые изображали собой мишени, уничтожены, и вот теперь самое сложное — сесть обратно на авианосец! А сесть сложно!
При стандартной процедуре посадки подлетающее звено на крейсерской скорости дважды облетает корабль против часовой стрелки, после чего разбивается по очереди на посадку. В отличии от земли тут царят другие законы. Поврежденные самолёты садятся в последнюю очередь, так как велик шанс разбиться при посадке и заблокировать обломками палубу. Для приема самолётов расчет авиаБЧ выдает световой сигнал с мостика, палубная команда готовится к приему. Пилот облетает корабль в том же направлении для установления курса и скорости принимающего корабля и подтверждения возможности приема, а также наличия спасательного судна в кильватере корабля. На третьем кругу пилот снижает скорость и окончательно подтверждает курс и скорость корабля и спасателя. Заходя на четвертый посадочный круг, самолёт снижает высоту и заходит в заднюю полусферу корабля над спасателем. Выпустив шасси и посадочный гак, открыв фонарь кабины и отрегулировав кресло на высокую посадку, снижает скорость до посадочной. На удалении одного километра летчик делает заход с кормы на высоте до двухсот метров, ориентируя машину по кормовым огням оптического привода. На заходе летчик может получить световой запрет на посадку в случае аварийной ситуации. Но это стандартная посадка, а в бою или в таких условиях как сейчас всё не стандартно! Тут самолёты садятся с ходу, делать второй круг иногда бывать смертельно опасно. Учёт ветра и бокового сноса ведется по указанию парового маркера кормовой части, я вижу этот клуб белого дыма, его носит из стороны в сторону как бешенный! А последним самолётам придётся садится почти ночью, им будет ещё сложнее. В темное время ориентировку обеспечивают посадочные огни, а вот маркера не видно, садится им придётся, полагаясь только на диспетчера. Всё это надо знать не только летчикам, но и командиру корабля и мне. Я черт возьми непрерывно учусь, аж голова пухнет!
Тут столько нового для меня оборудования, что впору за голову хвататься. Самолётоподъёмники (их тут на «Ленинграде» два, носовой для уборки севших самолётов и кормовой, для подъема взлетающих), аэрофинишёры, аварийные барьеры, разметка и указатели ветра, посадочная светотехника (прожектора, продольная и поперечная ночная подсветка, кормовая системуа оптического привода и дохрена чего ещё), техплощадки и заправочные колонки, ветрозащитные щиты, релинги и спасательные сети да всего и не перечислишь, что есть на этом гиганте.
Тренируются не только пилоты, но и палубная команда, диспетчера, рулевые, ну и конечно аварийные бригады, и медики. Последние без дела не сидят. Только на «Ленинграде» разбилось уже два самолёта, а авианосцев у меня в эскадре пять! А ещё постоянно получают травмы работники летной палубы, которым приходится работать в очень опасных условиях. Вот только полчаса назад один из матросов оступился и упал в шахту лифта, поднимающего на палубу очередной самолёт. И благо ничего себе не сломал! Конечно остальные четыре корабля не сравнить с бронированным «Ленинградом», это просто наскоро сделанные эскортные авианосцы. Их переделали из гражданских транспортов. Серьёзных повреждений они не перенесут, живучесть у них так себе, однако каждый в своих трюмах несёт по пятьдесят истребителей, большая часть из которых в разобранном виде. Ангарная палуба этих самоделок не велика, и вмещает в себя только пятнадцать самолётов, так что авиагруппа их не большая и как боевая единица стоят они не много.
«Ленинград» же настоящая крепость. Установки ПВО размещены где это только возможно, имеется и специальный пункт управления ПВО корабля. Почти двести зенитных установок должны гарантированно уберечь его от атак с неба. Но и против атак с моря он защищен не плохо. Артиллерия бывшего «Тирпица» за исключением башен главного калибра почти полностью перекачивала на свои новые места под полётной палубой и в надстройку, этакий авианесущий тяжёлый крейсер получился, закованный в броню аэродром. Мне корабль нравится, в нём ощущается мощь и сила.
