Юрий Иванович - Война с кентаврами
Ехали минут сорок. Замок оказался не только самым красивым среди своих собратьев в долине, но и самым большим. К тому же изначально из-за холма не просматривались широкие крылья строения и солидная каменная стена вокруг него. И все такое древнее, величественное и неприступное.
Через глубокий ров вокруг замка вели несколько мостков. И пара из них явно для служилого люда да для подвоза всего, в чем нуждается огромное хозяйство. Там и ворота были открыты, и решетки подняты, и движение шло непрерывное. Но староста направил коней к парадному, самому широкому мосту. Проехал по нему и остановился перед опущенной решеткой. И тут же за ней появилась недовольная рожа поблескивавшего латами стражника.
– Ты куда это приперся, дядя? – вызверился он, хотя и старался громко не кричать. – Если сейчас тебя комендант или управляющий увидят, живьем съедят!
Как ни странно, стражника староста совершенно не испугался. Поставил коляску на ручной тормоз да поспешил к решетке. Служивый ему и в самом деле родственником оказался:
– Тут, племяш, такое дело…
И они о чем-то пару минут оживленным шепотом переговаривались. До слуха напрягшейся от нехороших подозрений Анастасии только и донеслись обрывки фраз: «…совсем плох!», «…да они все могут!», «…лишь бы допустили!», «остальные лекари бестолковые могут вой поднять…», «…как бы нашуметь побольше?» и «…а как шойт поможет?».
На внутреннем дворе-плацу, похоже, шла военная муштра. Чей-то грубый мужской голос с надрывом выкрикивал команды чисто сержантского пошиба:
– Держать ряд! Ровней, мерзкие тараканы! Ровней, я говорю! И не слышу четкого шага. Тебе говорю, баран тупой! Внятно шагай, внятно!
Под эти крики староста и вернулся на облучок коляски. А когда тяжеленная решетка с легким скрипом стала подниматься, оглянулся на пассажирку и слезно попросил:
– Благодетельница, вы уж постарайтесь, спасите барона от смерти мучительной!
И, не дождавшись ответа от изумленной женщины, мужик быстро и резко, с небывалым умением защелкал кнутом. Лошади рванули с места, вынося с громыханием коляску прямо на центральный двор баронского замка.
Глава тринадцатая
Ночь воспоминаний
На этом месте мать Дмитрия прервала свой рассказ и, судорожно вздохнув, пояснила:
– Дальше уже было неинтересно… Ты лучше о себе расскажи… – Заметив, что сын как-то странно к себе прислушивается, обеспокоилась: – У тебя что-то болит? Я могу почти все излечить и любые причины боли устранить. Или тебе надо куда-то спешить?
Светозаров улыбнулся, собираясь раскрыть одну из своих тайн:
– Вообще-то нам не помешало бы умчаться в одно место. Там меня ждет и волнуется жена. Но я уверен, что с ней пока все в порядке… – все-таки о зове крови он пока промолчал, решив, что их могут подслушивать. – И она мне простит общение с мамой хоть в течение всей ночи. Тем более что я хочу дослушать твой рассказ до конца.
– Ты уже женат? И давно? Кто она и как ее зовут? – оживилась императрица.
– Мамуля, не спеши так, еще наобщаешься с невесткой. Тем более что как раз знакомство с ней и было тебе обещано Крафой как первый сюрприз. А уже потом он хотел меня выловить и отдельным подарком тебе преподнести.
– Как выловить? – Лицо матери сделалось таким, что и слов не требовалось.
– Ох! Ты бы знала, сколько у меня в последнее время дел и забот! С головой погряз! – ушел сын от прямого ответа, но говоря только правду. – При всем желании не могу с некоторыми друзьями увидеться и наиважнейшие вопросы решить. Поэтому изменить мои планы и графики можно только насильно, буквально выловив из лавины дел за шиворот. А кстати, что ты знаешь о Крафе? Он вроде пока союзник, но я о нем так мало знаю…
Анастасия выразительно блеснула глазами:
– Не удивлена. Мы тут сами его знаем только как ученого затворника, обитающего где-то в глубоких катакомбах и появляющегося во дворце, когда только ему вздумается. Еще мне известно, что он может как-то проникать в четыре посторонних мира и разыскивает дороги в пятый. Гривин, конечно же, знает об отце гораздо больше, но молчит и не колется на эту тему ни в какую. Даже падая в обмороки от моих раздраженных взглядов. Правда… падает он всегда притворно…
Дмитрий почесал висок:
– Не пойму, как Крафа устроил в этом мире империю во главе со своим сыном? Насколько догадываюсь, он не совсем уроженец этого мира.
– Об этом мало кто догадывается, а уж знают только единицы.
– Откуда же взялась правящая династия?
– О, сынок! Тут столько скелетов в шкафах, что можно месяцами рассказывать! – Мать подалась к нему и понизила голос: – Знаешь о его возрасте?
– Столько не живут, – скривился граф.
– Не знаю, что тебе известно, но Крафе не меньше, чем четыреста лет.
– Вот и я о том же. А до того у него сыновей, кроме Гривина, не было?
Анастасия Ивановна несколько жеманно вздохнула, словно припоминая не совсем приятные моменты, но заговорила сжато и по существу:
– Ты не смотри, что Гривин выглядит чуть ли не моложе меня. Ему уже сто шестьдесят, и на императорском троне он сто тридцать лет. А его мать, императрица Чапланта Вторая, правила государством двести шестьдесят лет. И все это время ее супругом-консортом был именно Крафа. Для тебя немыслимо, но это так. И кстати, Чапланта умерла только четыре года назад, погрузив весь мир Фиолетового Наваждения в пятидневный траур. А до того она с истериками запрещала мне появляться во дворце, а своему единственному сыну, который уже давно правит Лидгарской империей, преспокойно на мне жениться. Ты представляешь?! Вот уж ведьма была!
Дмитрий не удержался от улыбки:
– Ма, а как ты будешь к моей жене относиться?
Она так и вскинулась:
– Сынок, ну что ты сравниваешь? Мы – простые люди, и понятия у нас обычные. А тут представь, что творится: на тронах императоры сидят столетиями, супружеские пары им подбираются веками, и вдруг официально один из них женится на какой-то выскочке, на вдове захолустного барона. По-моему, это известие и загнало Чапланту в гроб раньше срока лет на сто. А сколько еще тут имеется подводных течений! Но пока я все это выяснила, пока разобралась в реалиях этого мира…
Светозаров, прежде чем впиться зубами в прожаренную ногу поросенка, потребовал:
– Ну, так давай, продолжай свой рассказ во всех подробностях! Пока нам никто не мешает. О себе расскажу позже и не здесь.
– А тебе будет интересно?
– Очень! Все, что связано с тобой, – очень интересно. Я просто обязан знать, как ты тут жила и как докатилась до такой вот жизни императрицей.
– Ну, если и в самом деле интересно, то слушай… – И Анастасия продолжила рассказ с того момента, как она на коляске въехала во двор баронского замка.
Там и в самом деле проходила муштра местных стражников под командованием расфуфыренного франта, который сидел верхом на лошади и покрикивал на марширующих с пиками воинов. Доспехов на нем не было, и аляповатая форма самых жутких расцветок, еще более ярких и несообразных между собой, чем у крестьян, так и подсказывала идею дать ему прозвище Калейдоскоп. Но ко всему прочему этот тип оказался еще и комендантом гарнизона, а потому его вопль сразу перешел с сержантского на начальственный:
– Кто посмел запустить сюда эту колымагу?! По какому праву?!
Племянник старосты поселка Малая Пояль гаркнул от ворот еще более громовым голосом:
– Встречайте благодетельницу Великого леса! Сама гоорти пожаловала к нам! Дабы излечить своими умениями дивными его светлость барона Гирника! Слава! Слава! Слава!
И на каждый призыв славить неизвестно кого, то ли приезжую кикимору, то ли барона, все замершие на плацу воины дружно рявкали ответное «Слава!».
На этот рев чуть ли не из всех окон стала высовываться челядь, а то и родственники, друзья и прочие приятели больного. Последних оказалось в замке более чем предостаточно. И стало понятно, что затеяли ушлые, но весьма лояльные к барону родственнички. Подобное, шумно обставленное прибытие некоей якобы легендарной личности уж никак не укроется от самого Вальтера Гирника или от его доверенного лица. И женщину обязательно проведут к первому лицу как минимум для беседы.
Только вот сама женщина нисколько не желала для себя такой чести! Она, наоборот, мечтала появиться в замке тихо, незаметно и вести себя поначалу как можно скромнее. Ведь сперва следовало разобраться в реалиях этого мира, а уж потом предлагать кому-либо свои умения врача.
Анастасия Светозарова никак не могла понять:
«Я ведь и словом не обмолвилась, что я врач! Или безграмотный мужик сразу обо всем догадался по правильно наложенной шине на лапе Геркулеса? Чепуха!»
Мелькнула догадка: таинственных лесных обитательниц наверняка еще и целительницами считают. Иначе откуда такое почтение и нежданная просьба кучера постараться с лечением барона?
