Ваши не пляшут (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

Глава 7

Утро, утро начинается с рассвета (банально , но факт), здравствуй, здравствуй необъятная страна (ну здравствуй Страна!), там дальше в песне хрущевских времен про студентов, у которых есть своя аж целая планета: «это, это, это, это — Целина». Есть все-таки душевность, задор и оптимизм в старых советских песнях. Вообще-то, про целину мне неинтересно, а вот утро сегодня задалось, хоть на ходиках уже девять, и это время на селе назвать утром можно, лишь с величайшей натяжкой.

Едва распахнул глазенки, накатило непередаваемое чувство блаженства. Хороший день вчера выдался, просто здоровский. И освободился от навязчивого внимания Катьки Трофимовой, и с Олей Быковой сговорился на интим, и на сеновале с Анютой Дудиной покувыркался, но самое главное, навешал хороших люлей троим «фулюганам», решившим поучить уму-разуму одного несносного мальчишку, пославшего едва ли не на хер дочь аж самого старосты села Бобровка.

Ладно, начнем с «самого главного». Итак, улепетываю я не так чтобы очень активно, регулярно поглядываю назад через плечо, для контроля, значит. С удовольствием отмечаю, что колонна преследователей растянулась метров на двадцать.

Ближайшим ко мне, вполне ожидаемо, оказался Ромка Ховрин, самый развитый физически изо всей троицы, однако на голову не очень умный, то есть, откровенно, туповат — вот и повелся на катькины подначки, «жентальмена» из себя корчит. Ладно, щас глянем, какой вы джентльмен, сэр. Замедлился, нарочито демонстрируя усталость. Рома повелся и поддал жару, дабы побыстрее добраться до неуловимого пацана и хорошенько врезать нехилым кулачищем. Ну что же, чем выше скорость, тем по закону физики более значительным будет противодействие. Это я умничаю, в этой реальности Ньютона не было, три основополагающих закона классической механики, а также всемирного тяготения были сформулированы неким Петером Беземейром голландским астрономом и естествоиспытателем, но речь сейчас не об этом, Законы физики, кем бы они ни были сформулированы, везде и всегда остаются нерушимыми, на то они и законы. Как только между мной и преследователем расстояние сократилось до пары шагов, резко оборачиваюсь и наношу удар носком ботинка точно в колено. Обувь на мне крепкая, стачана прошлой осенью по индивидуальному заказу лучшим сапожником Климовска Арменом Борисовичем Авагимяном из отличной воловьей кожи. Это я к тому, что соприкосновение носка моего ботинка с коленной чашечкой преследователя прошло абсолютно без ущерба для обуви, также и для моего организма. Чего не скажешь о мениске Романа — отчетливый хруст порадовал мой слух. В иной реальности при такой-то травме быть парню инвалидом пожизненно, а здесь цена вопроса всего-то пара червонцев золотом, и любой самый неумелый целитель соберет воедино разбитую в хлам косточку, так что в этом плане я не особо парился — не привлекут к уголовной ответственности за нанесение тяжких телесных повреждений. К тому же, я покамест несовершеннолетний и буду оставаться таковым еще аж целых два месяца, а значит практически неподсуден, ну если только умышленно не отправлю кого-нибудь на тот свет. Таки тот умысел еще доказать нужно. А вот те, к то в данный момент меня преследуют все поголовно совершеннолетние. Рома и Мишка сынки крепких кулаков, по-местному олигархов, с ними попович, мажорами себя считают и твердо уверены, что родительский авторитет полностью защитит их от карающей длани госпожи Фемиды. Законоведение в нашей школе преподается на вполне серьезном уровне, ибо как любит говаривать Антон Ярославович Блюм, наш правовед, по совместительству преподаватель немецкого: «Незнание законов не освобождает от ответственности, так что, дорогие мои детишки, крепко запоминайте то, что я вам рассказываю». Ну я, то есть, настоящий Вовка и запоминал, а мне в наследство от него прилетело столь полезное знание. От карающей длани богини правосудия родительские бабки их, вполне возможно, и защитят, но не от моих карающих действий, ибо на всяких там фемид надейся, но сам не плошай. Потеряв опору на одну ногу, массивный Ховрин пролетел по инерции метров пять и растянулся всем своим накаченным телом аккурат посередь дороги, исцарапав вдобавок морду мелким острым гравием. Заорал, на радость мне, будто резанный. Знаю, больно, а не хер было изображать из себя лыцаря. Теперь нескоро поднимется, значит, с этой стороны мне ничего не угрожает.

Все вышеописанное случилось в считанные мгновения. Грешным делом, я понадеялся, что травма приятеля заставит остальных ребят отказаться от преследования зубастой жертвы. Но не тут-то было. Оставив Романа распластанным на дороге, Зюзя с Шустриком рванули за мной с удвоенной энергией, чтобы все-таки наказать мелкого. Оказать помощь пострадавшему им даже в голову не пришло. Похоже, молодые люди нонече пили не только шампусик, но еще что-то покрепче. И это здорово, когда противник не совсем трезвый. Опять забег. Теперь в лидерах Мишель, неуклюжий попович заметно подотстал. Предоставляю им возможность сократить дистанцию. Затем резкая остановка, присаживаюсь, опершись левой рукой о землю, правой ногой провожу резкий удар носком ботинка в мишкину голень. Будь я прежним Ильей, встретил бы преследователя прямым в челюсть, но в нынешнем совершенно нетренированном теле мощи кот наплакал, так что приходится изгаляться и действовать тем, что нанесет противнику наибольший урон. Снова радующее слух громкое: «Хрусть!», и парнишка кувырком летит на жесткое дорожное покрытие и тут же теряет сознание из-за болевого шока. А как не потерять, когда у тебя сломаны обе берцовые кости — вот такой удачный удар у меня получился.

Не обращая внимания на поверженного противника, теперь уже я сам лечу в направлении изрядно подотставшего Семена. Для вящего устрашения выпучиваю глаза и сардонически (ну мне так кажется) ухмыляюсь, демонстрируя ненавистному поповичу полный набор идеально ровных зубов. Проняло вьюношу. Падение двух тел не самых хилых парней села Бобровка, да и прочих близлежащих населенных пунктов не могло не озадачить откровенно трусоватого Шустрова. Теперь я был догоняющим, а Сеня улепетывающим. Бежать долго не пришлось, ибо соперник был вельми тучен и практически не дружил с физкультурой и свою фамилию парень ну никак не оправдывал. С налету залепил ему поджопник, придав тем самым дополнительное ускорение, с которым попов сын справиться не сумел и, подчиняясь закону всемирного тяготения все того же Петера Беземейра, пропахал брюхом и наглой рожей по хоть и укатанному, но все еще достаточно неровному гравию. На этого хмыря я был настолько зол, что, отринув пацанский принцип «лежачего не бьют», тут же с налету врезал все тем же носком ботинка по физии. И опять хрустнуло, определенно, челюсть сломал гаденышу. Не успокоившись на содеянном, пнул в паховую область промеж раздвинутых ног. Хорошо зашло, визжать громко и пронзительно, когда тебе прилетает по яйцам, как оказалось, даже сломанная челюсть не мешает.

На истошные крики пострадавших в близлежащих домах начал зажигаться свет. Сейчас сердобольные селяне вывалят на улицу всем гуртом и увидят меня — такого всего героического. Не, нах-нах, такой славы нам не нать, даже если медаль вручат «За утопление утопающих», все равно не нать.

Мои опасения тут же оправдались. Во дворе одного из домов послышались людские голоса. Еще раньше залаяли собаки из близлежащих домов, к ним постепенно присоединились все Тузики, Рексы и Дружки нашего села. Это означает, что пострадавшим гарантированно будет оказана первая медицинская помощь и без моего непосредственного участия. А мне, пока свидетели не появились, нужно рвать отсюда когти и далее прикидываться безобидной овечкой, мол, не участвовал, пальцем никого не трогал (исключительно посредством ног, но об этом, разумеется, промолчу). Надеюсь, этим орлам в голову не придет поведать миру, что их ушатал известный дрищ села Бобровка Вовка Зубов. А расскажут, от позора вовек не отмоются.

Со всей возможной скоростью нырнул в тень ближайшего забора и потихоньку, дабы не быть кем-нибудь замеченным, потрусил в направлении своего жилища. В мальчишеском организме вовсю клокотал адреналин, аж всего изрядно потряхивало от переизбытка гормона. Через дверь заходить в дом не стал. Тихонько прокрался в осиротевший от цветов палисадник и перед тем, как шмыгнуть в окошко своей комнаты, постоял минут пять, чтобы успокоиться.