Цена славы (СИ) - Кас Оксана
Глава 12
Запутанная история
К вечеру Дан окончательно убедился в том, что его фанаты — страшные люди. Сначала они закидали жалобами Инсту, потом Твиттер. Через два часа после окончания стрима Дана были заблокированы все социальные сети Диспатч. К девяти вечера из-за массивной DDoS-атаки усложнился процесс получения доступа к самому порталу, временами страницы просто не прогружались. В десять часов вечера сайт полностью закрыли на техработы. Когда он снова стал доступен, статей с Даном и Арин на нем больше не было.
Дан тогда же опубликовал обращение к фанатам в Garnet:
«Я не должен благодарить, потому что многое из того, что вы сделали сегодня, незаконно. Но я не могу не быть благодарным за то, что вы сделали это для меня. Спасибо за поддержку и доверие. Берегите себя и сильно не шалите.»
Несмотря на удаление статей, адвокаты Дана подали в суд. От лица Арин был подан другой иск, уже уголовный. UQ и Person официально заявили, что прекращают все виды сотрудничества с Диспатч: больше никаких эксклюзивов, специальных выпусков журналов, привилегий в доступе к информации. Это громкое заявление, к слову, было не таким уж ужасным в плане последствий. Да, Диспатч — самый крупный новостной портал, который рассказывает о звездах. Но не единственный. Для двух крупных агентств это небольшие потери, ведь существует немало конкурентов Диспатч, которые с удовольствием возьмут на себя «бремя» публикации эксклюзивных интервью. Один даже подсуетился. Сайт Spector, будучи лишь четвертым по величине новостным интернет-порталом в Корее, опубликовал извинения за публикацию личной информации еще в то время, когда Диспатч пытался отразить DDoS-атаку пауэров. Прошлые статьи удалили, заменив их новыми, где ситуацию освещали несколько под другим углом, без уточняющих деталей.
Скрины переписки и прямое цитирование Диспатч к утру подчистили почти все крупные СМИ. Путаница у них возникла во многом из-за незнания того, каким образом Диспатч получил эту информацию. Айдолы, будучи публичными личностями, не могут запретить обсуждать их личную жизнь. Есть только маленький нюанс: источник информации должен быть легальным. Распространение фотографий, полученных в ходе взлома телефона, наказывается законом. Даже желтая американская пресса такие фото удаляет со своих страниц спустя несколько часов после публикации, потому что распространять их — преступление. Так и тут — скрины и личные фотографии Дана и Арин быстро пропали с официальных сайтов, но продолжали курсировать в форумах, чатах и просто в социальных сетях.
Общественное мнение, ожидаемо, осуждало Арин. Парадокс корейского общества: измены в браке — почти норма, школьницы рожают в туалетах, есть специальные приложения для встреч на одну ночь, но Арин у них чуть ли не падшая женщина из-за того, что переспала с Даном через месяц после знакомства.
Дан, конечно, тоже был зол на нее. После публикации скринов складывалось впечатление, что единственное, что Арин не обсуждала с подругами в переписке — это размер его члена и любимые позы. И то не факт — Диспатч мог оставить это на сладкое и просто не успеть. И Дану очень не нравилось, что такие подробности его личной жизни стали достоянием общественности. Больше всего он злился на Диспатч, разумеется.
С юридической точки зрения у Дана было мало возможностей воздать сайту по заслугам. Он заранее предвидел, как все это будет. Виновными объявят журналиста, который писал статьи, и редактора, который их пропустил. Могут еще и заявить, что это было случайностью. Получат штрафы, принесут лживые извинения, на год затихнут, а потом сделают вид, будто ничего не было. Это бесило. Наверное, парни правы, и он все же достаточно мстителен. Хотелось, чтобы чертова площадка просто перестала существовать, потому что штрафы казались слишком малым наказанием. Но поделать он ничего не мог, поэтому просто вернулся к работе — она всегда помогала ему справиться с личными переживаниями.
Он появился в офисе уже второго числа, просто не мог успокоиться. Пара часов в студии и хорошая танцевальная тренировка помогли отогнать самые неприятные мысли — и Дан вернулся к семье. Они даже сделали барбекю в беседке, которую Дан планирует снести. Немного замерзли, но было весело. А третьего числа родители уже улетали в Нью-Йорк, поэтому Дану еще и стало стыдно за то, что он несколько часов пропадал в агентстве.
Чтобы не создавать опасной ситуации в аэропорту, Дан провожал их из дома. Мама, уже одетая, отвела его в сторонку.
— Мне казалось, что ты хорошо справляешься с давлением, — осторожно начала она, — Но вчера, когда ты уехал в студию, я поняла, что это не так. Да и папа… рассказал кое-что. Если танцы и написание песен — это твой способ прийти в норму, все в порядке, мы не обижаемся, но… может, тебе стоит начать ходить к психотерапевту?
Дан вздрогнул. В его прошлой жизни мама несколько раз говорила ему что-то похожее, но он не соглашался, пока неудавшаяся попытка суицида не стала причиной принудительных сеансов. Он помнил себя в то время, суицид — это не потому, что он больше не хотел жить, просто он тогда устал и хотел, чтобы все закончилось. Понимание, что подобные мысли могут у него появиться и сейчас, просто по другим причинам, и заставило его вздрогнуть.
— Я понимаю, — продолжила мама, — что мы в детстве постоянно таскали тебя к психологам и ты из-за этого в ним не очень хорошо относишься. Но, Дэнни… я беспокоюсь.
Дан нерешительно улыбнулся. Точно. Детские психологи. Лет до десяти он бывал у них как минимум раз в год. Иронично, что причиной визитов было его спокойствие и любовь к порядку. Учителя и воспитатели в детских садах считали, что маленькому мальчику ненормально аккуратно складывать вещи и часами рассматривать картинки в книжках. Родители тогда не могли с ними спорить. Они говорили, что Дан просто такой ребенок, его папа был в детстве таким же, но американские воспитатели привыкли видеть детей скорее гиперактивными, а не такими сосредоточенными. После случая буллинга в школе Дана тоже таскали к психологам, пока он не взбунтовался: это было до того, как взрослый Дан очнулся в теле ребенка, поэтому он уже и подзабыл все это. А вот у мамы есть причины считать, что он ненавидит психотерапевтов.
— Я подумаю об этом, мам, — улыбнулся Дан. — Не переживай слишком сильно. Я в порядке, просто мне нужно было куда-то слить негатив, чтобы не бросаться на людей… то есть, на вас.
Мама улыбнулась, еще раз обняла его на прощание и поспешила к остальным. Дан вышел провожать их к воротам, вместе с бабулей.
У этих долгих выходных был еще один плюс — он уговорил тетю и Джиёна пожить пока с бабулей в их новом доме. Они могут сделать ремонт в квартире тети, обновить все так, чтобы им было комфортно вдвоем. В этом доме, конечно, тоже будет идти ремонт, но тут проще от него спрятаться в неремонтируемой комнате.
Вся ситуация с разглашением отношений Дана, последующие действия пауэров, реакция общества на то, что один фандом способен временно остановить работу целого СМИ — все это действительно отвлекло людей от скандала «Phoebe». Но это не повлияло на активность Джиёна: он уехал первого числа, приехал только вечером второго, третьего тоже рано утром уже сел в машину.
Менеджера Арин успели задержать и отправить на допросы, а вот человек, который ему заплатил, успел скрыться из Кореи раньше: он заранее вылетел в Стамбул, оттуда еще куда-то. Сразу найти финальную точку его путешествия даже не удалось. Ночью шли обыски в офисе Диспатч, с утра второго января начались допросы сотрудников, к вечеру несколько человек были взяты под стражу.
И это все было, разумеется, уже не из-за разглашения личной информации Дана,. Просто Джиён и его люди знали, что это был запрос кого-то неизвестного, который хотел переключить фокус общественного внимания с одного скандала на другой.
Вопреки популярному мнению, к такой тактике — скрывать за раскрытием отношений что-то более масштабное, — прибегают крайне редко. Чаще всего это просто совпадения. И главная причина — чтобы перекрыть политический скандал, нужно что-то действительно мощное. То, что два айдола встречаются, будут обсуждать фанаты этих двух айдолов и кучка любителей к-поп, большинству жителей Кореи на чьи-то там романы плевать. Правда, иногда это может быть борьбой за трафик. Например, есть портал А, который обычно публикует новости о звездах. У него много рекламодателей, потому что его читают люди разных возрастов. И есть портал Б, с серьезными новостями. У него тоже есть рекламодатели, но их не так много и они обычно нацелены на людей среднего возраста, а не на молодежь. Когда разгорается политический скандал, портал Б получает больше внимания и многие рекламодатели уходят к ним. Тогда портал А достает из закромов какую-то громкую новость, тем самым заставляя любителей звездных сплетен отвлечься от перемывания косточек в политической сфере. Снижает ли это градус общественного возмущения политической ситуацией? Нет. Но позволяет порталу А больше заработать.
