Злата. Жизнь на "Отлично!" 4 (СИ) - Коробочка Александр
Зеленоград. Между 15 и 16 микрорайонами. Около двух часов спустя.
За последние пару часов ветер шутить перестал совершенно и я, выйдя из дома, обнаружил несколько поваленных деревьев из числа тех, которые еще недавно, когда возвращался из школы, даже и не думали падать. Как бы мне не стать «Элли из Канзаса»…
Подойдя к проезжей части, отделяющей пятнадцатый микрорайон от шестнадцатого, стал дожидаться разрешающего сигнала светофора.
Внезапно мое внимание привлек странный звук, практически полностью потонувший в очередном порыве ветра. Придерживая рукой бейсболку, я огляделся по сторонам, вроде ничего…
Рекламный щит!
— Уйдите! — завопил я, изо всех сил стараясь перекричать штормовой ветер, а затем сделал шаг назад.
Женщина, при которой оказалась детская коляска, а также ребенок, девочка младшего школьного возраста, несмотря на лютующую непогоду, самозабвенно и с улыбочкой на физиономии болтала по телефону, ожидая, как и я, «зеленого».
Она, услышав мой вопль, но будучи погруженной в явно приятный разговор, лишь скорчила страшную физиономию, отвали, мол, и отвернулась!
В этот момент снова раздался скрип конструкции щита, который прямо сейчас (без вариантов!) рухнет, придавив собой и беспечную мамашку, и обоих ее детей!
— Бляха-муха! — заорал я и одномоментно с этим сделал то, от чего инстинкт самосохранения изо всех сил отговаривал.
В три длиннющих прыжка я оказался возле мамашки и, схватившись за ручку коляски, изо всех сил потащил конструкцию «коляска-мамашка» вперед, на пешеходный переход (к моему счастью, в этот момент загорелся «зеленый»). А какое-то мгновение спустя случился «бабах». Вернее, «БАБАХ!».
Остановившись, я повернул голову к мамаше, стоящей теперь и с открытым ртом глядящей на меня. Телефон из рук она так и не выпустила…
Оборачиваться не хотелось категорически, ибо прекрасно осознавал, какую картину там увижу. Девочка стояла так, что я мог либо ее схватить, либо коляску.
Так что и я, и неосторожная родительница просто стояли посреди дороги и как дураки пялились друг на друга. Я-то понятно почему, а она, словно бы забывшая о родном ребенке…
— Я тебя раньше уже где-то видела… — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла она, все еще не отойдя от шока, а затем, наконец, повернула голову в сторону того места, куда упал щит, и…
И ничего! Никаких истерик увиденное там у нее совершенно не вызвало, а если учесть тот факт, что из некоторых машин вышли водители и не слишком спеша двинулись к нам…
Я обернулся, ощущая то, как пересохло у меня во рту, но…
Ребенок! Живая, не раздавленная в лепешку тяжеленной конструкцией девочка! Видимо, когда я совершал свой «олимпийский рывок», она тоже заметила опасность и успела отскочить в сторону.
Девочка стояла с широко открытым ртом, прямо как ее мамаша, и неотрывно смотрела на…моего папашу!
«Я знаю, как сделать жизнь зеленоградцев лучше!..».
Я зажмурился.
Еще бы чуток, и папаша, пусть даже и в отпечатанном виде, прихлопнул бы, как муху, свою нелюбимую дочь (на радость своей новой жене!), вместе с этим бедовым семейством и любыми своими политическими амбициями. В этом городе, по крайней мере.
А если бы я не рыпнулся, оставшись в безопасном месте, то, возможно, отправился бы уже в свое новое «путешествие»…
Уф-ф-ф! — громко выдохнул я, с колотящимся сердцем подумав о том, какие сантиметры разделили меня и рухнувшую конструкцию, а затем пришла другая мысль: есть ли шанс стрясти денег за моральный ущерб с владельца рекламного объекта? Нужно будет поинтересоваться!
— Вы, и правда, «где-то меня видели»! В прошлый раз, когда я не дала автомобилю раскатать вашу дочь в тонкий блин… — «вернувшись в себя», я кивнул на девочку, которая уже отошла от первичного шока и теперь натурально пританцовывала, стоя на месте, ощущая, очевидно, неподдельную радость оттого, что все обошлось, — вы меня обругали!
Не обращая более внимания на мамашку, которая порывалась еще что-то сказать, и вроде бы даже схватить за руку, быстро перешел проезжую часть, остановившись затем.
Адреналиновые кляксы застилают сетчатку, потрясывает, очень хочется пить, а еще я слегка оглох на левое ухо, из-за чрезвычайно громкого звука падения конструкции на асфальт. Плюс болит башка и настроение на «нуле», несмотря даже на то, что все и со всеми благополучно обошлось.
Отправив папаше фотографии рухнувшего рекламного щита с его физиономией и описав в двух словах произошедшее, я вспомнил слова маман…
«…обещали ураганный ветер, так что будь аккуратна и старайся не ходить лишний раз под деревьями…».
…и настроение сразу улучшилось. Мать словно бы предчувствовала, что мне грозит опасность, и попыталась предупредить.
Отправил маман сообщение о том, как сильно люблю ее, добавив улыбающийся смайлик в конце, а то еще решит, не дай бог, что это знаменитые последние слова. А после, убрав телефон, направился мимо маленькой деревянной церкви вглубь шестнадцатого района, к дому подруги, размышляя о случайности, в том смысле, в котором понимают это слово обычные люди, а не всякие там «физики-математики».
Если не брать в расчет мамашу и карапуза, то с девочкой дважды за короткое время приключилась смертельная «неприятность», и оба раза я оказался не просто рядом, но и своими действиями эти неприятности помножил на ноль (при условии, что она бы не заметила вовремя угрозу для себя без моих диких скачков, конечно). Случайность?
А ее мать и карапуз в коляске? А муж зампрефекта? А Стёшкин братец, Павлик? Да и, в конце концов, я и маман, едва спасшиеся от слетевшего с катушек «маминого друга»?
Не слишком ли много событий подобного рода, произошли со мной менее чем за полгода, после возвращения оттуда? Это случайность или же имеется некая закономерность?
Мои размышления были прерваны громким кваканьем целого болота, а значит, звонят уже давно. Папаша, наверное.
Оглядевшись, обнаружил себя стоящим возле подъезда подруги. Достав телефон, поглядел на дисплей. Так и есть, папаша…
«Скинув» вызов, написал ему, что настроения общаться сейчас никакого нет, после чего засунул аппарат в карман куртки и набрал на клавиатуре домофона: «5#727». Открыв дверь, торопливо скрылся в недрах подъезда.
Глава 79
Несколько часов спустя.
Как и в случае со своим летним «химическим» заданием, подруга, под моим чутким руководством, расправилась с введением в «органическую химию» весьма споро (что не далось ей в школе), и теперь мы корпим над «алгеброй», в которой у Стёши также образовался полнейший завал. Вернее, корпели, ибо прямо сейчас уже закончили.
— Стёш, я, кажись, уже говорила, что ты умная? — поинтересовался у подруги, откинувшись на спинку стула и от души зевнув.
Разнообразия ради, сегодня мы «грызем гранит» на кухне, попивая прохладный сок, а не в комнате у подруги. И прямо с ходу, так сказать, едва оказавшись в ее доме, я заметил гнетущую атмосферу, царящую в квартире. Оную атмосферу создает теть Люда, также все это время присутствующая на кухне, у которой дурное настроение (в моем присутствии она все же это пытается скрыть, хотя получается не очень), и она на кого-то явственно обижена. Впрочем, вариант существует ровно один, ведь не на дочь же ей обижаться (по крайней мере, я не заметил даже легкого намека на их возможную ссору, более того, Стёша совершенно не против, что ее маман присутствует на кухне и тихонько наблюдает за нашей работой), и не на маленького сына, отправленного сегодня к бабушке с дедушкой. Витёк же, временами объявляясь на кухне, изо всех делал вид: «а я-то здесь при чем?». Короче говоря, небольшая семейная драма, но все прилично, без воплей и битья посуды.
