Александр Конторович - Черные бушлаты. Септология
— Учились мы. Рацию учили, с парашютом прыгали.
— Много?
— Пять раз!
— Охренеть, как дофига…
— Стрелять нас учили…
— Ну, если так, как я это сейчас вижу — то лучше бы время и не тратили.
Маринка обиженно надулась.
— Я в десятку три раза из десяти попадаю!
— На стрельбище. Из положения лежа.
— Да… Нас так учили…
— И толку от такой стрельбы? Позиционную войну вести собирались?
— Да, так как вы умеете, так у нас даже и инструктора не могут.
— Могут. Только это другие инструктора должны быть. И учить вас надо было не наспех, а всерьез. Чтобы такие, как ты легко троих-четверых противников, вооруженных причем, могли бы слепить в пять секунд.
— Мы сумеем ещё!
— Сумеете, не спорю. Только времени это займет прилично и сколько еще таких ребят молодых погибнет раньше срока?
— Так война же!
— Войну тоже по-разному вести можно.
— Это как же?
— Можно в лобовую атаку на пулемет за версту переть. Можно его из пушки за пять минут закопать. Можно взвод в оборону в чистом поле положить, а можно его спрятать и во фланг противнику и долбануть. Да, много чего можно еще. Только голову на плечах иметь надо.
Маринка снова насупилась. Совсем еще ребенок — вон как щеки надула!
— Дядя Саша?
— Да, Котенок.
— Про дочек своих расскажите.
— Что ж тебе о них рассказать?
— Сколько их у вас?
— Трое. И два сына.
— И не тяжело?
— По-всякому бывало. Сейчас и не тяжело уже, подросли.
— А что они у вас носят? Платья у них, какие — красивые наверно?
Да, во все времена, все женщины мыслят, похоже… Я представил себе Маринку, наряженную в готическое платье, и аж поперхнулся.
— Невеликий я спец по рисованию, но попробую тебе изобразить.
От некоторых моих художественных изысков у Котенка покраснели даже уши…
— И такое у вас на улице носят?!
— И не только такое… Давай, лучше лежку готовить, а то я уже заговариваться скоро начну.
Визит к тайнику ничего не дал. Никто не приходил туда, кроме нас, это было очевидно. Маринка заметно погрустнела, так что пришлось выбивать из нее эту грусть усиленными занятиями. Незаметно пролетел день, потом еще один. Следующие визиты к тайникам тоже оказался безрезультатными.
— Ну, что? Дальше ждать будем?
— Не знаю… — Маринка явно была растеряна. — Должны же были ребята придти. Не могли же нас тут забыть?
— Эх, котенок, знала бы ты кого и как часто так вот забывали… У нас ведь и с едой — не очень, ждать особо и не можем уже.
— Так может у немцев попросить?
— Может — сразу у Черчилля? Ладно, делать все равно нечего, посмотрим.
Плюх!
Котенок смачно впечаталась попой в снег.
— Опять? Сколько раз я тебе говорил — надо уходить вбок!
— Да, легко вам говорить, сами вон как крутитесь, а я и не успеваю даже…
— У меня с тобой разница больше чем в тридцать лет! Это я за тобой успевать не должен, а не наоборот! Вставай, хватит отдыхать.
Я протянул ей руку.
— Показываю ещё раз! Отбив ствола в сторону, шаг сюда, захват, проворот на месте. Это — ясно?
— Да.
— Повтори.
Маринка крутнулись на пятках, перехватывая ствол.
— Ну, вот можешь же! Ещё раз.
Ещё проворот, еще один…
— Так, правильно! Теперь смотри, следующее движение. За мушку его, вот так, теперь — вот так. И — все! Поняла?
— Ведь немец выстрелить сумеет!
— Ты думаешь? Смотри.
Я взвел затвор у автомата.
— Держи. Попробуй выстрелить. Не бойся, все равно не сумеешь.
Маринка взяла автомат в руки, подобралась и стала похожей на взъерошенного котенка.
— Готова?
— Да, только страшно ведь…
— Сказал — не бойся!
Шаг вперед, отбив ствола… Левая рука скользнула вперед. Щелк!
— Ну? Удалось стрельнуть?
Маринка удивленно рассматривала автомат, стоящий на предохранителе.
— А как же это… как вы так смогли?
— Дальше показываю! Становись!
Так, по кругу. Отбив, захват, затвор, предохранитель — опа! У Маринкиного виска подрагивал, зажатый в руке, магазин. Секундой раньше он был в автомате.
— Еще секунда и кранты! В магазине весу хватит, чтобы висок проломить. Можно и просто автомат отобрать, ну это я тебе уже показывал.
— А пистолет, тоже так?
— Нет. Это иначе делается. Смотри сюда.
Захват, шаг вперед, проворот.
— Уяснила?
— Да! Давайте я попробую!
— Ну, давай, действуй. Ого!
— Больно?
— Нет, нормально все. Еще разок! Отлично. Теперь передых, десять минут.
Мы присели на бревно.
— Дядя Саша?
— Да, Котенок?
— А вот как же так выходит, вы же выше меня и тяжелей. Да и сильнее намного…
— Тут, Котенок, не сила нужна. Ты вот видела, как я двигаюсь?
— Быстро.
— Но можно и быстрее и наверняка ты видела, как люди быстрее меня двигаются.
— Видела. Но они как-то по-другому, резче.
— Вот! В этом одно из отличий и есть! Резкое движение человек непроизвольно фиксирует, и к нему подсознательно готовиться. А плавное движение замечает с опозданием и не успевает среагировать.
— Это понятно, но все равно, что-то не так.
— Правильно. На тебя здоровенный мужик попрет, ты ж его с ног, иначе как пулей, не сшибешь?
— Это, если в лоб его бить.
— Во, уже смекаешь! В лоб его и я не факт, что снесу. А вот подтолкнуть его в ту сторону, куда он и сам ломиться, сам Бог велел! Да, если ты его еще и подкрутишь при этом, как я тебе уже показывал, так он всей мордой в стену и зароется.
— И каждого так завернуть можно? Даже и вас?
— А я что — особенный? Как и все, на двух ногах хожу, двумя руками машу.
— Ну, махать вы ими очень даже ловко можете…
— Дай срок — и ты сумеешь! Ты, вот танцевать хорошо умеешь?
— Стараюсь.
— Вот и тут, как в танце. Не должно у тебя промежутков и остановок быть, когда работаешь. Каждое движение плавное и не резкое, но быстрое. Конец одного — есть начало следующего.
— Интересно как…
— Вот и попробуй мне сейчас протанцевать все, что я тебе сегодня показал. Только сразу и без остановок.
А хорошо у неё всё это получается! Будет из девчонки толк! Вон, как на лету подстроилась, даже что-то себе под нос напевает.
Однако же пора и о хлебе насущном подумать. Пора нам уже скоро и на дорогу выходить. Она у нас тут, хоть и не очень большая, однако же, поживиться на ней мы сумеем.
Глава 14
К дороге мы вышли через три часа. Можно было бы и раньше, но я специально сделал крюк, чтобы не выдать следами направление нашего движения.
— Слушай сюда. Твоя позиция — вот тут, у поворота. Смотришь в обе стороны. Что увидишь нехорошего — стучишь костяшками пальцев об автомат. Вот так. Поняла?
— Да.
— Этот звук для леса неестественный, и ни с чем его я не перепутаю. Ты тоже слушай, если что — я такой же сигнал дам.
— Ясно.
— Задача такая. Ждем одиночный грузовик. Мотоцикл тоже подойдет, но это — на крайний случай. Легковушка — тоже хорошо, но маловероятно, тут им делать нечего. Нам в первую очередь продукты нужны, а откуда они возьмутся в легковушке или в мотоцикле? Поэтому и ждем грузовик. Первой не стреляй, жди меня. Даже когда бой завяжется — жди. Пусть немцы ко мне все развернутся. Тогда и стреляй. Старайся бить короткими, вместе со мной или с немцами. Понятно — почему?
— Почему?
— Чтобы они тебя раньше времени не срисовали. А если так делать будешь, то двоих-троих, а то и больше, подберешь тихо. Все, расходимся.
Позицию я выбрал на повороте дороги. Прямая на протяжении метров восьмисот, здесь она дважды поворачивала, огибая маленькое озерцо. От поворота до поворота было метров семьдесят. На одном повороте я уложил Марину, а сам обустроился на втором. Прошло около часа, в лесу было тихо. Но вот сквозь шум ветра послышался какой-то звук. Поскрипывание, звон — это еще что? А вот оно что! Подвода! И на ней — четверо. В бинокль я рассмотрел понурого возницу и трех полицаев. Кстати, совсем неплохой вариант. Они местные — значит, голодными путешествовать не будет. Ну-ну, подождем… Не забыть вовремя Маринке сигнал подать, а то дергаться будет.
Первого полицая пулей снесло с подводы на дорогу. Второй схватился было за винтовку, но схлопотал две пули и кулем осел у заднего колеса. Третий сразу поднял руки и застыл как изваяние. Возница обеспокоенно повертел головой, но с места не встал, остался сидеть.
— Не двигаться никому! Оружие бросить! — гаркнул я, не выходя из кустов.
Полицай судорожно рванул с плеча винтовку, бросил ее на дорогу.
С «браунингом» в руках я осторожно вылез из-за кустов. Пулемет висел за спиной.
