Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)
А в темной землянке вполголоса ругался Вятша. Еще бы – Истома Мозгляк был не так уж не прав, когда намекал ведьме о склонности парня к побегу. И в самом деле, Вятша давно убежал бы, несмотря на ошейник и цепи, будь он один. Вот только колодка сильно смущала. Ну, так что колодка? Выбрать момент, перед работой, или сразу после, оттолкнуть в сторону Истому, да рвануть куда глаза глядят изо всех сил. Две вещи останавливали пока Вятшу, одна из них – бабкино черное колдовство – перед глазами до сих пор стояли извивающиеся змеи, нет, не хотел отрок такой лютой смерти! Другая, вернее, другой – Порубор-отрок. Вот уж он точно не сможет бежать, неизвестно куда. А если погоня? Порубор еле волочит ноги, исхудал весь, иссох, изрыдался, вот-вот помрет. Бросить его? Вятша не ответил бы даже самомусебе, почему он не мог поступить так? Даже не помнил, с каких пор привязался к отроку, как к родному, ощущая его своим младшим братом, самым настоящим родичем. Не помнил. Но братом ощущал – точно! И бросить его не мог. Правда, это всего лишь означало, что побег нужно организовать более продуманно, хитро. Вятша даже переговорил на эту тему с Порубором, и тот согласился – ну, а что им еще оставалось делать? Загибаться от непосильного труда, работая на колдунью с раннего утра до позднего вечера? Вятша видел, что друг его – не друг даже – брат! – хорошо понимал это. Видел. Но видел и другое – не выдюжить долгого пути Порубору, слишком уж слаб. Слаб. Слаб, чтоб идти. Раздобыть бы где-нибудь лошадь, жаль, у колдуньи их нет, одни быки да коровы. На корове же не поедешь? Не поедешь. А если… Плот! Вятша чуть не вскрикнул от радости. Ну, конечно же, плот! Ведь здесь где-то рядом река. Только прихватить с собой инструменты – хотя бы топор, да веревки – связать. А там – вниз по течению, как говорил Порубор – прямиком до Киева. Может, завтра и попробовать? Как пойдут снова на глину… Скорей бы уж Порубор вернулся из кузницы. Пусть сразу спит – копит на завтра силы.
Втащив упавшего парня, Истома посадил его на пол, прислонив спиной к стенке. Легонько похлопал по щекам:
– Жив ли, паря?
Отрок молча качнул головой.
– Матка ошейники расковывать умела, – оглядываясь, тихо сообщил Мозгляк. – Я покажу – как. Молот удержать сможешь?
– Попробую, – сглотнув слюну, кивнул Порубор.
– Тогда вставай, не сиди.
– Так, дядько, колодка ж мешает.
– Ништо. Потихоньку иди… во-от.
Взяв раскаленный в горне прут специальными клещами, Истома протянул их парню и положил голову на наковальню, стараясь, чтоб кольцо ошейника пришлось как раз посередине.
– Шпынь видишь?
– Угу.
– Вставляй в него шкворень и бей посильней, да смотри, не промахнись!
Порубор так и сделал. Вернее, попытался сделать, только промазал – попал молотом по наковальне и испуганно выронил его из рук прямо на ногу Истоме.
Тот взвыл, но тут же заткнулся, яростно вращая глазами и, поднявшись, отвесил отроку смачный подзатыльник:
– У, тетеря! Давай еще пытайся… Да смотри у меня!
Со второго раза получилось. Со скрежетом поддавшись, вылетел из пазов ошейника соединительный шкив и, тихонько звякнув, упал возле наковальни.
Сняв ошейник, Истома прислушался – снаружи было тихо. Даже собаки не брехали – был у ведьмы пес, да вот сдох недавно, гнилого мясца сожрав. Аль специально отравил его Корислав, бежать готовясь – кто теперь знает? Главное – не было пса, и это вселяло хоть какую-то уверенность в задуманном предприятии.
Мозгляк перевел взгляд на отрока, усмехнулся:
– Ну, теперь ты. – Он кивнул на наковальню.
Однако Порубор что-то не очень торопился подставлять шею. Пятясь глядел недоверчиво карими своими большими глазами.
Истома шел на него с большим молотом в руках.
– Т-ты… ты что это задумал, дядько? – Отрок взглянул Истоме в лицо, красное от жаркого пламени горна. И в глазах Мозгляка, прищуренных и тоже красных, увидел вдруг свою близкую смерть.
Подойдя ближе, Истома поднял молот… Резко отпрянув в сторону, отрок схватил щипцы с раскаленным шкворнем.
– Не подходи, дядько, – с неожиданной твердостью в голосе глухо произнес он.
Истома замер. Только этого ему еще не хватало… впрочем…
– Не подходить, говоришь? – опуская кувалду, ухмыльнулся он. – Ну, как знаешь. Хочешь ходить в ошейнике – ходи. Жди тогда – позову хозяйку…
Не слушая ответа, Истома выбежал из кузни и исчез в ночном сумраке. Куда направлялся он? Куда-нибудь подальше отсюда. Ошейника – приметы – теперь не было, даже, кажется, без него и дышалось легче. Хорошо, бабка не догадалась вместо ошейника ставить клейма где-нибудь на видном месте, к примеру, на лбу иль на щеках. Дура. Впрочем, по здравому размышлению – не такая уж и дура, просто чересчур осторожная. Убьют кого мужики, аль она сама – ну, как какой-нибудь заезжий тиун-крючкотворец о трупе прознает? Чей, скажет, мертвяк? Кто убил, да зачем? Ах, тут на нем клеймо имеется? Гиздимея-людица – хозяйка. Угу. А кабальная грамота у этой Гиздимеи есть? Нет? А виру она уплатить не хочет? Ах, не хочет? Тогда на правеж ее, к князю!
Нет, не дурная баба колдунья, себе на уме, хитрая.
Несколько раз упав в темноте, Истома замедлил шаг, но все же, не останавливаясь, шел дальше, держа путь – как ему казалось – к реке. По ней легче сориентироваться. По уму – надо б было запереть бабку в доме. Но, с другой стороны, дом-то ветхий, не северная изба, крыша камышом крыта – и дите малое выберется, закрывай – не закрывай. Ладно, пес с ней, с ведьмой. Ужо бы добраться до Киева.
– Вставай, друже! – вбежав в землянку, Порубор растолкал Вятшу.
– Да я и не сплю, – отозвался тот и вдруг пристально всмотрелся в приятеля. – Да ты, никак, без колодки? Неужто сняли? А мне так наоборот… – он погрустнел.
– Не сняли, Вятша. Снял.
– Снял? Снял!
– Давай скорей в кузню, покуда ведьма не проснулась. А надсмотрщик-то наш, похоже, убег!
Не расспрашивая больше ни о чем, Вятша последовал за Порубором. Тот, убежав вперед – откуда и силы взялись? – уже ждал у наковальни.
– Давай свою колодку. Вот так… – Примерился, ударил – только искры вокруг полетели. – Теперь, бежим!
– Не боишься гнева ведьмы?
– Боюсь, – честно признался Порубор. – Но здесь еще страшнее.
На шеях беглецов блестели ошейники, а в горящих от радости глазах отражались звезды.
– Вот там, на севере, самая яркая звезда – Матица. – Остановившись на опушке, показал рукой Порубор. – Значит, река – там. – Он уверенно кивнул влево и, не дожидаясь, согласия друга, потащил его за собой за руку.
Несколько ошеломленный подобным напором Вятша был очень удивлен, когда впереди и в самом деле показалась река.
– Ну, ты и умен, Поруборе! – присвистнул он. И тут же честно добавил: – Без тебя б я заплутал, ни к какой реке не вышел.
– Пустое, – махнул рукой отрок. – Знаешь, Вятша, мне вот подумалось вдруг… как это здорово, что мы вместе!
Ничего не ответил Вятша, почувствовал лишь, как защипало в горле, видно, никакому друиду не удалось вытравить в душе его настоящие человеческие чувства.
Проснувшись по обычаю рано, старая ведьма Гиздимея не обнаружила на усадьбе ни Истомы, ни обоих отроков. Лишь обрывки цепей, да раскрытые колодки валялись в кузнице.
– Сбежали, – не особенно-то расстраиваясь, покачала она головой. – Слава Перуну, хоть глину вывезти успели. Ну и человечий жир – выпарю, как мужички привезут – пригодится. Жаль, только вот мало у них его, жира…
Ничуть не сомневаясь в том, что в самое ближайшее время местные смерды доставят ей трупы беглецов, колдунья спустилась к себе – приготовить котел для страшного варева.
Удачно сбежавшие отроки добрались на плоту почти до самого Киева. Почти – потому как встретился им во время последней ночевки в лесу улыбчивый, чем-то похожий на медведя, дядько.
– Подработать хотите, парни? – цепко осмотрев отроков, осведомился он.
Те насторожились.
– Да не смотрите вы волками – сено я вывезти не успел, так пособите на телегу погрузить. Куну получите.
– Куну? Ну, если куну…
– Вот и ладно.
– А где твоя телега-то?
– Да за Почайной.
– Ой, это ж в другую сторону.
– Так мы напрямки, лугом. Чай, куны-то на земле не валяются, а мне, робята, боле и просить некого, все в Киеве на торжище. Да вот и я сено вывезу, враз туда же подамся. Хотите, так и вас отвезу, быстро доедем.
– Хотим, конечно. Показывай, где твое сено.
Телегу загрузили быстро – целый стог вкусного пахучего сена. Сами забрались сверху – поехали. Мужик шел впереди, вел лошадь, да хитровато посматривал на мальчишек – не свалились ли?
– Не смотри, дядько, не свалимся! – хохотали те.
А тот лишь улыбался. Проехав луг, свернули в кусты, затем – на пригорок, там, за малинником, показалась небольшая усадьба. К ней и поехали.
– Эй, где вы там? – остановив воз у ворот, закричал мужик, и две крупные, похожие на кобылиц, девки быстро распахнули створки. В глубине двора показалась крупная скуластая баба, видно, хозяйка.
