Сделай и живи спокойно 4 (СИ) - Демидов Вадим Николаевич "Vicont"

— Это бумаги не мои, а комсомольца Тихого! Вот посмотрите, видите здесь есть его фамилия. А я нигде не указан! Здесь нет моих данных!

Ну, не разбирается комсомольский активист в строительной документации! Что я могу сделать? Путает личную подпись с фамилией разработчика в штампе. Это вроде как одно и тоже, а стоит разобраться - две огромные разницы. О чём я и поведал следователю. Между прочим вполне адекватный и образованный человек оказался. Он все эти доводы разбил одним вопросом:

— Как эти документы попали к Вам! Объясните.

Колесников начал бормотать, что-то про то, как я ему эти бумаги продал. За сто рублей! Но - это звучало очень неубедительно. Следователь сразу быстро уточнил:

— Свидетели вашей сделки есть? Кто-то присутствовал при передаче денег? Можете назвать фамилию и имя человека, который может это подтвердить?

Жалкие доводы про: отсутствие кого бы то ни было рядом в момент передачи денег и личной договорённостью между нами - не убедили никого. Мне не составило труда доказать, что просто-напросто не мог продать эти бумаги, так как, в таком исполнении, вижу их в первый раз. Для этого я попросил принести мой чемодан. Достал оттуда такую же маршрутную карту и показал всё наглядно. Заодно и пояснил, по ходу дела:

— Вот смотрите товарищ следователь. Все мои документы выполнены академическим шрифтом. В штампе указана не только моя фамилия, а также, есть моя личная подпись. А в этих бумагах используется архитектурный шрифт, ну и подписи моей нет. Хотя фамилию кто-то вписал мою. Но это ничего не доказывает. На заборе тоже кое-что написано, сами понимаете.

Гражданин Колесников стал опять выворачиваться из неприятной ситуации. Он начал утверждать, что не разбирается в типах шрифтов, так как не имеет специального образования. Его только попросили купить описание новой технологии. Что он, в итоге и сделал. На нём нет никакой вины и никакого отношения к тому, что написано в документах - он не имеет.

Следователь не стал продолжать нашу очную ставку. Всё и так было ясно - кто-то один из двух присутствующих врёт. Осталось только разобраться кто. Для этого присутствие двух человек не обязательно.

На этом, собственно, наша очная ставка завершилась. Больше я этого гражданина Колесникова не видел. Меня, ещё какое-то время водили на допросы и всё так же содержали в камере, а потом отпустили под подписку, о запрете покидать город Москва пока идёт следствие.

Что-то, у меня, от этих воспоминаний, резко поменялось настроение. Только смеялся в полный голос, а теперь грусть какая-то присутствует. Это от отсутствия нормального питания. Точно говорю. Последнее время пища была однообразной и без достаточного количества витаминов. А мой организм требует усиленного питания и всяких там микроэлементов. Тёща и жена приучили - кормили от души и регулярно разнообразными блюдами. И каждый день, между прочим, на столе был какой-никакой салатик витаминный. Это я ещё, про квашеную капусту и солёные огурцы молчу. В подвале заготовок было не счесть. Тут же, в этой Москве, у меня никакого регулярного питания. Да, фиг с ним с регулярным, просто нормальной еды нету. Ещё и возраст такой - расту не по дням, а по часам. Скоро под два метра ростом вымахаю и вес в районе восьмидесяти килограмм - точно будет. Кушать хочется постоянно. Эх-ма... Где же все пропали-то? Я чего, с голоду тут, в центре Москвы, должен помирать. Опять, что ли мороженого купить?

Середина рабочей недели, а народ свободно бродит по улицам. Хотя, о чём это я? Статьи за тунеядство пока ещё не существует. Чего бы не гулять? Может тут все после ночной смены прогуливаются. Спать им не охота, вот и дышат свежим воздухом. Тем более, что погода вполне соответствует, для проведения такого моциона. Весенняя погода - солнце светит, на небе ни облачка, только ветерок холодный задувает порывами. По ощущениям в районе нуля градусов. Может чуть больше. Нету у меня градусника, чтобы точно сказать. Мне в общем-то вполне комфортно на лавочке. Не рассчитывал на такую погоду и оделся потеплее, когда уезжал из Калуги. А сейчас я думаю, что свитер можно было не надевать. Если придётся идти пешком, то запарюсь в такой одежде.

Уф! Когда ветерок утихает, то солнце показывает свои возможности и становится немного жарковато. Тут ещё и мысли такие, что температура сама собой повышается. Это всё мои сомнения по поводу: стоит или не стоит признаться в том, что подложные документы изготовил я сам. Всю голову сломал пока решал. Оба варианта хороши. Один даёт дополнительное время, а второй возможную помощь со стороны всяких компетентных товарищей. Нет, я понимаю, что в конце концов мне придётся сознаться. Но сделать это нужно, как можно позже. Надо довести до конца дело с оформлением заявки. А вот когда она окажется, в комитете по изобретениям, то тогда можно и сознаться. Пусть я получу по шее и последствия будут неоднозначные, зато дело будет сделано.

Где же все пропали-то? Нет, так-то я могу и своим ходом дойти. Но - вопрос есть один. Куда идти - в райком или институт, или может на квартиру к Крапивину? Блин, если через полчаса никого не будет, то пойду в горком. Туда ближе и, по пути, я знаю хорошую столовую. Эх! Желудок реально напоминает, что его пора наполнить. Ладно, жду минут двадцать и иду. Чего-чего, а ждать, за последние пять дней, я научился...

Был момент, когда следователь Полухин Станислав Петрович, оставил меня одного в комнате, а сам куда-то ушёл. Три часа я был предоставлен сам себе. Из комнаты даже не пытался выйти. Вдруг это такая проверка? И меня там ждут, за этой дверью, с кучей пистолетов и автоматом в придачу. Расстрел, на месте, сразу после выхода из комнаты. И при этом никакого суда и следствия. Передумал всякого в тот момент. Именно тогда, я решил немного подыграть следователю - помочь чуть-чуть. Дать ему небольшую подсказку, самую маленькую, но - очень перспективную. Дальше он сам сможет сделать правильные выводы. Если, конечно, он нормальный следователь, а не просто погулять вышел. Первые мои слова, когда следователь вернулся в кабинет, были:

— Мне кажется, что я знаю откуда могли взяться те бумаги у Колесникова.

— Да? - удивлённо спросил Полухин, - и откуда же?

— Понимаете, - начал объяснять я, - когда работаешь с миллиметровой бумагой, нельзя ошибаться и проводить линию рейсфедером надо там где надо. Миллиметровка не терпит ошибок. Тушь, с её поверхности, невозможно оттереть, если поставил кляксу или прямую не там провёл. Так получилось, что я несколько раз ошибся и два листа запорол. Я их не выкинул, а убрал в ящик письменного стола. На черновики сойдёт, а может и для маленького чертежа пригодится. Думаю, что эти листы с незаконченными маршрутными картами, кто-то каким-то образом смог вытащить, незаметно для меня. А там дело техники. Перерисовать, если есть желание, труда не составит.

— То есть, - спросил следователь, - это всё-таки твои листы? А ты нам сейчас голову морочишь!

— Да, нет же! - воскликнул я, с упрёком, - основная тема моя, подтверждаю! Может и миллиметровка тоже из моей стопки. Не знаю. Но, вот эти материалы, которые указаны в бумагах, ничего общего с моей технологией не имеют. Я же вам показывал оригиналы!

— Зачем это нужно было делать? - удивился Полухин, - если кто-то хотел присвоить ваше изобретение, то какой смысл менять ингредиенты?

— Не знаю, Станислав Петрович, - я сделал вид, что задумался и медленно, как бы сомневаясь ответил, - но, могу предположить, что это было сделано намеренно. Правда, непонятно с какой целью. Кстати, можно позвонить в Калугу и кому-нибудь поручить проверить ящик моего письменного стола. Тогда всё станет ясно. Если испорченных документов на месте не будет, то моё предположение верно. В противном случае нужно будет искать другую версию того, что произошло.

В общем - следователь уцепился за моё предположение. Можно даже сказать, что процесс расследования получил ощутимый пинок. Больше не было никаких очных ставок и долгих допросов. Был один звонок в Калугу. Мне разрешили, в присутствии следователя, связаться с линейным отделом милиции в Калуге. Когда я дозвонился, то Собкин всё понял и подтвердил, что готов помочь. Потом Полухин с ним ещё долго разговаривал. О чём - не знаю. Меня выставили из кабинета. Но и так стало понятно, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Стоило только посмотреть, на сияющее лицо Станислава Петровича и всё становилось ясно. Меня если и вызывали на разговор, то только чтобы уточнить какие-то детали. А иногда, Полухин, сам не чурался прийти в мою камеру - некоторые подробности записать или факты сопоставить. Слава богу, что я не курю, а то камера провоняла бы табачищем. Следовать курил, как в последний раз - жадно и часто. Вот нафига люди сами себя травят? По мне так лучше пирожок какой-нибудь скушать. Вкуснее и полезнее намного. Выйду на волю, сразу к Крапивину направлюсь. Одежду отстирывать от этого запаха. И вообще - он мне должен! Их с Ерасылом, в отличие от меня, сразу после опроса отпустили. Свидетелей, на Лубянке, долго не держат, от них сразу избавляются. В хорошем смысле этого слова.