Сергей Лукьяненко - Живи спокойно
Обзор книги Сергей Лукьяненко - Живи спокойно
Когда я все понял? Точно не скажу. В детстве. До школы, наверняка, а вот год не припомню… Играли во дворе в прятки. Ну где может спрятаться пятилетний ребенок… Что? Нет, пять лет – это к примеру. Может быть четыре мне было. Может быть шесть или семь. Так вот, спрятался я за кустами, возле мусорных бачков. Залег в кустах. Для взрослого место отвратительное: стекло битое, какашки засохшие и хорошо еще, если собачьи, бумага рваная и подозрительная, тухлятина всякая… А ребенку что? Для ребенка мир цельный, в нем все имеет свое место и все сообразно. Дерьмо? Пусть лежит, подсыхает, видоизменяется. Сопля из носа вылезла особо длинная – интересно-то как, всем надо ее немедленно показать! Червяки в тухлом мясе расплодились – целая вселенная возникла!
Так вот, прятался я среди всякой гадости. И очень мне хотелось победить. Ну очень-очень! Была в игре одна девочка, старше меня года на три, уже в школу ходила… Думаете, маленькие не умеют влюбляться? Еще как умеют. Вот я и выпендривался перед ней как мог. На руках ходить пробовал, через канавы прыгал, громче всех в игре орал. Теперь вот спрятаться решил лучше всех.
Конечно же меня должны были найти. Первым делом мальчик, который водил, пошел за мусорные баки. Он старше был, опытнее. Идет, а мне так обидно стало! И так захотелось, чтобы он меня не заметил!
Он и не заметил. Прошелся, едва на меня не наступив и отправился других искать. Перепрятываться не полагалось, так что он больше за мусорку не заглядывал. А я лежу, радуюсь, вспотел весь, сердце колотится, тело ослабло. Сейчас бы я это с оргазмом сравнил, а тогда с чем сравнивать было… Лежу – и одна мысль в голове. «Я невидимка! Я невидимка! Димка-невидимка!»
Потому что иначе меня должны были найти!
Всех нашли. Кроме меня. Меня долго искали. Потом стали кричать: «Димка, выходи, сдаемся!»
Я и вышел, дурачок… Гордый. Уверенный, что девочка та на меня с восторгом посмотрит…
Конечно же мне сказали, что я сжульничал. Что перепрятывался. Потому что за мусоркой никого не было, там первым делом смотрели. А когда стал спорить, то отвесили тумаков. И девочка смеялась. Пошел домой – и получил от мамы за испачканную одежду.
Вот это и было самым первым разом…
Можно еще кофе? Спасибо. Я немного волнуюсь, знаете ли.
Потом был совсем другой случай. Я очень хотел, чтобы меня прокатили на мотоцикле. Настоящем, взрослом мотоцикле. И почти незнакомый парень с нашего двора, прекрасно понимавший, как ему попадет за катание шпингалета-дошкольника на мотоцикле, меня прокатил. Два раза вокруг дома. Страшно было! Но какой восторг, вы себе и представить не можете. Разве что Гагарин, когда кричал «поехали», подобные чувства испытывал…
Но мама увидала в окно, как меня катают. И влетело мне – по первое число.
Наверное были и другие случаи, но эти два особенно запомнились. Как-то само собой я понял: если очень сильно захотеть, то все сбудется. Повезет. И родители перестанут ругаться. И хулиганы отвяжутся. И пятерку можно получить, даже если ничего не знаешь. В общем – сплошная удача.
Но потом придет расплата.
Ребенок я был спортивный, пускай и занимался спортом смешным, в детском коллективе неуважаемым – фигурным катанием. И потому первая аналогия, что мне пришла в голову, была именно со спортом связана: перенапрягся, перетрудился – получишь результат, но будешь ходить без сил. Объяснение это меня вполне устроило. Если можно мускулы напрягать, то почему бы не напрягать удачу?
Рассказывать? Нет, никому не рассказывал. Не знаю, почему. Будто инстинкт включился. Так дети не рассказывают родителям про игры в доктора и прочие шалости. Хотя… постойте! Один раз я разговор завел. Лет десять уже было. Сказал папе, что если очень сильно захочу, то чего угодно могу добиться. Папа мои слова одобрил. Ответил, что так и есть, что если очень захотеть – чего угодно добьешься. И я успокоился. Будто получил разрешение пользоваться своим даром. Это сейчас я понимаю, что папа слова мои понял в обычном, бытовом смысле…
Годам к пятнадцати я уже понимал, что способность моя – уникальная. И довольно хорошо умел ей управлять. По мелочам больше не разменивался – на пятерки, мороженное, поцелуи с одноклассницами или найденные на тротуаре деньги. Очень уж неприятной была отдача…
Да, к тому времени я стал называть период, следующий после исполнения желаний, «отдачей». Чем сильнее везло, тем тяжелее были последствия. Когда в девятом классе (ну а какие еще мечты в этом возрасте?) мне отдалась признанная красавица школы, десятиклассница Галя Стрельникова, отдача была очень серьезной. Видимо, мало у меня было шансов добиться ее любви при естественном ходе событий. Меня поочередно избили три ухажера Гали, родители ее грозились отдать меня под суд. Спасло лишь то, что Галя честно стояла на своем: все случилось добровольно. Дома тоже творилось черт знает что. Перитонит, уложивший меня в больницу на две недели, хоть и был несомненно частью отдачи, на деле оказался спасением. Школу я заканчивал уже другую… и стал осторожнее. Гораздо осторожнее.
Но все-таки отдача от поступления в МГИМо меня едва не прикончила.
С языками у меня было хорошо. С общественными науками тоже. Но для института международных отношений одних лишь знаний было мало.
Я поступил – и весь первый курс расхлебывал последствия своей удачи. Меня сбил мотоциклист, квартиру родителей обворовали – и вынесли только мои вещи, какая-то сволочь пустила слух, что я стукач, вся профессура дружно меня невзлюбила и предрекала скорое отчисление. Пользоваться удачей было нельзя. Я сцепил зубы и терпел. Зубрил с утра до ночи. Научился играть на гитаре и потихоньку стал своим в студенческой компании. Убедил преподавателей, что «небезнадежен». В общем – выпутался. И после этого решил на время завязать со слишком уж наглыми требованиями к леди Фортуне. Если и пользовался своей способностью – то аккуратно. «Сдам экзамен? На тройку - наверняка. На четверку? Вероятно. На пять? Возможно. Что ж, тогда хочу сдать на пять…» А когда понимал, что пятерка мне не светит ни при каком раскладе – желал четверочку. Или даже троечку. Во время отдачи был очень аккуратен – улицу переходил только на зеленый свет, в сомнительных забегаловках не питался, поздно ночью по улицам не ходил. Иногда удавалось перетерпеть отдачу без всяких неприятностей…
Что? Конечно возможно! Это же удача и неудача, понимаете? Вероятностные показатели. Я вовсе не был обречен терпеть плюхи от судьбы, просто вероятность этих плюх сильно повышалась. Но если я выпрашивал себе слишком уж невероятную удачу, то скрыться от неприятностей не удавалось. Я падал и ломал голень прямо в квартире, заболевал ветрянкой в двадцать пять лет, мою комнату заливали соседи, в окно девятого этажа влетал футбольный мяч, в который играли мальчишки во дворе. Надо сказать, что леди Фортуна по своему была честна. Все неприятности касались только меня. Родных и друзей они не задевали совершенно. Выходим впятером из подъезда, с крыши падает здоровенная сосулька – и аккурат мне в темечко… Это за распределение на практику в Бельгию вместо республики Чад. Эх, сколько же у меня было этих переломов, сотрясений, болезней… Одиннадцать сотрясений? Спасибо. Да, понимаю, у вас все подсчитано.
