Андрей Посняков - Шпага Софийского дома
Это оказался остров, небольшой, вытянутый в длину шагов на пятьдесят и в десяток шириною. Кроме травы да редких кустов — то ли ракиты, то ли вербы, Олег Иваныч был не силен в биологии, — никакой иной растительности в ближайшей видимости не наблюдалось. С одной стороны островка угрожающе торчали скалы, противоположный же край был уныло-песчаным. Другой земли поблизости видно не было, а может, просто было не разглядеть, в дождь-то. Выбравшись на берег, Олег Иваныч обессиленно уселся на песок и молча смотрел на падающие в воду капли. При этом вяло подумал, что хорошо бы сделать запас пресной воды, как и полагается всем, потерпевшим кораблекрушение. Подумал и мысленно покрутил пальцем у виска — какой, к чертям собачьим, запас, когда тут этой самой пресной воды — до хрена и больше, озеро же, чай, кругом, не море! Олег повернулся сообщить сию радостную весть рыцарю, но передумал. Ливонец молился, и это было правильно. Олег Иваныч помолился бы тоже, только вот не знал — как. Ни одной молитвы воспитанный во времена воинствующего атеизма майор, грешным делом, не ведал, а благодарить Господа простыми словами стеснялся. Вон как немец-то выкобенивается, тут тебе и «Патер ностер», и «Санта Мария», и прочее…
Не дожидаясь ночи, они завалились спать под ближайшим кустом, подстелив на мокрую траву наломанных веток. Олег отрубился сразу же, да и рыцарь недолго ворочался на своем неуютном ложе. Спали крепко, без сновидений, как и положено людям, весьма утомленным. А дождь все не кончался, собака, так и лил как из ведра, лишь иногда чуть ослабевал, чтобы затем вновь припустить с прежней силой.
Утром сияло солнце. Сверкало, отражаясь в зеленоватых волнах расплавленным золотом. Кроме солнца, в волнах отражался невысокий, поросший кустарником берег, камни и две нелепые фигуры, забравшиеся в воду по самую шею. Олег и фон Вейтлингер отмачивали в воде стягивающие руки ремни. Вчера как-то недосуг было этим заняться, а вот сегодня — сам бог велел. И вода в озере теплая, и солнышко светит. Да и времени свободного — хоть отбавляй. Впрочем, насчет времени беглецы не переживали — вряд ли они долго задержатся на острове. Озеро — не океан-море, рыбаки всяко сыщутся. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю. Ну, в крайнем случае, зимой можно и по льду. Ну это уж в очень крайнем… Одежда жертв кораблекрушения сохла на бережку рядом, делать пока было абсолютно нечего — со связанными руками не очень-то рыбу половишь, — Олег Иваныч с рыцарем развлекались светской беседой. Говорил, в основном, немец, Олег больше спрашивал, как-то уж так исхитрился, а может, профессия давала себя знать, да и вообще… В положении Олега каждый бы постарался узнать хоть что-нибудь об окружающем мире. О конце пятнадцатого века, сиречь. Сам-то Олег Иваныч этот период представлял весьма смутно, да и то только потому, что лет пять назад пытался поступить в Академию МВД. Пытался плохо — больше пьянствовал, как раз недавно развелся, но историю подучил немножко. Правда — не очень хорошо. По школьному учебнику для седьмого класса. Исторических романов он на дух не переносил «из-за скукоты», больше предпочитал фантастику. И это еще ничего, вот его сосед по кабинету, Коля Востриков, так тот вообще никакой литературы не читал, кроме обвинительных заключений в уголовных делах, кои самолично же и печатал. Так что, можно сказать, не таким уж неандертальцем в истории был Олег Иваныч, помнил и об Иване Третьем, и его прогрессивном деле собирания воедино всех русских земель. Как было написано в учебнике, все русские люди, как один, спали и видели, как бы скорее объединиться под верховной властью Великого Московского князя. Ну, были, конечно, отщепенцы. В очень-очень умеренном количестве, просто — тьфу. Всякие там Марфы Борецкие, князья Курбские и прочие тохтамыши. Впрочем, Курбский, кажется, не из той оперы…
В реальной же средневековой жизни ох как оказалось разобраться непросто! Вот Гришаня. Русский, а как москвичей не любит! Причем принципиально не любит. Вон как присматривал за Силантием да Костромичом-купчиной, уж те-то, похоже, горой за Ивана Третьего. А Гришаня шушукается с ливонцем этим, как его… псом-рыцарем, во! Жаль, не спросишь уже его ни о чем…
Олег Иваныч вздохнул и задумался. О том, каким же образом построить предварительный опрос рыцаря. Ну, или даже допрос. Типа как свидетеля. Так прямо и представил себе чистый лист уголовного дела. Что там первым-то идет? Ну да, имя, фамилия… Это, положим, ясно. Фон Вейтлингер, Куно. Проживающий по адресу…
— Куно, а ты вообще откуда?
«Пес-рыцарь» заулыбался, тряхнул мокрыми волосами и пояснил, что из Феллина.
— Ясно. А где это?
Ливонец подавился слюной и бросил на Олега недоуменный взгляд.
— Ах да, Феллин, — качнул головой тот. — Никогда не был. Кажется, чуть правее Стокгольма…
— Что ты, боярин? Стокгольм совсем в другой стороне!
— Да знаю, знаю. А Рига от вас далеко?
— Не очень. Но Нарва все-таки ближе.
Олег Иваныч обрадовался, услыхав про Нарву. Бывал когда-то, как же. Значит, этот самый Феллин — в Прибалтике. Теперь можно было продолжать дальше. В ходе неторопливой беседы в голове Олега Иваныча сам собою сложился некий виртуальный протокол допроса. Выглядел он так:
Фон Вейтлингер, Куно. Проживает по адресу: г. Феллин, Прибалтика, в трехэтажном доме рядом с ратушной площадью. Там же, вероятно, и прописан.
Двадцать восемь лет. Профессия — рыцарь Ливонского ордена. Национальность — ливонский (прибалтийский) немец. Родные языки — немецкий, эстонский, русский. Хорошо владеет шведским (если не врет). С эстонским языком понятно: вырос среди слуг-эстонцев, с русским тоже — нянька была русская, потом, по поручению магистра, специализировался на новгородских и псковских делах. В обоих городах бывал неоднократно с деловыми визитами. Смел, расчетлив. Ну, в этом Олег Иваныч самолично уже убедился. Образован. Умен. Несомненно — себе на уме. Характер… Олег усмехнулся. Для завершения портрета рыцаря так и просилось знаменитое: «характер нордический, стойкий»…
Ливонец вытащил из воды руки:
— По-моему, можно попробовать снять. Помогайте.
Освободиться от ремней удалось достаточно быстро. Намокшие, они раскисли и легко вытягивались из узлов.
Поужинали сырой, чуть подвяленной на солнце рыбой, которую удалось поймать рыцарю с помощью двух камней и рубахи. Олег Иваныч принимал посильное участие в ловле в качестве загонщика — громко шумел и топал по воде ногами. Неожиданно для него сырое мясо проскочило в желудок легко, словно Олег всю свою жизнь питался таким вот образом. Желудок не протестовал, наоборот — урчал довольно, требуя новой порции. Поужинав, прилегли на горячий, нагревшийся за день песочек, уставились в высокое небо, синее-синее, с медленно плывущими облаками, белыми, клочковатыми, похожими на сказочные замки. Олег Иваныч нет-нет да и бросал на рыцаря победные взгляды — ловко он его раскрутил, целое досье составил, профессионал все-таки, не хухры-мухры!
Рыцарь фон Вейтлингер довольно щурился. Он тоже составил досье на своего спутника, и ничуть не хуже старшего дознавателя:
«Новгородец. Судя по речи — судейский. Скорее всего, заведует владычным судом, вполне возможно — разбирает тяжбы. Скорее всего, настроен антимосковски. Имеет разветвленные связи среди Новгородского герренсрата и Софийского дома. Был послан в Обонежье с тайной миссией. По-видимому, самим архиепископом Ионой. Миссия настолько тайная, что о ней не знает даже игумен Феофилакт. А ведь Феофилакт близок к Ионе! Уже само по себе это многое говорит о посланнике. О миссии молчит — умеет хранить тайны, ну, это понятно, иного б и не послали. Никогда не был в Ливонии, о Нарве — врет, там нет ни таких зданий, ни таких улиц, которые он описывал. Эта ложь непонятна, хотя — черт с ней. Главное — он явно согласится быть посредником, если дело дойдет до организации переговоров между Орденом и Новгородским герренсратом, Господой, как его там называют…»
Так они и нежились на песочке, улыбаясь каждый своим мыслям. Олег Иваныч Завойский, старший дознаватель Н-ского РУВД города Санкт-Петербурга, и Куно фон Фейтлингер, ливонский рыцарь, полномочный представитель Вольтуса фон Герзе, магистра Ливонского ордена…
Ливонский орден. Вернее, отделение Тевтонского ордена в Ливонии, как он когда-то официально именовался. Давным-давно, во времена крестовых походов, в Иерусалиме немецкими рыцарями был основан орден Святой Марии Тевтонской. Чуть позже, чем орден рыцарей Храма Соломона, или госпитальеров. После того как сарацины вынудили христиан уйти из Палестины, руководство ордена попросило приюта на западных землях Священной Римской империи. Германский император разрешил. Еще бы… Слишком выгодным все представлялось: крестовый поход на пруссов, прибалтов, русских. Захват новых земель, колонизация, крещение язычников. Все так и было. Были битвы, были захваты, было могущество… рухнувшее щестьдесят лет назад под ударами поляков и литовцев… (Олег Иваныч посчитал, не поленился, 1410 год получился… вот только что там за битва была — не помнил.). С тех пор отделение Тевтонского ордена в Ливонии (нынешних Эстонии и Латвии, когда-то населенных древними племенами ливов) все чаще именовалась Ливонским орденом, хотя формально и подчинялось тевтонцам, пока во внутренних орденских разборках не победила так называемая «вестфальская» партия — партия приверженцев самостоятельной политики ордена. Ливонцы владели прибалтийскими городами, имели лучший на Балтике флот (о том же говорил когда-то Гришаня, как он, интересно, там, выжил ли?), земельные претензии к Пскову да устойчивую репутацию склочников, усиленно раздувавшуюся ганзейцами. Ганза — основной торговый конкурент ордена. Да еще есть и поляки, и Дания… Слава господу, хоть шведы пока внутренними распрями заняты. Зато Рижский архиепископ… И ревельцы… Вот уж кому палец в рот не клади — враз откусят и скажут, что так и было! А ведь когда-то орден почти единолично владел Ригой, теперь же пришлось делить власть с архиепископом. К тому же и Ревель с Дерптом фактически управлялись сами собой, не очень-то слушаясь орденского магистра. Такие вот невеселые дела… Еще и псковичи зарятся на мирные орденские земли, вот, отняли, к примеру, замечательный Красный городок, не отдают, сволочи, как бедные ливонцы ни просят…
