Царь Александр Грозный (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

— В чьей войне? — настороженно спросил князь.

— Князя Тьмы и … — он вдруг прервался, посмотрел внимательно на Саньку, а потом медленно продолжил, — Князя Света.

Санька молча охреневал…

Ничего себе придумали девоньки ему прозвище. И он, дурак, не пресёк своевременно. А теперь, что делать? Сам ведь назвался Князем Света. Читал он когда-то давно книжку Роджера Желязны с таким названием. Подробности Санька не помнил, но что-то про пришельцев, которых принимали за богов. Вот и ему вдруг показалось, что он, где-то рядом. Льстило. И что сейчас? Как соответствовать? Да и возможно ли?

— Ты кто? — спросил Саньку Арвик.

У Саньки чуть не вырвалась фраза, уже сказанная сегодня. Он усмехнулся. «Второй конь здесь явно лишний», — подумал князь и посмотрел на Крока. Тот смотрел на него тоже с нескрываемым интересом. Санька набрал воздух и произнёс:

— Я Князь Света. И тебе придётся выбирать, на чьей ты будешь стороне. Пришло время, и не я начал первый.

Санька сказал, а потом подумал, что ведь врёт и не краснеет. Не известно, когда начали «они», но ведь он, Санька, стал привлекать на свою сторону нейтральную нежить гораздо раньше сегодняшних событий. Может, оттого они, эти события, так и развиваются? Природа ведь, как кто-то сказал, стремится к балансу…

И тогда придётся признать наличие «главного» Бога, уравновешивающего мир. И… Санька понял, что его мысли снова утекли в сторону.

— Я-то могу тебя оставить в покое, — продолжил он, — но не думаю, что тебя оставят в покое «они». За первой мобилизацией последует и вторая, и третья. Ты, в конце концов, можешь просто перебраться к нам и там спокойно жить, не прячась в норах. Там много твоих братьев. Крок не даст соврать.

— Куда это, к вам? — спросил Арвик.

— Мы, вообще-то, сейчас живём на реке, называемой Доном.

— Не слышал про такую.

— Раньше её называли Тана.

— А-а-а! Тан! Слышал! Далеко! — покачал головой оборотень. — И что вы там делаете?

Этот вопрос он обратил к собрату.

— Живём. Там князь всему голова, — Крок кивнул в сторону Саньки, — потому на нас никто не охотится, а раньше тоже было всякое. И…

Крок несколько «замялся», но, подобрав слова, продолжил.

— Сила его, хоть и светлая, но не сжигает. Он многим нашим восстановил силы. Ты ведь правильно говоришь… Мы изначально не тёмные и не светлые, — он кашлянул и через короткую паузу добавил, — раньше были.

— Почему это «раньше были»? — зацепился за слова Арвик, испуганно отпрянув.

— Да потому, что некоторые из нас уже наполнились его силой так, что стали почти светлыми. Так нам легче. Мы стали намного сильнее.

— Это по этому я сломал об тебя зубы, — спросил Арвик.

— Не-е-т, — засмеялся Крок. — это потому, что князь облачил нас в свою невидимую броню. Ты, кстати, почему не заживляешь рану?

Арвик засунул палец в рот, прощупав дёсны, и с ненавистью спюнул кровь.

— Эти… Эти маги выпили всю мою силу. Я слишком долго от них убегал. И каждый дырявил меня своим посохом. Не держится во мне сила.

— Ты ведь ещё и человечину ел, — тихо не спросил, а сказал Санька. — Ты преступил запрет. Вот и не держится в тебе свет.

Арвик тихо взвыл.

— А что мне было делать?! Я думал…

— Значит, ты так и так уйдёшь к Князю Тьмы, — сказал Крок.

Арвик взвыл.

— Не вой, замок близко. Мы-то как пришли, так и уйдём. Тебе же оставаться.

Арвик замолк и его широко открытые глаза блеснули розовым.

— «Это солнце», — подумал Санька, оглянувшись на бордово-красный восход.

— Возьмите меня с собой, — вдруг попросил оборотень.

Санька отрицательно покачал головой.

— Не могу. Ты нарушил заповедь «не убей». Убил раз, убьёшь и второй… Но ты не просто убил, но и сожрал. Вкусная плоть человеческая?

— Не убью! Не убью! — закричал оборотень и пополз на коленях к Саньке. — Служить буду! Прости меня, князь! Не хочу во тьму! Не хочу!

Он схватил князя за сапоги и стал целовать, пачкая их своей кровью. Санька ноги не убирал, хотя сапоги были хорошие. Сшитые им лично под его нестандартные ноги с когтистыми сжатыми пальцами.

— «Перекрашу в красный цвет», — подумал Санька.

Откровенно говоря, ему было наплевать на «горе» оборотня, сожравшего ни в чём не повинного человека, но он понимал, что ему нужны воины и не то было сейчас время, чтобы отделять зёрна от плевел.

— Примешь мою силу? — спросил он спокойно, когда оборотень, обессилев, затих. Он так и остался лежать, обняв Санкины сапоги и положив голову на песок между них.

— Примешь силу мою?

Арвик полежал немного, словно не слыша вопроса, потом, будто очнувшись, дёрнулся и медленно, опираясь ладонями о песок, приподнял тело. Его лицо, всё в прилипшем к крови песке, выглядело странно. Глаза тускло светились в восходящем солнце, переливаясь золотистыми отблесками.

— Уходить надо, — сказал Крок. — Чувствую людской дух.

— Сейчас уже пойдём, — сказал Санька. — Ну?!

— Приму, — выдохнул оборотень безвольно. — Буду служить!

— Без принуждения? — уточнил князь.

— Без принуждения, — согласился Арвик.

— Да будет так!

Князь возложил на голову оборотня обе руки, хотя этого движения не требовалось, и все трое исчезли.

Нора, источавшая смердящий дух гниющей плоти и содержимого порванных человеческих кишок, покрывавших кучу «солнечного камня», так и осталась открытой.

Агрикола отдыхал после мессы. Монастырская братия Темпла упросила его прочитать пастырское наставление, и епископ выложился полностью. Его физическое состояние усугублялось тем, что вчерашний разговор с Генералом Ордена обеих лож (Вольных Садовников[3] и Вольных Каменщиков[4]) не привёл к необходимому для него результату.

Ему было заявлено, что старшие мистики-наставники, в Англии не любили персидское слово «маг», не готовы прямо сейчас куда-либо уезжать, потому, что именно в летний период начинались практические занятия со студентами высших колледжей, которые требовали от всего преподавательского состава максимальной концентрации и внимания. И Микаэль понимал Патрона, так как сам проходил обучение и сам обучал.

Он помнил, как было трудно наставникам. Ведь важно было не научить пользоваться магическими практиками, а научить владеть своей силой: силой мысли, силой воли, и силой духа. И наставник должен был регулировать перераспределение усилий адепта, дабы не перегрузить тот или иной источник энергии её избытком или недостатком.

Адептами были дети высших слоёв общества: королевской семьи и аристократов. В колледжах обучались, конечно, и дети среднего сословия, но те были, в основном, лишь источниками силы. И хотя они этого не знали, но требовали к себе повышенного внимания и контроля, так как не имели стабильно развитой и организованной внутренней структуры гонора[5].

Санька, «виртуально» следивший за Агриколой от самого Ватикана, узнав о том, как и чему учат в колледжах Англии, прифигел.

Пофиг, что детей отдавали в колледжи с пяти-шести лет на полный пансион. Но то, на первый взгляд, мракобесие, что царило в учебных заведениях, повергло его в шок. С первой ступени колледжа, до последней, ученики состояли в «тайных» мистических клубах, которые, якобы в шутку, заставляли учеников участвовать в сатанистских мистериях.

«В шутку» проводились обряды и жертвоприношения, «в шутку» читались заклинания и вызывались тёмные силы, «в шутку» произносились клятвы, подписываемые кровью. Таким образом, ученики подписывались фактически под «преступлениями», за которые общество, узнав, отторгло бы любого гражданина, хоть католика, хоть лютеранина.

И потому выходцы из таких учебных заведений до конца жизни становились сплочённой группой, объединенной единой тайной. «Замазанные, так сказать, кровью».

Санька вспомнил, что творилось в европейских странах в его время и ему вдруг стало понятно «откуда растут ноги» пидорастии. А потому, что в колледжах существовала традиция «единения» старших с младшими. Мало того. У каждого ученика был свой старший «друг», заботившийся о «младшем» весьма своеобразно.