Андрей Посняков - Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник)
– Оставь его, Лейв, – подъехав ближе, сказал Истома. – Двое сгорели, трое убиты, их всего-то осталось четверо. Что скажем князю?
Лейв Копытная Лужа молча вытаскивал мальчишку из болота.
– Экое добро. Купим на рынке еще, – пожал он плечами. – Правда, этого, пожалуй, можно оставить – ловок. – Он пнул Вятшу под ребра. – Хотя… Четверо – слишком много. Пусть выживут лучшие. Эй, а ну-ка завяжите этому глаза… И тому, которого вытащили из леса.
Очнулся Вятша в темноте. Сначала испугался, решив, что попал в подземный мир, но затем успокоился – ему всего лишь завязали глаза. Дали в руку палку… нет, не палку, копье! Настоящую боевую рогатину… Он размахнулся, услышав, как его копье наткнулось на чужое древко. Понятно, опять битва. Вятша сразу же отклонился в сторону, не обращая внимание на вымокшую в болоте одежду, сильно сковывающую движения. Вжжик! Копье просвистело возле самого уха. Вятша едва успел упасть на землю, и в свою очередь послал рогатину вперед, надеясь зацепить противника за ноги. Затем быстро перекинул древко в другую руку и, с разворота, нанес сильный удар, как учил его когда-то отец, бывший в своем роду не последним охотником на медведя. И с радостью ощутил, как наконечник копья уткнулся, наконец, в чью-то плоть. В тот же миг с глаз его сорвали повязку – смотри!
Вятша вздрогнул, увидев прямо перед собой холодеющий взгляд белобрысого парня, в груди которого торчало острие копья. Его копья, Вятши.
– Молодец, парень, – похвалил его круглолицый Истома. – Не куксись, он бы мог убить тебя точно так же, как и ты его. Бой был честным.
Вятша не слышал. Он лишь видел, как на груди белобрысого расползается бурое мокрое пятно. Отпустив древко, юный вятич отошел в сторону, и мертвое тело белобрысого тяжело упало на землю. Бой был честным…
Ближе к вечеру Хельги-ярл в который раз уже отправился на Подол, порасспросить о Ладиславе, пропавшей три недели назад, во время девичьего праздника. Ярл корил себя – обещал девчонке доставить ее домой, в Ладогу, и вот не смог, не усмотрел, не уберег. Тем же самым занимались и Ирландец, и Снорри, и даже Никифор, винивший в пропаже девушки только себя.
– И черт меня дернул отпустить ее на бесовские игрища! – сокрушенно качал он головой.
Тем не менее, Никифор хорошо понимал, что никакими причитаниями помочь делу нельзя. Могли помочь только действия, причем не хаотические, а целенаправленные, точные, такие, на какие большим мастером был молодой ярл.
Прежде всего, составили план действий. Для начала предположили – куда могла деться Ладислава, вернее, кто и зачем мог ее похитить. Кое-что получилось…
Во-первых – и это самое вероятное – так могли действовать обычные разбойники-людокрады, типа шайки Ильмана Карася и Мечислава. Правда, явившийся на постоялый двор недавно завербованный соглядатай – Ярил Зевота – все отрицал. То ли не знал, то ли и в самом деле ни Мечислав, ни Ильман Карась к этому были непричастны. Людокрады не сами сбывали товар, а большей частью работали по заказу, либо продавали украденных ромейским купцам, но не всем подряд, а проверенным старым знакомым, да и то тогда только, когда те уже отплывали в обратный путь. Организовано было неплохо: в условленный час в условленном месте корабль купца приставал к берегу, где его уже ждали продавцы с товаром. А потом ищите, родственники похищенных, кричите – не кричите – ничего уже не найдете, и уж, тем паче, не докажете. По заданию Хельги, Никифор лично переговорил со всеми греческими корабельщиками и нужную информацию должен был вскорости предоставить.
Во-вторых, можно было подозревать волхвов. Те тоже иногда – хоть и не часто – тайком умыкали жертвы. Волхвами занимались Ирландец и Снорри, они же – женихами (это – в-третьих), те тоже вполне могли похитить невесту, однако Хельги считал это направление поиска бесперспективным – уж слишком много времени прошло, давно бы женихи объявились, уже, правда, в качестве мужей, но все ж объявились бы!
Значит – либо волхвы, либо – разбойники и греческие купцы. Не следовало забывать и хазар, коим киевляне платили дань – вот, кстати, и еще одна версия, хазарская. Все версии требовали тщательной проверки, без которой невозможно было затевать поиски. Вот и рыскали по пристани да по торгу ярл и его люди. А что делать, агентов-то пока нет, окромя одного – Ярила Зевоты. Приходилось самим, ножками, а не побегаешь – не узнаешь.
На Подоле, у пристани, везде шла активная торговля. Киев был довольно крупным торговым центром, стоящим на пути из варяг в греки, и купцов здесь хватало. А где купцы – там и сопутствующие им людишки: грузчики-артельщики, лоцманы, менялы, волочи – это у порогов – ну и, само собой, разбойники самого различного пошиба, от печенегов до обозленных конкурентов.
Походив по торгу, да так ничего и не выходив, Хельги-ярл плюнул и, отвязав от коновязи коня, поехал к себе, на гостиный двор дедки Зверина, дочка которого, Любима, пропала вместе с Ладиславой, поэтому Зверин оказывал розыскам всю необходимую помощь, правда, при этом сильно сомневался в том, что девок кто-то похитил. Сбежали с парнями куда-нибудь за Почайну, вот и все дела! К осени объявятся, когда ж еще свадьбу играть, как не осенью?
К вечеру явились все: Снорри, Никифор, Ирландец. Омывшись колодезной водицей, уселись в горнице за длинным столом. Поужинали овсяной кашей с капустой, заедая ее непривычными лепешками, мягкими, духовитыми, с хрустящей корочкой. Лепешки эти назывались «жито» – хлеб. Ирландец от них отплевывался, Никифор и Снорри кривились, но ели, а вот Хельги-ярл невзначай умял почти все, что подал к столу дедко Зверин, запив все обильным количеством кислого, настоянного на можжевельнике, кваса.
– Высказывайтесь, – покончив с едой, откинулся к стенке ярл. – Как у тебя, Снорри?
– Неплохо. С волхвами не видался – о том Ирландец поведает – зато навестил старого своего знакомца.
– Неужели, Греттира из Вика? – обрадованно оживился Хельги. – Вот удача!
– Его, – пряча улыбку, кивнул Снорри. – Про девок он, правда, не знает, зато рассказал кое-что о Дирмунде… Но об этом, разреши, ярл, потом, пускай сначала остальные расскажут.
– Хорошо, – кивнул ярл и вопросительно посмотрел на Никифора.
Тот молча достал из-за пояса несколько кусочков бересты:
– Я тут нацарапал кое-что латиницей, чтоб не забыть. Вот те, кто грешит людокрадством… – Он зашевелил губами, читая: – Игнатий Евпатор из Кафы, Евсимий Онфем, сурожец, Михаил Драг, Константин Меркат, оба из Царьграда, этих уже не догонишь, с неделю назад отплыли. Михаил Драг назад ближе к осени собирается, а вот Игнатий Евпатор вполне для нас подходит – отплывает ровно через три дня.
– Почему – ровно? – удивился ярл. – Он что, всем об этом говорит?
– Всем-то не говорит, но те, кому надо – знают.
– Понял. – Хельги кивнул. – Значит, есть у него и заветное местечко на бережку. Только вот как мы его найдем? Не знаете? И я пока не знаю.
– Может, попросим Ярила? – подал голос Ирландец. – Пусть бросит пока своего Ильмана, все одно ничего интересного о нем не доносит.
– Неплохо придумано, – одобрительно сказал ярл. – Теперь о волхвах.
– Волхвов, или кудесников, как их называют, тут много, ярл, – отпив квасу, промолвил Ирландец. – Есть разные – те, что от всего рода действуют, эти самым великим богам жертвуют – Роду, Перуну, Велесу. А есть и другие, бродячие, их тоже много, и разных. Волхвы-облакопрогонители могут дожди вызывать и предсказывать, волхвы-целители людей лечат от хворей разных, волхвы-хранильники обереги делают, волхвы-сказители, или бояны, песни бают, кроме того, есть и женщины – те, кто будущее ведает – ведьмы, да чаровницы – те, в чарах приворотное зелье приготовляют. Меж собой живут недружно, лаются, я тут сегодня познакомился на торгу с одним хранильником, тот на родовых волхвов прогневался, навредили они ему чем-то. Так вот, хранильник этот сказывал, что девок вполне могли волхвы похитить, а кто – узнать можно будет, если постараться.
– Так он постарается?
– За старание ему уже дирхем даден! – усмехнулся Ирландец. – И еще столько же обещано.
– Хорошо. – Ярл со вздохом поставил на стол опустевшую чашу и посмотрел на Снорри. – Так что там у тебя с Греттиром?
– Греттир говорит, что Дирмунд-князь родом из Халогаланда. Светло-рыжий, длинноносый, пронырливый.
– Ну, точно, наш Заика! – не выдержал ярл.
– Нет. – Снорри покачал головой. – Греттир сказал, он не заикается, я спрашивал.
– Но все равно надо будет на него взглянуть.
– Дирмунд мало кого принимает, таится, в Киеве бывает не часто. Да и что ему тут делать, вся-то власть вовсе не у него, а у Хаскульда. Вот с ним, с Хаскульдом, Греттир вполне может свести. Князю нужны опытные воины.
– Посмотрим, – отозвался Хельги. – Пока будем сами по себе, кому-нибудь послужить всегда успеем.
– Золотые слова, ярл, – восхитился Ирландец, прибавив, что серебришко кончается, поэтому рано или поздно придется кому-нибудь продаваться.
