Максим Глухманюк - Бездна Спаситель
Антон встал, умылся, свернул шкуры и отнес их в чулан.
На кухонном столе стоял завтрак – салат и кружка кваса. На вертеле в камине неспешно вращался кусок мяса. Он не был большим или маленьким. Он был именно таким, каким должен быть, чтобы им наесться, ничего не оставив.
Антон позавтракал и помыл в умывальне посуду. Одел уже подсохшие вещи. Они пахли хозяйственным мылом, но были мягкими и чистыми. И немного мятыми.
Парень вышел во двор, в лицо ударил речной воздух – влажный и прохладный. В нос лез запах тины, водорослей и дыма.
Антон осмотрелся.
Из кузнечной трубы шел голубоватый дымок. Он попадал под рваный ветер, который откусывал от дыма крупные куски и быстро уносил прочь.
– Дядя не врал, когда говорил, что через его колючий лабиринт не прорвется даже ветер, – подумал про себя парень, обратив внимание на то, что воздух во дворе спокоен.
Анатолий и Алексей суетились возле горна.
– Что это они задумали! – подумал про себя Антон и побежал к ним.
– Доброе утро, – сказал Анатолий.
Дядя и старший брат были в смешных очках. В тех самых, которые надевали пилоты Первой Мировой Войны.
– Доброе. Что это вы тут делаете?
– Льем металл для наших новых ножей, – сказал Алексей, поднимая и опуская рукоять большой кожаной гармошки.
Лицо и руки у него были испачканы сажей, а одежда насквозь промокла от пота.
Когда кузнечные меха сокращались, воздух врывался в груду углей с ревом и шипением.
Сначала пламя было призрачно-багровым.
Затем – кислотно-оранжевым.
Потом – желтым.
И, наконец, желтое свечение стало ослепительно белым.
В раскаленное жерло невозможно было смотреть.
Антон стоял примерно в трех метрах от углей, но глаза и лицо уже выли от жара. В голове у парня промелькнула мысль о вспышке атомного взрыва. В какой-то передаче свидетель бомбардировки Хиросимы рассказывал о своих ощущениях:
«…И в небе вспыхнул ослепительный шар. Мне сразу стало очень жарко, казалось, что сейчас лопнут глаза. Я почувствовал себя тонкой рубашкой, которую вот-вот прожгут раскаленным утюгом…»
– Маленькая атомная печка, – сказал Антон, отходя в сторону от ослепляющего окошка.
– Не атомная, но две с половиной тысячи градусов выдает, – прокомментировал дядя, подкидывая в горн угля.
Затем, охотник кинул Антону очки.
– Надень. Быстро.
И Антон послушно надел.
Кожаный ремешок очков был засален. Стекла были в каплях металла. Или шлака. Сквозь стекла было плохо видно.
Алексей набрал в меха новую порцию воздуха и навалился на рукоять всем весом. На этот раз пламя стало еще ярче. В вытяжной трубе ревел раскаленный воздух. Из ослепительного жерла полетели длинные белые искры.
– Есть эффект, – прокомментировал охотник, – металл начал плавиться.
– Я чувствую, – сказал Антон.
И он действительно почувствовал. Едва уловимое дрожание, какое возникает в чайнике перед закипанием воды. Только дрожание это было внутри его ладоней. Антон вытянул руки вперед и растопырил пальцы в стороны. Теперь едва уловимое дрожание ощущалось очень хорошо. От дрожания кисти стали ватными.
– Как странно, – тихо сказал Антон.
Анатолий внимательно смотрел на младшего племянника.
Наконец, сказал:
– Это очень редкая способность, чувствовать плавящийся корий…
Антон смущенно опустил руки и посмотрел на дядю.
Охотник надел большие белые варежки, которые доходили ему до самых подмышек. Рукавицы были усыпаны сотнями черных точек. Это были брызги металла и шлака. Взял в руки длинный металлический ухват, на конце которого была керамическая рогатка.
– Очень редкая, – повторил Анатолий. – Это значит, что у тебя есть способности к магии.
Алексей помедлил с очередной подачей воздуха, посмотрев на брата неопределенным взглядом.
– К магии? – Антон осмотрел свои руки.
Когда парень услышал это слово, у него перед глазами возникли яркие образы: эльфы; маги, превращающие своих врагов в овец; болотные ведьмы; магические драконы; армии мертвых; крылатый демон с трофейными мечами и многое другое.
В общем, все то, что парень видел в компьютерных играх. Сюжет большинства популярных игр вращался вокруг магии. Она в земном мире стала настолько «обсосанной» темой, что все понимали: что магия существует. Безусловно, существует.
В воображении.
Но не в действительности.
Пальцы Антона все еще были растопырены в разные стороны. Кости гудели.
– Угу, – промычал Анатолий. – Леха, достаточно! Пора лить!
Алексей оставил меха в покое. Белоснежный огонь в жерле стал медленно меркнуть. Рев в дымоходе начал стихать. Охотник вгрызся керамической рогаткой в самое пекло кузнечной печи. Раздалось шипение и потрескивание. Из ослепительно светящегося проема посыпались угли. Они падали на выложенный камнем пол. Касаясь пыльного и слегка влажного пола, угли взрывались, выплевывая клубы пара, дыма и искр. Раскаленные осколки быстро остывали.
Становились желтыми.
Оранжевыми.
Затем красными.
Остыв, они начинали жирно коптить, наполняя воздух черными хлопьями. Тяжелый приторный запах стал царапать в носу. Хотелось чихнуть.
Зацепив, наконец, тигель с расплавленным металлом, Анатолий скомандовал:
– Все назад!
С грацией леопарда, охотник одним обточенным движением перенес раскаленный добела тигель к форме с отливкой. Парней обдало волной сухого жара.
Тигель светился как маленькое солнце.
– Глаза! – громко сказал Анатолий.
Антон вспомнил, что так говорят сварщики, чтобы окружающие успели спрятать свои зрительные органы от «сварочных зайчиков».
Но сейчас глаза нужно было беречь не от «зайчиков», а от искр и едких раскаленных газов.
Очки – это, конечно, хорошо. Но дополнительная осторожность лишней не будет.
Парни прищурились, рефлекторно отпрянув на шаг назад. Из тигля вниз потянулась белоснежная тонкая струйка расплавленного кория. Струйка скрылась в воронке отливочной формы, из которой сразу же ударил сноп оранжевых искр и густого белого дыма.
– Ничего себе! – воскликнул Антон.
Сноп искр был высотой метра в полтора. Такой возникает, когда работаешь болгаркой.
От раскаленного кория отливочная форма пронзительно заскрипела и задрожала. Казалось, она вот-вот взорвется.
Когда дядя вылил весь металл до последней капли, сноп искр и белого дыма уже утих. Над керамической воронкой дрожало голубоватое пламя. Тигель охотник аккуратно поставил возле горна. Мелкий мусор вокруг раскаленной чаши сразу же вспыхнул и вмиг прогорел
– Тигель многоразовый, – пояснил Анатолий
Керамическая рогатка, которой дядя цеплял тигель, нагрелась так, что теперь светилась желтым. Охотник аккуратно, чтобы не сломать хрупкую керамику, положил ухват возле горна.
– Готово, – сказал литейщик, стянув с рук варежки и бросив их на наковальню.
На рукавицах появилось около десятка свежих черных капелек. Они дымились.
– Думаю, что до вечера я успею выковать вам клинки, – сказал Анатолий.
– Слыхал, мелкий, у нас будут собственные ножи ручной работы! – сказал Алексей, утирая потное лицо грязной ладонью.
– Еще и из кория! – ухмыльнулся охотник.
– Никогда не слышал про корий, – сказал Антон. – Что это такое?
Парень силился разглядеть загадочный металл через маленькую дырочку на дне воронки отливочной формы. Из дырочки, помимо голубоватого огня, виднелось только желтое свечение – отливка медленно остывала.
– Я тоже не слышал, – добавил старший. – До сегодняшнего дня.
– Конечно, не слышали. Кория там, в смысле – дома, нет. Да и тут он весьма редок. Я не думал, что он у меня еще остался. Стал утром копаться в кузне, и нашел несколько кусочков руды. Как раз столько, чтобы хватило на два небольших ножа.
– Расскажи про него, – сказал Антон.
Парень оставил свои попытки увидеть что-то интересное через маленькую дырочку, из которой теперь шел дым (или пар?).
Отливочная форма издала низкий скрип. Затем – еще один. И еще.
– Остывает, – прокомментировал дядя, быстро осмотрев форму со всех сторон. – Минут через десять ее можно будет разбить. А пока я бы хотел вам кое-что показать. Идем.
И дядя повел парней в камыш.
– Когда я еще не был охотником, то, как и вы, бродил по «Миру», выполнял задания. Однажды я пробирался через густой камыш.
Анатолий ненадолго задумался.
– Как сейчас помню – была ночь, был дождь, за мной гнался «гончий». Мой друг уже отправился в Будде. Подходила моя очередь… – Анатолий начал пробираться сквозь камыш, бережно раздвигая заросли в стороны. – Собачий лай был совсем близко. Про себя я уже читал предсмертную молитву. Но сверкнула молния, и я увидел высокий камыш. Где камыш – там вода. А вода – это спасение…
Анатолий остановился. Парни тоже остановились.
В зарослях камыша прятался круглый колодец. Серая каменная кладка возвышалась над землей где-то на метр.
