Гай Орловский - Патроны чародея
Она поморщилась.
– Не надо мне эрудицию показывать. Не «безлюдна», а «безвидна», кстати.
– Нечестно в Гугл подглядывать, – уличил я. – Хотя что это я, разве от полиции можно чего-то еще… Да еще от женщины?
– Ладно, – сказала она, – начиная от момента, как мы подъехали к твоему участку в коттеджном поселке.
– Разве я не рассказал?
Она ответила уклончиво:
– Ты мог пропустить какие-то важные моменты.
Я повторил, что сидел на диване и смотрел футбол, а тут они двое прибыли и начали задавать такие пугающие вопросы, что я испугался, теперь буду законно требовать, чтобы мне выплачивали повышенное пособие до конца жизни, потому что это психическая травма на всю жизнь, а если откажутся, то я как демократ и общечеловек по судам их затаскаю, а меня еще в блогах прославят, потом мемуары напишу.
Она слушала внимательно, время от времени бросала взгляд на экран. Понятно, анализаторы процеживают каждое мое слово и каждый жест, взвешивают и сравнивают, выдавая некие невидимые мне отсюда рекомендации.
– Ты не выглядел достаточно взволнованным, – сообщила она.
– Это я уже перегорел, – пояснил я. – Сперва испугался так, что… уж извините, не при женщине будь сказано… вы ведь женщина?.. а то это стирание гендерных различий… в общем, говоря округло, я испугался очень-очень. До икотки вследствие жуткого нервного стресса. Но, правда, когда мы были в том цехе, а со спины ворвались ваши бравые киборги, я вообще испугался так, что вторая икотка выбила первую, и я чуть не помер от нечеловеческого испуга.
– В машине ты не икал, – произнесла она воркующим голосом, но с той интонацией, когда никак не могут решить, что им даст больше: оставаться в рамках официального «вы» или перейти якобы на дружественное «ты». – Ты вообще какой-то заторможенный… а потом слишком шустрый.
– А в среднем, – пояснил я, – самый что ни есть средний и законопослушный гражданин. Демократ и либерал, но государственный либерал!
– В самом деле?
– Точно, – заверил я. – Во мне весь спектр! Потому я абсолютно серый. Со мной надежно, как со всеми серыми.
К нам направился, цепко держа меня взглядом, крепкий мужик с намечающимся брюшком, Мариэтта сразу насторожилась и даже поднялась со стула.
– Отведи его в комнату для допросов, – распорядился мужик. – Сними показания, а потом пусть идет домой.
– Меня должны отвезти, – заявил я независимо. – Я свои права гуманиста и как бы человека знаю!
Он поморщился.
– Да, конечно. Спасибо за сотрудничество.
Мариэтта сказала мне быстро:
– Вставай, идем!
Комната для допроса оказалась через два кабинета в глубине офиса, абсолютно пустая, если не считать стола с утопленными в пол ножками и двух стульев по обе стороны.
Она указала мне, на какой сесть, сама повернулась к двери, и тотчас же вошел улыбающийся полицейский, толстый и довольный, губы лоснятся, только что пообедал, вытерся рукавом и сказал жирным голосом:
– Мариэтта, можешь идти. Все материалы получишь позже.
Он сел напротив меня, глаза стали внимательными, но голос прозвучал все так же благодушно:
– Я лейтенант Королев. Сперва несколько тестовых вопросов…
– А где детектор брехни? – спросил я. – Или как его, полиграф?
Он довольно улыбнулся.
– Хай-тек наконец-то добрался и до полиции. Теперь это бесконтактное. И эта, как его…
– Беспроводное, – подсказал я.
– Во-во, – ответил он. – Оно самое. А теперь давай по-быстрому проведем небольшой тест. Поверь, мне самому это неинтересно. А чем быстрее закончим, тем быстрее… гм… закончим. Так что постарайся отвечать быстро и без раздумий.
Я кивнул, дескать, все правильно, это потому, что он хочет побыстрее закончить, а не потому, что нужны быстрые и бездумные ответы, по ним проще составить психологический портрет и легче понять, где врут, где нет.
Спрашивал он в самом деле быстро и небрежно, время от времени поглядывая на экран монитора, все-таки вопросов сотни, все в памяти не удержать, хотя вижу, по крайней мере треть задал, не глядя на экран, а это значит, специально заточенный на это дело. Форма полицейского всего лишь форма, на меня тоже можно ее одеть, если оглушить или сильно напоить, так что это психолог, работающий или подрабатывающий в полиции.
Несмотря на заверения, что все пройдет быстро, мне показалось, опрашивает чуть ли не час, настолько много быстро выстреливаемых вопросов, дескать, торопится закончить неинтересное ему дело, скорее бы отгавкаться и пойти смотреть футбол.
Я почти взмок, когда он вздохнул с огромным облегчением и поднялся.
– Все!.. Закончили!
Я тоже встал, поинтересовался:
– Все, я свободен?
Он с хитрым видом покачал головой:
– Это я свободен. А тебе надо дождаться результатов проверки теста. Но это не больше десяти минут. Потом тебя отвезут домой.
Он отряхнул ладони и с подчеркнуто великой охотой вышел из комнаты.
Я обвел взглядом стены, на одной широкое зеркало, реликт тех древних времен, когда с той стороны копы наблюдали за допросами и сразу строили версии. Из комнаты допроса это выглядит как обычное зеркало, можно подойти вплотную и рассмотреть прыщи на морде, выдернуть волосок из носа, а с той стороны сквозь прозрачное стекло наблюдают подозреваемого в те моменты, когда он полностью расслаблен и сосредоточен на себе.
Сейчас все автоматизировано, запись ведется со всех сторон, но все же по старой памяти копы предпочитают всматриваться сами, доверяя себе больше, чем аппаратуре.
Вот только не знают, что я не только вижу их, но если повернусь правым ухом и сосредоточусь, то начинаю слышать гораздо больше, чем слышал раньше.
Они собрались там втроем: Мариэтта, этот психолог и начальник участка, озабоченные и явно встревоженные, а психолог, что проводил со мной тестирование, им втолковывает:
– Это тот случай, когда придется анализировать заново… Нет-нет, не допрос, это же был не допрос, а простая беседа, у нас же нет поводов его арестовывать… В общем, странное сочетание! Ваш клиент вроде бы типичный ленивый дурак, просиживающий перед жвачником всю жизнь. Когда я заговорил с ним о футбольных командах, он прямо загорелся энтузиазмом!.. Я никогда не подумал бы, что можно хранить в памяти все матчи всех команд, кто когда забил и на какой минуте, у кого какой тренер и кто предпочитает собак перед кошками!
Мариэтта напомнила:
– Вы сказали, сочетание.
Он вздохнул.
– С другой стороны… даже не знаю, как сказать. У него есть пара черточек, врожденных или приобретенных… вы только не смейтесь!.. человека… способного убивать.
Она поморщилась.
– Да ладно тебе, фрейдист. У кого из нас их нет? Мне вот, когда смотрю, как жрешь бутерброды, роняя крошки на клавиатуру, всегда хочется тебя убить на месте. Но как-то удерживаюсь. Хоть и с трудом. Пока что.
Психолог покачал головой:
– У нас у всех так глубоко, что уже и не достать. А у этого твоего пациента на поверхности. Я проверил на десятках тестов, и все выдают примерно одинаковый результат.
Начальник участка проворчал угрюмо:
– То-то ты просидел с ним втрое больше времени. Хотя с работы стараешься выскочить первым.
– Какой результат? – спросила Мариэтта.
– Может убивать, – сообщил психолог, но сообщил без особой уверенности. – Без охоты, по необходимости, но убьет без колебаний. Самое шокирующее в выводах, что потом либо посмотрит кино, либо почитает книгу. Аппетит ему тоже не испортит.
Я подумал с удовольствием, что у меня, оказывается, устойчивая психика. Или же я просто непрошибаем, как корова, у которой эмоций хватает только на «Му-у», хотя, конечно, приятнее чувствовать себя суперневозмутимым.
Мариэтта покачала головой.
– И к психотерапевту не побежит?..
– Точно.
Она задумалась, наморщила лоб.
– Странное и невероятное сочетание. Что говорят Вавилов и Костенко?.. Они же всегда смотрят твои собеседования?
– Не всегда, – ответил психолог, – но на этот раз смотрели оба. Разводят руками и мямлят, что в нем живут два человека. Но не по отдельности, а во взаимопроникновении, если можно так сказать. Оба щеголяют терминами, но мне кажется, от собственной растерянности. И вообще, говорят, как всегда в таких случаях, что им нужно больше времени для выводов. И, наверно, повысить зарплату.
Начальник участка сказал сердито:
– Мы не можем его больше задерживать. Отвезите обратно, но предупредите, чтобы не покидал их поселок.
Мариэтта сказала осторожно:
– Это не в нашем праве.
Он поморщился.
– Тогда, чтобы не покидал город.
– И это мы не вправе…
Он сказал резко:
– Тогда просто не выпускайте его из виду! Пусть следят и записывают каждый шаг.
Она вздохнула.
– И сколько суток потом ухлопаем на просмотр?
– Прогоним поиском, – отрезал он. – Сама не чувствуешь, что здесь концы не сходятся?
Она кивнула.
– Чувствую. Но мало ли чего брешет. Мне опасным не кажется. А что скрытен… так у каждого свои причины. И не обязательно преступные.
