Наш дом – СССР - Мишин Виктор Сергеевич

Мокрый был на улице и пытался умыться снегом, воняло от него прегадостно. Связанный мной первым бандит лежит в снегу, только перевернулся и смотрит… Да дрищет он, а не смотрит. Он мне больше не нужен, тем более они все себя кровью замарали. Убил, даже не моргнув глазом, и этого, я слишком зол, просто пипец как зол, хоть и делал это впервые. Убивать я умел, меня этому учили, но в драках черту никогда не переходил. А тут все сложилось само собой, не скажу даже, что не задумывался, как раз наоборот, я все обдумал и решил поступать именно так.

— Ты наврал мне, твой дружбан Косой сказал, вас там больше! — Я держал рукой за воротник Мокрого, а вторая рука была готова врезаться ему в нос.

— Бля буду, мужик, прости, испугался я, они ведь и меня кончат! — да он обоссытся сейчас. Страшно ему, еще бы, увиденное зрелище впечатляло, вряд ли раньше такое видел.

— Сколько вас? — заглядываю в глаза.

— Двадцать восемь было с нами. — Мокрый, сука, опускает глаза, а мне хочется ему нос вогнать внутрь. — Если пойдешь днем, там меньше будет, днем расходятся на делюги.

— Как и предлагал ранее, повторяю, заводишь меня в дом, дальше вали куда хочешь.

— Но как? — взмолился трусливый бандит. — Если я приду без Лихого, один, они же сразу поймут все и на пику!

— А тебе и не надо ничего скрывать, подойдем, проводишь внутрь и свободен. Будут вопросы, скажешь, отлеживаются остальные, подрались.

Мокрый согласился, да только я не стал ждать зав трашнего дня, а пошел сразу. Пусть ночью их там больше, зато скорее всего пьют, кто-то вообще может быть в отключке, да и просто тороплюсь я к девчонкам, не дай бог с ними что-то сделали, я этих гнид зажарю на спичках. Всех, до единого. Нет еще такого способа казни, какую я им придумаю и осуществлю.

Путь заинтересовал, вначале на берег, как и я до этого ходил, а через Волгу по узкой рыбацкой тропке, прямо до Васильевского, что на слиянии Шексны с Волгой. Там пересекли саму Шексну и парком, поглядел со стороны на развалины сгоревшего бандитского дома, потом через пустырь, и вот мы на месте. Здесь, где петлял небольшой ручей под гордым названием «река Инопаш», стояли редкие, давно покинутые домики переселившихся в город жителей.

— Вон тот дом, рядом с рекой, — указал на один из домов Мокрый.

Дом стоял чуть на отшибе, а за ним овраг, в случае милицейской облавы уйти можно, перекрыть здесь все очень сложно.

— Ты же понимаешь, что если ты соврал, то тебе будет неприятно? Ты даже не слышал о таких пытках, какие я устрою тебе, — я не кричал, не делал злое лицо, просто заглянул ему прямо в глаза.

— Зачем? Я правду говорю. — А боится бандитская душа, боится.

— Где держат девочек? — Скорее всего, он не знает, но хоть планировку подскажет.

— Наверху есть комнатка, маленькая, скорее всего там, больше негде. Внизу одна большая, где их держать еще, если не там, — уверил меня Мокрый. Ну и погоняла у них.

Я связал его веревкой, взятой в доме у Лидии Николаевны. Связал крепко, да еще и привязал к небольшому деревцу, посидит пускай чуток, дальше видно будет. Мокрый активно просил отпустить, пришлось опять заглянуть в глаза, и он смирился.

Не собираясь заходить через парадную дверь, я медленно, шаг за шагом обходил дом. Теперь я не пустой, у меня наган за поясом, два ножа в руках, порву любого, если, конечно, не застрелят раньше, пуля быстрее любого кулака.

Кружа вокруг дома бандитов, выглядывал подходы, найдя подходящий путь, сюда не выходило ни одно окно, я подкрался и затаился под стеной. Так, а если залезть наверх?

«Это ж деревенский дом, здесь просто обязана быть лестница, надо просто ее найти».

И точно. Дойдя до пристройки, обнаружил приставную лестницу, ее хранили на стене, висящей на паре вбитых гвоздей. Осторожно снял старую, сильно качающуюся лестницу и подергал каждую ступень, проверяя. Нормально, выдержит. На крыше снега навалом, пройду, не поскользнусь, а главное, тихо пройду.

Уже на крыше, проходя мимо печной трубы, прислушался, вроде как голоса слышу.

— Борец, чего с ними нянчиться, разреши побаловаться? Вон мамашка какая ухоженная, сроду таких не видел!

Суки, а времени-то, похоже, совсем нет. Радует одно, кажется, еще ничего плохого они девочкам не сделали.

— Я сказал после, значит, после. И я первый буду! Станешь паханом, будешь ты рулить, а сейчас завалили хавальники и спать идите, завтра денек, думаю, веселый будет. — Второй голос надменный, злой, и кажется, этот бандос власть имеет огромную.

— Завтра же инкасов хотели брать на ГЭСе?! — вопросительно вякнул третий голос.

— Не всей же кодлой, Колесо! Все уже решили, идут шестеро, хватит за глаза. Возле кассы будут еще двое, на крайний случай. Маринка!

Блин, там еще и бабы есть, что ли?

— Да, Боренька? — Так Борец потому, что Боря? А я думал, что он реально — борец.

— Девчонке дай чего-нибудь поесть, малой, мамаше не давай.

— Как скажешь, я бы и пигалице не давала.

— Пусть поест, малая еще. — Смотри-ка, не совсем отмороженный, значит. Однако надо спешить, а блин, стрёмновато что-то. Много их там, по-любому заденут, даже с моей скоростью. Против ствола я слабоват, почти не было подготовки. Тренер, помню, рассказывал о «маятнике», но я до него так и не дошел, а пригодились бы сейчас знания. Хотя где там в помещении уворачиваться-то?

Снег тихо проминался под ногами, но не скрипел. Я пробрался к окну и стал прислушиваться. Судя по стеклу в чердачном окне, у него кусок был отколот, чердак скорее всего нежилой. Слышалась какая-то болтовня, но что именно говорили, я не понимал, пока не рявкнули уж совсем близко к окну.

— Накорми свою пигалицу, а сама перебьешься, поняла меня? — уже знакомый голос, Марины кажется, звучал требовательно.

Затем я услышал, как хлопнула дверь, скрип, а затем глухой удар. Решившись, я перегнулся вниз, оказавшись чуть выше окна, но ничего не увидел, темно там. Хотя нет, что это, свечка, что ли? Я разглядел одинокий огонек в глубине маленькой каморки, а рядом с ним, на полу, сидели мои девочки. Как сразу не прыгнул внутрь, не знаю, а желание было. Оконная рама не имела петель, оно было глухим, с четырьмя маленькими стеклами, вынуть их аккуратно можно только изнутри. Встать ниже окна было некуда, ну вот совсем, а попасть внутрь мне нужно. Достав нож, осторожно тянусь к стеклу в надежде постучать по нему, но тут замечаю движение внутри и сжимаюсь, как пружина. Катя. Она заметила меня и подошла. Лицо все в слезах, глаза краснющие, представляю, как они обе напуганы.

— Молчи и слушай. Главное, не дай Аленке говорить, как хочешь, иди, а затем вернись сюда, быстрее.

Катя так же молча вернулась к дочери, разговора я не слышал, но жена вернулась очень быстро. Просунув в разбитое стекло нож, еле дотянулся, объяснил, что нужно вытащить штапик или, если его нет, гвоздики.

— Тут что-то мягкое, — прошептала Катя, приблизившись вплотную к разбитому стеклу.

— Отлично, это замазка. Скобли тихо, она легко сойдет, затем нужно вытащить стекло. Чтобы попасть к вам, мне нужно за что-то зацепиться. Скорее, родная.

Следующие пятнадцать-двадцать минут были настолько томительными, что даже сравнить не с чем. Казалось, никогда и ничего я так долго не ждал, как сейчас жду, пока Катя пытается вытащить стекло. Наконец, я даже увидел это, стекло наклонилось к жене, а я, прижав палец к губам, попросил действовать тише. Удалив одно из стекол, супруга дала возможность мне спуститься и, зацепившись за раму, довести процесс до конца. Дело было сложным, окно и так было маленьким, сантиметров шестьдесят в высоту и около сорока в ширину, так еще и делилось переплетом на четыре части. Попасть внутрь я смогу, лишь убрав переплет, по-другому — никак. Осмотрев окно, понял, как оно сбито, и решение пришло.

— Снимай пальто, скорее! — шепнул я. Супруга послушно стащила пальто и вопросительно посмотрела на меня. — Прижимай его к раме как можно плотнее.

— Свернуть?

— Да, сверни вчетверо, как раз будет.