Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх
Ладлем пробормотал:
— Молот Древних Королей?
— Да, — отрезал я веско. — Хде он? Все сроки прошли!.. Это не весьма, вы же не эльфы какие, чтобы не уметь?.. Вы же хоть и эти самые, но потомки тех самых, что умели и могли?.. Разве в ваших жилах не кровь вашего великого рода? В общем, гоните мой молот, я за него заплатил авансом, так что дело теперь за вами. Честно говоря, моя мощь такова, что и без молота могу снести с лица земли башню, но там затраты выше крыши...
Ладлем спросил настороженно:
— А молот?
— Его бросай сколько угодно, — объяснил я, — пока плечо не заноет. И всегда в нем есть сила.
Они довольно переглянулись. Ладлем кивнул в темноту, там зашуршало, затем донесся тяжелый топот убегающих ног.
— А теперь о мелочи, — сказал я, — раз уж я все равно здесь. Надо спасти мир. Это ясно и просто, вы же деловой народ, не эльфы какие-то пустоголовые?.. Предложение могу вкратце, а могу и обстоятельно, но тогда нужен стол и кружки. Лучше пустые.
Гномы начали переглядываться, Ладлем посмотрел заинтересованно, да и кого бы не заинтересовало слово «пустые».
Принесли стол, достаточно длинный, чтобы поместилась дюжина гномов, на середину выдвинули железные, серебряные и пару кружек из золота.
Я сосредоточился и начал наполнять их грогом, глинтвейном, ромом, виски, коньяком, а золотые доверху налил чистым спиртом, гномы — народ крепкий, помню по Уранту, что едва не задохнулся, но потом не мог нахвалиться.
Гномы разобрали кружки неспешно, с надлежащей солидностью, не эльфы же какие-то легкомысленные, видят и ценят мое понимание, сделали по глотку, дальше стоило посмотреть на их рожи, у кого заинтересованная, у кого глаза лезут на лоб, кто-то вдохнул и не может выдохнуть, и хотя все справились с честью, гномы — не просто крепкий народ, а скалы, однако же рожи у всех побуряковели, глазки заблестели, а голоса почти сразу стали раскованнее и живее.
— Скажу сразу, — заявил я, — над миром нависла беда. Этим летом в небе появился небесный ковчег, который разрушит все на земле. Там, где были горы, станут моря, а где моря — выжженные пустыни или высокие горы. Перемешано будет все, останутся груды щебня...
Они слушали внимательно, не выпуская кружек из ладоней. Ладлем пробормотал:
— Что-то такое в наших легендах есть. Будто бы такое было.
— И приближается снова, — заверил я.
Он нахмурился.
— Мы отсидимся под землей.
— Не получится, — сказал я с сочувствием. — Будут сдвинуты целые пласты земной коры. Пещеры исчезнут, хотя возникнут новые, только в них никого не будет.
Он спросил с подозрением:
— И как с таким собираетесь бороться?
— Ковчег опустится на землю, — пояснил я — от куда выйдут чудовища и наберут полные трюмы пленных. В это время можно и попытаться напасть, потом будет поздно, улетят.
Он ухмыльнулся.
— Гномов не схватят.
— Больше всех, — согласился я, — пострадают люди с их городами и крепостями. Но предположим, мы все же победим.
Он криво улыбнулся.
— Молодцы!
Я посмотрел на него с гневным изумлением.
— Вы не поняли?
— Что я должен понять?
— Люди сделают выводы, — сказал я жестко. — Оставив нас сражаться с Маркусом в одиночку, вы тем самым бросите нас в трудную минуту. И тогда после победы не жалуйтесь, что неприязнь, которая сейчас есть к вам, превратится в лютую ненависть, во вражду.
Он хмыкнул.
— Ну, до любви и сейчас далеко.
Я покачал головой.
— На вас начнут охотиться! Вас будут разыскивать только для того, чтобы убить. Как предателей. Тысячи удальцов будут спускаться в ваши туннели и стараться уничтожить вас, а на поверхность земли вам не подняться будет даже ночью.
Он помрачнел.
— Вам не отыскать нас в туннелях.
— В туннелях у вас не все, — напомнил я. — Не зря же вас то и дело видят в лесах. Даже днем. А теперь будут стараться убить и принести домой голову гнома как трофей.
Он помрачнел.
— Это угроза?
— Зачем, — сказал я, — вы же сами знаете, так и будет. Даже если люди победят, победа будет тяжелой, многие погибнут. А гномы не пострадают. Разве этого недостаточно для недоверия и вражды?
Он буркнул:
— А что вы знаете... об этом Маркусе?
— Немного, — признался я, — но кое-что для схватки с ним уже сделано...
Он настороженно выслушал то немногое, что я мог рассказать о непонятном, но могущественном противнике, что появится с неба, вот уже там почти в центре горит яркая точка, что превратилась в небольшой багровый диск.
— Говоришь, — проговорил он мрачно, — опустится точно там?
— Надеюсь, — ответил я и поправил себя, — рассчитываю.
Он кивнул, для гномов, мастеров своего дела, главное — расчет, а надежды — это что-то глупое и непонятное, присущее разве что безголовым эльфам, что вообще непонятно зачем живут.
— Мы сможем прорыть к тому месту ход, — сообщил он. — Даже не один. Если начнем, конечно, пораньше, а не тогда, когда увидим, где сел...
— Уверен, — сказал я с благодарностью, — это нам поможет. Люди и гномы должны быть плечом к плечу!
Он скривился.
— Наши плечи на разных уровнях.
— Значит, — сказал я, — нам достанется больше. Я имею в виду, на орехи. Хочу добавить еще очень важное... Я только что говорил с высшими иерархами церкви! Они весьма зело за равноправие. Если выступите с нами плечом к плечу против Маркуса, то гномам будут предоставлены все те же права, что и людям.
Он поморщился.
— А что нам эти права?
— Например, — сказал я, — вы сможете продавать свои изделия напрямую, а не хитрым перекупщикам. Те берут у вас дешево, а в городах перепродают впятеро, а то и вдесятеро дороже!.. Вы же деловой и расчетливый народ, вам знакомо понятие упущенной выгоды.
Он уже приготовился возразить, явно давно вертелась на языке некая колкость, но тут задумался.
— В десять раз, говоришь?
— А ты как думаешь? — спросил я. — Когда делают вид, что с огромными трудностями достают у вас где- то в глубоких подземельях, рискуя жизнями?
Он проворчал:
— Мы сами выносим все товары наверх!
— О чем и речь, — ответил я. — И это только один из моментов упущенной выгоды. Отказываться от тесной смычки с людьми — сплошная упущенная выгода! Подумайте. Посоветуйтесь со старшими товарищами.
В темноте затопало, на свет вынырнул могучий гном, в руках на красном бархате бережно держит молот.
Я ахнул:
— Так это же... он самый! Какие же вы молодцы...
Ладлем прогудел гордо:
— У стариков сохранились чертежи и рецепты. А когда нашли нужный металл, пошло легче. Но геммы вставляй сам, у нас с этим туго. И вообще... он сейчас ничей, но как только возьмешь, он тебя признает хозяином.
Я нагнулся и с чувством обнял.
— Люди и гномы — братья навек!
Зайчик с задумчивым видом грызет камни, Бобик бегает вокруг и обнюхивает землю. Вид у Адского Пса несчастный, а когда увидел меня в темном проеме пещеры, завизжал и бросился на шею.
Я благоразумно уперся спиной в каменную стену и задержал дыхание.
— Ну ты чего, мордик?.. Как будто я отлучался на год!
Арбогастр посмотрел на меня со снисходительной иронией, дескать, будто не знаем этого дурачка, я кивнул ему, да-да, мы же взрослые, а он еще щенок, солидно поднялся в седло.
Я закрепил молот справа от седла, и мы все трое понеслись дальше навстречу просторам Гандерсгейма.
В свое время для его завоевания и окончательной ликвидации угрозы со стороны населяющих те земли варварских племен я ввел достаточно мощную группировку войск.
Ту самую, с которой завоевал Сен-Мари, плюс усиленную двумя турнедскими армиями под началом рейнграфа Чарльза Мандершайда и стальгра- фа Филиппа Мансфельда. Со степными варварами, что на протяжении нескольких столетий расширяли свои земли, постепенно захватывая и разрушая города оседлого люда, дабы создать больше пастбищ для своего скота, я поступил во имя прогресса не просто жестоко, а весьма. Что делать, сам прогресс жесток, потому варваров я не просто покорил, а кто не согласился перейти на оседлый образ жизни, велел оттеснить к берегу океана и там истребить.
К счастью, они дрались отважно и не просили пощады, иначе я не знал бы, что делать с таким количеством пленных. Ну, вообще-то знаю, но как-то говорить о таком не хочется.
Бобик пошел было прямо, но я сдвинул арбогастра в ту сторону, где вскоре покажется океанский берег, крикнул Бобику:
— Эй, морда!.. Не отрывайся от коллектива, птичка ты моя!
Бобик то ли не услышал, то ли сделал вид, что уши позаложило, мчится, как стрела, а мы сдвинулись достаточно круто, наконец сбоку показалась первая сторожевая башня, высокая и сложенная из массивных камней.
После того как привел Гандерсгейм к полной покорности, я две трети армии убрал обратно в Сен- Мари, а потом через Тоннель вывел на северную сторону Большого Хребта, они пригодились в боях с Мунтвигом, но треть оставил на кормлении и присмотре в наиболее ключевых крепостях, велел контролировать перекрестки важнейших дорог, мосты и переправы.
