Василий Сахаров - Ведун
Рядовая ситуация. Вот только клинок отнюдь не рядовой, и он сразу же привлёк внимание бывшего здесь иноземного дворянина. Стройного молодого брюнета не старше тридцати лет в дурацких серых чулках и широком камзоле из тёмно-красного бархата с дутыми резаными предплечьями. Кто он по национальности, я не понял, то ли франк, то ли скотт из Британии, не важно. Но то, что алчный взгляд чужака, который был прикован к моему мечу, не сулил ничего хорошего, было ясно сразу, лишь только я его заметил. Поэтому, не реагируя на подскочившего дворянского служку, который стал дёргать меня за рукав рубахи и что-то быстро лопотать, едва не запутавшись в ножнах, я оттеснил его в сторону, покинул лавку и постарался поскорее уйти за пределы торга.
Но не тут-то было. На выходе дворянин и его сопровождающий, мелкий вертлявый тип с лицом крысы, всё же догнали меня, и не одни, а в сопровождении городских стражников. Мне на плечо упала мощная лапа, и громкий гулкий голос приказал:
– Стоять!
Рывком я стряхнул руку с плеча, сделал шаг вперёд и резко обернулся в сторону предполагаемой угрозы. Передо мной стояли два стражника, а за ними иноземцы из лавки. Дворянин, падла аристократическая, гордо вскинув острый подбородок, находился позади и молчал. Его слуга что-то нашёптывал на ухо старшему стражнику, пожилому седоусому воину, и пихал ему в руку золотистый кругляш. А надо мной стоял настоящий богатырь, затянутый в потёртую кожаную куртку огромный хмурый мужик с гладко выбритым черепом и здоровенными кулаками.
– Тебе чего? – пытаясь просканировать чувства своих оппонентов и потянуть время, спросил я здоровяка.
– Ты! Вор! – Громила-стражник пробасил это, словно каждое слово топором вырубал.
– С чего бы это?
Богатырь нахмурился, видно, думать не привык. Однако из-за его спины выдвинулся командир и кивнул на мою сумку:
– В лавке кожевника Михея Коштица ты украл у благородного барона Адольфа Сальяса его кошелёк, а он, между прочим, личный гость нашего князя Вартислава Грифина и родственник епископа. Так что, парень, шкуру с тебя теперь спустят без всякой жалости. Впрочем, барон готов простить тебя и не доводить дело до суда. Но ты должен отдать ему свой меч, который тебе, простолюдину, не по чину.
– Я не вор и ничего не крал, – слегка соприкоснувшись с чувствами стражников и иноземцев и понимая, во что встрял, возразил я городскому блюстителю правопорядка.
– Тогда открой свою суму. Если там ничего нет, свободен. А коли что найдём, пеняй на себя.
Делать было нечего, я расстегнул ремень сумки и откинул клапан. Поверх трофейных вещей, которые я взял из личной поклажи разбойников, лежал небольшой, но тугой кошель, который мне, скорее всего, подбросил ловкий холоп барона. Ситуация плохая. Меня взяли с поличным. Заступиться за Вадима Сокола некому. Город незнакомый, а законы в эту эпоху, насколько я помнил историю, были жестокими и уж никак не толерантными. По-хорошему мне следовало бы принять «милостивое» предложение Сальяса. Но я не привык отступать, не хотел идти на поводу обстоятельств и уж тем более не мог предать память Ратибора, который доверил мне своё дорогое оружие, об истинной цене которого мне успел поведать Рацлав Сленза. Поэтому я решил, что, раз уж не смогу никому ничего доказать, необходимо бежать. Глядишь, до вечера пробегаю, город всё же немаленький и укромных мест в нём хватает. А там как фишка ляжет, можно по реке уйти или попробовать перебраться через стену. И хотя шансы на это невелики, следовало рискнуть.
– Так что скажешь, голодранец, – старый стражник надвинулся на меня, а здоровяк стал заходить с тыла, – принимаешь предложение благородного человека или всё же на суд пойдём? Только учти, есть четыре видока, которые подтвердят твою вину. Значит, тебе грозит огромный штраф, который ты за всю свою жизнь не выплатишь, а если судья будет не в настроении, то ещё и правой руки лишишься.
Взгляд вправо и влево. Вокруг собирается любопытный народ. Богатырь за спиной вот-вот меня скрутит, а барон, морда надменная, смотрит мне в лицо и уже празднует победу.
«Что, гад, – глядя на иноземного аристократа, подумал я, – думаешь, твоя взяла? А вот хрен тебе! Ещё встретимся, и я тебе эту подставу припомню. Сволочь!»
Не оборачиваясь, я почувствовал, что ещё секунда – и на мои плечи лягут руки стражника-здоровяка. Был всего миг, чтобы вырваться из ловушки, и я его не упустил.
Я пригнулся. Над спиной схлопнулись ладони-лопаты. Рывок вперёд. Удар головой в солнечное сплетение стражника, и он, задыхаясь, сгибается пополам. Медлить нельзя. Выпрямляюсь, и передо мной оказывается крысиная морда баронского холопа.
– А-а-а, сука! – сами собой вырвались из меня неласковые слова, и кулак впечатался в мерзкий остренький нос.
Удар у меня сейчас, конечно, не тот, что был раньше, руки ещё слабоваты. Однако сопатку слуге аристократа я набок всё-таки свернул. Не обращая на орущего холопа, который пытался остановить хлынувшую кровь, никакого внимания, я рванул в ближайший переулок.
За спиной крики и свист. Кто-то из прохожих пытается подставить мне подножку, но я перепрыгиваю через чужую ногу и продолжаю бег. Ножны колотятся по левому боку, а сумка бьёт по правому. Есть надежда, что в большом городе можно затеряться или спрятаться в одном из дворов, и я не останавливаюсь.
Проулок вывел меня на соседнюю улицу, пустую. Нырок в следующий проход, который должен вывести к реке, но не судьба. Тупик. Высокий глухой забор, за ним рычат злые сторожевые псы. Позади погоня, которая вскоре будет здесь. И что делать? Рука схватилась за меч. Он конечно же мной пока не освоен, и я подумал, что смогу вогнать клинок в дерево и с его помощью перебраться через ограду. Попробовал это сделать, и неудачно. Выбегать на улицу было поздно, и мне оставалось встретить разозлённых стражников поднятыми вверх руками или клинком. Блин! Мне было обидно, что я так глупо подставился и принял неверное решение. Но, как ни странно, единственное, о чём я всерьёз жалел, – что не выполнил волю покойного Ратибора.
Неожиданно в проулок въехала набитая свежей луговой травой лёгкая тележка, а катили её виденные мной ранее парни, которых несколько часов назад едва не убили охранники проповедника. Вот так сюрприз! Неужели они решили меня здесь закупорить, чтобы не сбежал? Это плохо. А хуже всего, что, обогнув тележку, передо мной появился ещё один знакомец, чубатый воин с золотым поясом. Против такого не дёрнешься, распластает и не заметит.
– Зарывайся в траву. – Воин кивнул на тележку.
– Что? – не понял я.
– Прячься, говорю. Объяснения потом.
В голосе воина зазвучали командные нотки, и, не почувствовав от него угрозы, прижав к груди обнажённый меч, я лёг на сырую траву, а подростки сноровисто закидали меня зеленью. Краткий миг – и меня уже нет. Дышится тяжело, но потерпеть можно. Прислушавшись, я различаю голос старого стражника, который обращается к воину:
– Сивер, здрав будь! От нас вор убёг. Не видал, куда он побежал?
– К реке рванул, – с ленцой в голосе ответил мой спаситель.
– А чего не задержал его?
– А мне наместник за поимку воров не платит. Догоняй его, пока не ушёл.
Топот ног. Задорные крики – и тишина. Воин громко щёлкает пальцами. Оглобли тележки поднимаются, она вздрагивает, и повозка куда-то катится.
«Да уж, – промелькнула у меня в голове мысль, – интересный денёк. А что дальше будет? Эх, не знаю. Но я жив и пока здоров, а что происходит и куда меня везут, разберёмся. Главное, уцелел, и пока это самое важное».
Глава 6
Щецин. 6649 от С. М. З. Х.
Тележка в очередной раз дёрнулась и остановилась. Подростки, катившие её через половину города, сноровисто раскидали траву, и я, вдохнув чистый воздух, сел и конечно же сразу огляделся. И увидел, что нахожусь в святилище Триглава с его задней стороны, где за идолом старославянского бога располагался храмовый комплекс, полтора десятка деревянных строений, в которых жили местные жрецы, их ученики и воины. Про это место я кое-что слышал от Рацлава Слензы. И не далее как сегодня утром, направляясь к реке, проходил мимо. Прошёл и прошёл, а теперь нежданно-негаданно оказался на территории этого объекта.
Да уж, нечего сказать, крутит судьбина мной как хочет, и ничего не сделаешь. Шаг вправо-влево расценивается как побег, а прыжок на месте считается попыткой улететь. Только подумал о волюшке вольной, и на тебе – толчок, прибивающий меня к одной из местных политических партий, которая является оппозицией князю Вартиславу Грифину и радеет за старые традиции. По крайней мере, я расцениваю всё происходящее именно так. А вот прав я или нет, покажет только время.
Рядом с повозкой стояли те, кто меня выручил. Спокойный и, можно сказать, флегматичный Сивер и два его молодых помощника, смотревшие на воина с огромным уважением и какой-то затаённой надеждой. Парни явно чего-то ждали, и вскоре я узнал чего.
