Олень (СИ) - "Mr.Eugene"

Направление беседы вновь менялось. Тембром голоса, улыбкой и взглядом я возвращаю в нашу беседу атмосферу великосветского трепа, не встречая сопротивления. Арианна смену риторики поддержала, мягко улыбнувшись, но… было видно, что девушку обуревают эмоции, не соотносящиеся с её показательным видом.

– Все «позабывшие» призвали в Красный Замок войско виночерпиев, неустанно проверяя свою пищу и вино на слугах.

Арианна вполне искренне и с ощутимой толикой облегчения рассмеялась, продемонстрировав прямые и белые зубки, в чём свою кузину поддержала и Тиена, но её улыбка, как мне показалось, была более лукавой.

– Принцесса, не смею больше отнимать Ваше драгоценное время, – склонившись, поцеловал воздух у её руки. – Наслаждайтесь богорощей.

– Благодарю Вас за компанию, милорд. – Степенно кивнула принцесса, стрельнув взглядом в сторону Тиены.

– Милорд. – Сэнд присев в книксене, на этот раз не стала скрывать в своих глазах заинтересованность, вызвавшая холодный пот вдоль спины, настолько она была... неприкрытой.

– Миледи. – Не гнушаясь бастардки ответил глубоким поклоном, подмигнув ей напоследок.

Интерлюдия IV

Нежный румянец утренней зари расплескался по ясному небу, медленно вызволяя из объятий сна столицу Семи Королевств. Однако Красный замок был полон жизни, ибо ещё с прошлого вечера и думать не смел о том, чтобы ложиться спать. Нет, вся ночь бурлила приготовлениями перед столь знаменательным событием в истории двух великих домов – Баратеонов и Грейджоев. Непрерывным потоком в свете фонарей в замок шли возы с вином и элем, мясом, овощами и фруктами, что без промедления разгружались слугами, спешившими отнести всё на кухню. Там, к слову, вопреки устоявшимся обычаям, царствуют отнюдь не королевские повара, а леди Сирена – личная кухарка лорда Ренли, что на сегодня и ближайшие дни стала полновластной хозяйкой королевской кухни и крепкой рукой поддерживала дисциплину и должный порядок среди кухонной прислуги, которая без устали в поте лица готовила многочисленные яства для не менее многочисленных и весьма требовательных гостей. А устойчивый и столь сладостный аромат специй, возбуждающий каждого, кто его услышал, ярко свидетельствовал, что гостям со всего Вестероса предстоит испробовать самые изысканные и насыщенные вкусом блюда. Без сомнения, последним в летописях отведут отдельное место

Тем временем прочие слуги королевской резиденции приводили в надлежащий вид западный двор замка, украшая его стягами Домов и цветочными гирляндами из жасмина, астр, роз разного оттенка и насыщенности цвета, а также, разумеется, омелой, дополняя сладкие ароматы с кухни нотками свежести и запахами лесных полян.

Замок тихо гудел и прихорашивался, стремясь при этом не беспокоить сон его благородных обитателей и их гостей, но в случае с Ашей все старания слуг были бессмысленны. Девушке удалось урвать лишь несколько часов беспокойного сна, прежде чем окончательно смириться с тем, что нормально поспать в эту ночь ей не суждено. Это, впрочем, не доставляло ей сколько-нибудь ощутимого беспокойства или даже дискомфорта, ведь она была не хрупкой замковой барышней, а опытным мореходом, которого круглосуточная вахта заставила бы браниться на чём свет стоит, но не испугала. Возможно… возможно, если бы Аша пребывала в постели с любимым, то её сон был бы крепче и слаще, но не-е-е-ет, ведь свадебные обычаи так важны! «Не престало невесте делить ложе с женихом в канун свадьбы». Почему? Никто не знает. Не положено и всё! В связи с этим её и определили в гостевые покои Кухонного замка, в котором также расположилась делегация дорнийцев, отца и прочих высокоблагородных гостей.

Так сложилось, что витражные окна покоев девушки были обращены во двор, как и прочие окна и бойницы миниатюрного замка, расположенного с внутренней стороны северной стены. Привыкшая уже к ночной свежести Аша, – Ренли в хорошую погоду предпочитал спать с открытыми окнами и незашторенным балконом, обращённым на Черноводный залив, – распахнула свои окна, столкнувшись сразу с множеством звуков и ароматов. Наверняка этот «белый шум» отчасти стал причиной беспокойной ночи и совершенно точно он теперь заберёт последние шансы уснуть, но… лучше уж так, чем в духоте. Осознав это и бросив прощальный взгляд на постель, Аша в одной ночной рубахе прошлась по комнате пару раз и неспешно размяла затёкшее в мягких и податливых перинах тело, а следом прислонилась к раме окна, наблюдая за копошениями челяди внизу.

Осознание и глубинное понимание происходящего пропитывало разум Аши постепенно, капля за каплей. Как так получилось, что дочь кракена, всю свою сознательную жизнь избегавшая брака, как рыба сушу, самостоятельно, своими собственными руками сделала всё возможное, чтобы выйти замуж? И сейчас, будучи так близко к цели, Аша могла бы признаться самой себе, что сейчас её ничто и никто не смогли бы остановить. К этому человеку она вернулась бы, нашла бы путь даже вопреки гневу отца, презрению народа и догмам Утонувшего. Но что это? Дикая страсть и животное влечение, что не истрепались после длительного расставания или даже благодаря ему? Или всё-таки любовь? Аша не понимала – попытка обратить внутренний взор на это чувство и изучить были не более успешными, чем попытка разглядеть что-нибудь на солнце. Но в одном она была совершенно уверена – она была опьянена этим чувством, и это «опьянение» было так похоже на другое чувство, хорошо знакомое девушке и всегда бывшее желанным в жизни. Горизонт, теснящийся в груди, когда ты крепко стоишь на рее собственного корабля. Свобода. Именно так. Рядом с Ренли, и особенно в его объятиях, она чувствовала себя как никогда свободной. Не вещью, не благородной дамой, отданной на заклание во имя интересов старших родственников и общего будущего, а свободной и вольной девушкой, самостоятельно избравшей свою судьбу и добившейся её. Это будоражило, внушало чувство уверенности и правильности своих поступков, но… это также и сыграло с ней злую шутку. Шутку, которая могла обернуться довольно жуткими последствиями, но в итоге, – к огромному счастью и везению Аши, – лишь стала для неё ледяным отрезвляющим душем.

Страх. Страх разочаровать. Если раньше Аша испытывала подобное только в отношении отца и команды, то теперь их место прочно занял Ренли. Чего она боялась больше всего, так это разочаровать своего будущего мужа, и это ещё сильнее закрепилось после их последнего разговора. Аше до конца ещё неизвестны все планы любимого, но одно было для неё очевидно – Ренли рассчитывает на неё. От этой мысли сердце кракенши снова было сильно сжато глубоким чувством стыда и злости на саму себя. Они обжигали её ещё сильнее из-за того, что были… новыми? Она не привыкла горевать о сделанном, и ещё меньше она переживала о том, что могла как-то задеть чьи-то чувства. С командой это было довольно просто – в любой ситуации их лидер, их капитан должен идти «до талого», делая выводы, но не сожалея и не показывая слабость. В случае с отцом всё было… сложнее, но жажда воли оправдывала риски. Ну и… ей посчастливилось обладать достаточной волей и харизмой, чтобы найти себе сторонников и завоевать должную репутацию. А ещё ей посчастливилось решить вопрос с замужеством до того, как его поставил бы ребром уставший от поведения зарвавшейся дочурки Жнец.

Но Ренли? Здесь ей нечем было себя защитить или оправдать.

Она предала его.

Да, один раз.

Да, с девушкой.

Да, он принял это и простил… к её же шоку. После первой волны радости и облегчения от такого поворота событий, она даже задумалась, не является ли такой выбор со стороны её мужчины слабостью, но… скажем прямо, Ренли не дал ей за всё время ни одного аргумента в пользу такой теории. Нет, он простил явно не из слабости или простой привязанности, раскрывшись заодно перед ней в ином свете и убрав поводы для будущих сомнений.

Но сама Аша смогла бы простить такое? Сама себе? Прощение и милосердие – не её сильные стороны. Напротив, она была максимально далека от них, ибо в море эти «светлые и благородные» порывы могут стать причиной гибели всего корабля. А если они теперь с Ренли «одна команда», то, получатся, Аша её слабое звено? Стать ведомой и обузой только лишь из-за своей слабости? Разве она сама стала бы терпеть такую команду рядом с собой? Ответы на эти вопросы было очевидны, категоричны и совсем не в пользу девушки. Очевидно и то, что чувство неуверенности в партнёре не исчезнет, а будет тихо тлеть в сердце Ренли. Аше оставалось только смириться с подобным и понять, как это исправить.