Александр Прозоров - Аркаимский колдун
Студент-медик шагнул в огненное кольцо, стремительно присел и на всю длину вогнал керамический стержень в приготовленное в земле отверстие.
Послышалось легкое чмоканье – и все шесть камней вдруг глубоко просели в землю, словно лежали на своих местах не минуты, а долгие века, одновременно исчез и огонь – хотя круг продолжал потрескивать, побелка быстро приобретала кирпичный оттенок. Создавалось впечатление, что огонь продолжает полыхать, но только вывернутый наизнанку, в глубину.
Возможно, где-то там, в вывернутом мире, в пылающем круге находился и сам исчезнувший чародей.
Катя выждала несколько минут. Она очень надеялась, что предположение мужа окажется правдой и он действительно вернется прямо сейчас – возмужавший на несколько лет, обретший власть и силу. Однако ничего не происходило.
Девушка вздохнула, осторожно обошла алтарь кругом, подобрала монтажку, разбросанные бутылки. Еще раз с надеждой оглянулась на круг из всосанных в землю камней. Покусала губу, нащупала через ткань блузки амулет, прижала его ладонью и побрела к машине.
Эпоха амулетов
Едва жар огня исчез, Андрей что есть силы вонзил керамический штырь в землю, активируя Большой алтарь, наступил ногой и вогнал еще как можно глубже, на всю длину, и даже пристучал пяткой.
Два одинаковых стержня в одном и том же месте, пусть и разделенные пропастью веков, должны были стать одним, единым целым. Этаким игольным ушком, через которое пропущена тонкая, но прочная нить, соединяющая два амулета любви, два сердца, две ставшие единым целым души. Амулеты были заговорены на алтарь, алтарь скрепляло единство амулетов. Разрушение любого из этих элементов неизбежно разрывало связь между мирами. Если девушка изменит, если перестанет любить, если сломается стержень в том или этом мире – колдун навсегда окажется заперт здесь, в прошлом, в ловушке. В надежно запертой клетке, в которой нет не то что замка, но даже дверцы.
В чувствах Кати Андрей был уверен. А вот в прочности керамики – не очень. На стержень могли наступить конь или корова, его мог случайно найти какой-нибудь человек, копнуть, сломать. Он мог привлечь внимание кого-то из здешних богов – если они все-таки существуют – или чувствительной к магии ведьмы.
Посему первое, что сделал путешественник во времени, – это сломал толстую ветку ближней ивы и, не поленившись, уже ею вбил стержень дальше, чуть не на полметра в глубину. Затем насыпал немного земли и опустил в ямку волос русалки, благо нежить вместо двух запрошенных после свадьбы волос подарила целых пять. На волос колдун начитал заговор текучей воды, смывающей любые чары, – чтобы скрыть на поверхности следы закопанного колдовства, выровнял тайник и любовно посадил в рыхлую ямку вырванную неподалеку незабудку. Незабудка цветок живучий – даже без ухода поднимется, корни распустит, стебли разложит. Два дня – и никаких следов копания в земле не останется.
Только после этого молодой чародей поднялся выше по склону и осмотрелся.
Окрест, насколько хватал глаз, не имелось ни единой опоры линий электропередачи, никаких труб, коттеджей, сверкающих стеклом высоток домов отдыха. На месте дома-музея Пришвина возвышался могучий дуб, наводящий мысли на пушкинские строки, вместо часовни стоял растрескавшийся деревянный пень. Справа на холме, как предсказывали археологи, тянулся длинный бревенчатый дом без окон и дверей, с крытой толстым дерном крышей, на которой колосилась золотая трава, чуть в стороне имелся огороженный слегами загон, сейчас пустой; снизу от реки явственно пованивало тухлой рыбой. Видимо – чешуей и потрохами.
Кое-что, правда, осталось на своих местах, несмотря на тысячелетия. Влажная грунтовка, вытянувшаяся вдоль берега, пожухлый ивняк на противоположном берегу и выложенная камушками чаша родника, бьющего из земли рядом со славянским домом. Из чаши, устремляясь к реке, громко журчал ручеек.
Прозрачная вода столь соблазнительно поблескивала на солнце, что Андрей, поправив лямки рюкзака, устремился к роднику, ощутив явственный приступ жажды. Всего несколько шагов и…
Словно большой надувной шарик принял на себя – и тут же оттолкнул его обратно.
– Что за ерунда? – Молодой человек снова шагнул вперед и опять был отброшен. – Екарный бабай, какого рожна?!
Он опустил глаза и увидел перед самыми ступнями порядком обветрившийся земляной отвал, словно от маленького плуга. В голове тут же шевельнулось воспоминание о том, что во многих языческих землях женщины опахивали деревню, дабы защитить ее от коровьей смерти, бледной лихоманки и прочей чуждой колдовской нечисти.
– Вот, е-мое… – Андрей, глядя на совсем близкий, но недоступный родник, почесал в затылке. – Это я, выходит, нечисть колдовская? Хотя, с другой стороны, я действительно урожденный чародей и действительно не местный…
Пришелец из будущего заколебался…
Можно было, конечно, развеять здешнее защитное заклинание, снять его или пробить. Да только стоило ли тратить время и силы? От жажды молодой человек пока не умирал, великих богов или сильных магов в столь захудалой деревне явно не водилось, и даже никого из местных жителей, чтобы расспросить, Андрей не видел. Тем более что местонахождение ближайшего города он и так знал – археологи постарались.
Колдун махнул рукой, вернулся на грунтовку и быстрым шагом отправился вдоль реки вниз по течению.
Хорошо натоптанная грунтовка стала сужаться только через два часа пути. Похоже, вдоль реки местные жители гоняли на выпас скот или свозили в деревню заготовленное на заливных лугах сено. Вот и натоптали. Но дальше берег стал подниматься, быстро обрастая лесом, дорога отвернула к самому берегу и превратилась в узкую тропинку у среза воды. Где влажная, где натоптанная, где чавкающая через трясину, где стелясь по влажному песку, тропа упрямо пробивалась через кустарник, осоку и грязь, возрождая в памяти еще одно подзабытое название: «бечевник». Место, по которому бурлаки тянут бечеву.
– Значит, судоходство здесь уже есть, – вслух сделал вывод Андрей. – Это хорошо, попутка бы мне не помешала.
Однако река, как назло, была совершенно безлюдна. Даже лодок не встретилось – хотя рыбаки должны были плавать. Откуда отвалам из рыбьих костей взяться, коли нет рыбаков? Не прячутся же они от одинокого путника!
И тем не менее, на воде было пусто. Колдуну приходилось отмеривать километр за километром ножками, с завистью поглядывая на лениво плывущие по течению ветки, обгоняющие путника без малейших усилий.
Ближе к вечеру Андрей на ходу съел полплитки шоколада, запив магазинным квасом, и дальше двигался уже до глубокой темноты – пока полумесяц не начал опускаться за деревья. Как опытный походник, студент-медик сбросил рюкзак на узкой травяной прогалине, сразу распуская его узел, достал небольшую треногу с котелком, поставил, наломал тонких сухих веток, сунул под него, запалил. Из реки зачерпнул стаканом воды, налил в котелок, потом еще раз. К тому времени, когда хворост разгорелся, котелок был уже почти полон. А пока путник раскатывал и надувал узкий походный матрас – вода уже закипела. Колдун притоптал пламя, кинул в котелок лапши быстрого приготовления и горсть сушеного мясного фарша. Затем достал спальный мешок, скатал сменное белье вместо подушки.
Когда постель была готова – дозрел и ужин. Простенький – но сытный.
Поев, Андрей начал было забираться в спальный мешок – как вдруг спохватился:
– Проклятье! О себе подумал, а про нежить забыл…
Колдун заколебался.
В принципе – угощать лесную нежить было делом необязательным. Многие этим не заморачивались – и ничего, бродили себе через чащобы и в ус не дули. Ничего с ними не случалось. Однако… Однако он в отличие от этих «многих» знал, что нежить реальна, и привык с лешими и криксами дружить.
– Эх, башка моя дырявая! – Все же выбрался из мешка Андрей, потянулся к рюкзаку. – Как же я ничего для вас с собою не взял? Та-а-ак… Что такого предложить, чего вы в буреломах своих не найдете?
На глаза попалась половина шоколадки. Молодой чародей хмыкнул:
– Вот этого вы точно никогда не пробовали! Ладно, выкручусь как-нибудь и без дневной подкормки.
Он налил в стаканчик кваса, отнес к корням ближнего куста, сорвал с плитки обертку, накрыл стакан шоколадом, поклонился:
– Простите, хозяева здешние, что покой ваш нарушил, землю огнем потревожил, постель без спросу положил. Примите мое угощение, преломите со мной кусочек еды дорожной, смените гнев на милость. Дозвольте до рассвета в доме вашем отдохнуть.
Он перевел дух, нырнул в спальный мешок и с облегчением закрыл глаза.
Сквозь сон путнику почудились голоса, легкая перебранка, потом что-то мягкое и теплое коснулось его губ:
