Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (Игра)
— Безнадежных добить, — сделав над собой усилие, сказал я. — Остальных разоружить и оказать посильную помощь.
Он кивнул и пошел исполнять приказ. А я стоял в трех шагах от мечника, который рукой с оторванными пальцами пытался засунуть в разорванный живот вывалившиеся оттуда синие кишки, перепачканные в земле и саже, и думал, что я сделаю с теми, кто начал эту войну. Впервые с того самого момента, как я очутился в чужом мире, на улицах Расвела, мне отчаянно захотелось проснуться в своей кровати в нашем городке, и забыть все случившееся, как страшный сон. Минутная слабость прошла, я вынул меч и милосердным ударом оборвал жизнь мучившегося у моих ног человека. Вокруг ходили наши солдаты с оружием в руках и делали то же самое. Изредка они поднимали раненного, который пострадал не слишком сильно, и несли к холму, где ему оказывали первую помощь. Как потом оказалось, при взрывах у неприятеля погибло около тысячи человек, и в два раза больше порубили наши конники при преследовании бегущих.
— Людям надо хоть немного отдохнуть, — сказал мне Маркус. — И нам надо дождаться конницу. Что будем делать потом? Сразу двинемся захватывать баллисты или сначала вернемся в лагерь?
— Думаю, в лагерь, — ответил я. — Надо отнести туда раненных, и своих, и чужих. Здесь для их содержания нет никаких условий. Оставим часть сил охранять требюше и снаряды, и пусть побыстрее закапывают останки. В такую жару уже к утру здесь будет трудно дышать. Сегодня, Маркус, я получил хороший щелчок по носу. Я все время живу чужим книжным опытом, своего собственного у меня до обидного мало. Я, вроде, все правильно и красиво распланировал. Но я не был ни в одной битве, и многое стало для меня откровением. Тем более что не все у вас делается так, как делали на Земле. Из-за этого была пара моментов, когда все висело на волоске, и мы вывернулись буквально чудом. Я не хочу больше так рисковать. Давай в лагере сядем вдвоем и еще раз все обдумаем. Как у нас говорили, один ум — хорошо, а два — лучше.
Через пару часов вернулись конники Гласа и наши братья, все забрызганные кровью.
— Я был во многих заварушках, — сказал нам с Маркусом старший брат, руководивший погоней. — Но за два десятка лет службы я убил раз в пять меньше народу, чем за один сегодняшний рейд. Это сродни работе мясника. Мы их гнали и рубили всю дорогу вплоть до поля, где стоят их машины. Из пеших не ушел никто, разве что где-нибудь спрятался в роще. А вот сотни две конных мы так и не догнали, не рискнули туда сунуться.
— Вы все сделали правильно, Славий, — сказал я. — Понятно, что твои люди устали, но к вам будет еще одно поручение, последнее на сегодня. Сейчас выезжайте в наш лагерь и все там хорошенько осмотрите. Если все в порядке, дайте нам знать и можете отдыхать.
— А метатели? — спросил он.
— Это мы уж как-нибудь сами, — ответил ему Маркус. — И не сейчас, а ближе к вечеру, как стемнеет. Если грамотно сработаем, может быть, вообще обойдемся без потерь.
Конница ушла к лагерю, и вскоре нам навстречу выслали гонца с сообщением, что с лагерем все в порядке. Более того, в нем собрались чуть больше двух сотен уцелевших бойцов Дарна.
— А он сам? — спросил я.
— Говорят, погиб, когда пытался организовать отход своего корпуса. После этого отступление превратилось в паническое бегство. Спаслись лишь те, кто вспомнил сказанные вами слова и не поддался панике.
— Это очень кстати, что они уцелели и сейчас в нашем лагере, — сказал Маркус, когда гонец отправился обратно в лагерь. — Две сотни отличных солдат, которые мечтают отомстить за гибель своих друзей.
— Скажи, Маркус, — спросил я его. — Почему у каждого лучника был только один колчан? И у наших, и у гардейских? Это что, традиция или одно из правил Гахта, о котором я ничего не знаю? У нас в ордене, да и у гвардейцев, в ходу все больше арбалеты, так что я с этим раньше как-то не сталкивался.
— Ну и вопросы ты задаешь, — потер лоб рукой маг. — Даже не знаю, что на это ответить. Традиция, наверное. Просто все знают правило — один человек — один меч, один лучник — лук и колчан. Это же очевидно.
— Не для меня, — покачал я головой. — Если бы у них сегодня было, скажем, по три колчана, мы бы легко удерживали погоню на расстоянии и не понесли бы таких потерь. Тридцать два человека, убитых в спину! А мечей, если хочешь знать, может быть и два. Только сложно учиться работать двумя, мало у кого получается. И ответь мне, пожалуйста, пока мы еще не добрались до лагеря на один вопрос. Почему я такой дурак?
— Ты в этом точно уверен? — усмехнулся Маркус. — И что же послужило основанием для такого вывода?
— Моя слепота. Что я предложил сделать после уничтожения основных сил противника?
— Штурмовать позиции метателей, захватить их и уничтожить. По-моему, правильный план.
— А, по-моему, совершенно дурной. Ну подумай сам, зачем нам их штурмовать? Идти атакой по пристрелянной площадке, рискуя своими жизнями, и жизнями своих людей? Не проще ли просто войти в лес парой лиг левее, обойти их позиции и захватить их с тыла? Вот почему я вам говорил глупость, а никто из вас мне не возразил ни слова?
— Мне такое просто не пришло в голову, — медленно ответил Маркус. — Есть укрепленные позиции, их нужно штурмовать. Обходы и окружения у нас, конечно, применяются, но не в таких случаях. Если бы дело касалось обычной осады, такой обход мало что дал бы, поскольку все подходы к машинам тщательно охраняются. А вот в нашем случае основная опасность исходит не от охранения, а от самих машин. А их при всем желании не развернешь, по крайней мере, быстро. Только там где-то должно быть еще тысячи две их солдат, как бы ни нарваться.
— Не должно их там быть, — сказал я. — Если бы они там были, ничего у нас сегодня, скорее всего, не вышло бы. Я рассчитывал, что против жалкого по численности корпуса Гласа никто не будет использовать все силы — это просто не нужно. Если бы не наша ловушка, они бы нас в порошок стерли. Поэтому выгодно после уничтожения Макроя отправить часть сил захватить порт с суши. Обычно половина моряков пьянствует по кабакам или валяют девчонок в веселом доме. На это и расчет. Но я им там накрутил хвосты, так что морячки сидели в полной боевой готовности. Думаю, это было для гардейцев неприятным сюрпризом. А мы сделаем им еще один такой сюрприз, захватив сегодня ночью их лагерь. Пойдут только братья, для которых темнота — не препятствие. А остальные подождут перед позициями метателей, нервируя прислугу и отвлекая на себя внимание. Как тебе план?
— Замечательный. Только до самого момента его осуществления давай не будем этот план озвучивать.
Вышли, когда уже совсем стемнело. Перед этим провели построение и посчитали людей. После боя мы уже подсчитывали, сколько у нас осталось своих людей, и сколько пришло от соседей. Сейчас итоговые цифры не совпали — не хватало двоих, пришедших к нам из корпуса Дарна.
— Хорошо, если они просто дезертировали, — озабоченно сказал Глас. — А если это были шпионы гардейцев? Тогда они узнали наши планы, и нас наверняка уже ждут.
— Вот и хорошо, что ждут, — успокоил его Маркус. — Сейчас мы с принцем берем две сотни братьев и идем в обход позиций метателей, после чего их захватываем. Ваша задача, генерал — с остальными людьми остановиться перед их позициями на безопасном расстоянии и демонстрировать подготовку к атаке. Пусть немного понервничают и отвлекутся на вас.
— А почему вам не взять с собой солдат?
— Все члены ордена владеют сумеречным зрением, — пояснил я ему. — А от солдат в ночном лесу толку будет мало. Да и не стоит ломиться такой толпой, мы и братьев берем только половину. Главное наше преимущество — это внезапность. А вот когда мы перебьем прислугу у метателей, тогда придет и ваш черед.
Ночные хождения по лесу, даже тогда, когда ты различаешь контуры деревьев и кустарников — удовольствие еще то. Одежда постоянно за что-то цепляется, ветки норовят ударить по глазам, а под ноги лезет всякая дрянь вроде поросших мхом ям или упавших валежин. Попробуйте в таких условиях передвигаться тихо! И еще трудно было выдержать направление. Если бы ни Маркус, мы бы там полночи ходили кругами. Маг как-то чувствовал направление и шел впереди, периодически тихим голосом указывая направление движения. Шли довольно медленно и к лагерю противника вышли только часа через два. Впереди показалось открытое пространство, слабо подсвеченное пламенем горящего в отдалении костра.
— Разобрались на тройки и работаем! — отдал приказ Маркус. — В первую очередь убираем охранение, потом прислуга. Пошли!
Поначалу нам вообще никто не встретился. Мы вышли из леса на просеку, вырубленную в лесу еще на территории самой Гарди, и пару сотен шагов шли до промежуточного лагеря, в котором у костра сидели два солдата. На этот раз мы не собирались устраивать забеги по лесу, поэтому каждый взял с собой арбалет. Солдат наше появление совсем не встревожило. Наверное, в их представлении люди, идущие со стороны места их высадки на реке, могли быть только своими. Их заблуждение длилось до тех пор, пока братья не окружили лагерь и не навели на них арбалеты.
