Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
— Смотри! — зовёт Эрия Дину, — Видишь? У него воротник стоячий. Знаешь, зачем такие носят?
— Ха! Мне-ли не знать? У самой такие есть — чтобы в уличной драке удавку не накинули.
— Ещё кольчуга, арбалет, кинжал, метательные ножи, засапожный нож. Не заметила, арбалет армейский?
— Не, такие всем продают. Татуировки ещё поискать надо.
— Точно! Здесь его разденем или отнесём куда?
— Слушай, тебя точно на врача, а не на Змею учат?
— Врач должен уметь определять причины смерти.
— Ага, особенно, если он к ней непричастен, — хохотнув, продолжает, — Хотя, тут и определять нечего. Вон причина стоит… Осень, твою же мать, стилет-то хоть убери.
Только сейчас соображаю, так и стою с оружием в руке. Прячу в ножны.
— Обтёрла бы хоть… Впрочем, кровь не грязь. Где эта стража? Мать вернётся, скажу ей, как они службу несут! Пусть их с песочком продраит. Саму меня в паре кварталов от дворца застрелить хотели.
Угу, только кого это понесло в эти кварталы, пользующиеся дурной славой? Достаточно хорошо Динку знаю, чтобы понять — затем сюда и полезла — подраться захотелось.
— Эй, Осень, а ты не хочешь к нам в Змеи пойти? Я знаю, туда сейчас набирают. Возьмут, как только узнают, какого кабанчика заколола. Бравый наёмный убийца и Осень. Весело!
— Не пойду, даже если позовут. Я хочу знать, кого и за что убиваю. А ехать на край света, чтобы… Кабанчиков колоть — увольте, не для меня.
— Этого ты спрашивать не стала.
— Он тебя убить хотел.
— Хм. Знаешь, что странно? Ведь нас охранять должны. Те же Змеи. Но ни их, ни стражи нет.
Пожимаю плечами. Мне всё меньше и меньше в городе нравится.
Наконец, стражники появились. Целый отряд, причём, во главе со своим генералом. Вроде, он всей городской стражей командует. Понятно, почему их так долго не было — за начальством бегали.
По-армейски приветствует Дину.
— Вы не пострадали, принцесса?
— Могла. Вот он хотел меня убить.
— Мне доложили. Его ваша охрана обезвредила?
— Нет. Его Осень заколола. Кстати, я бы сама не отказалась бы узнать, где эта самая моя охрана?
Генерал вздыхает.
— Что за день? Сперва Змей убивают, потом на принцессу покушаются.
— Каких Змей?
— Тут недалеко. Буквально только что. Нашли троих, у каждого знак.
— Где они?
— Тела не убрали. Там ещё с десяток тел.
— Говорили же, трое.
— Их — да. Остальные — это те, кого они успели.
— Пошли туда. И этого прихватите заодно.
Мы же этим переулком недавно шли! Теперь он поле сражения напоминает. Тела. Кровь. Оружие валяется. Три трупа в стороне лежат. Младшая Линки без слов падает в обморок. Старшая бросается поднимать, хотя и сама на мертвеца похожа. Эрия врач, трупы видала. Динка что-то насвистывает, направляясь к тем троим. Я словно на картину смотрю, где всё не по-настоящему. Но ведь настоящее всё!
Динка приподнимает покрывало с лиц.
— Вы их знаете?
— Знала. Всех троих. В замок послали?
— Как только их нашли.
— Перекрыть выезд из города!
— Уже распорядился.
— А, дурь всё равно! При таких стенах кто захочет из города сбежать — сбежит.
— Я за строительные работы не отвечаю.
— А я и не обвиняю.
Динка призадумывается.
— Свидетели, поди, подразбежались уже. Хотя, там двое точно не свидетели были… Так! Стражников сюда, умеющих хорошо по словесному описанию людей искать. Опишу я им парочку красавчиков. Пусть носом землю роют, но их мне найдут. Пока дайте всем команду — пусть пятнадцати-двадцатилетних проверяют. Всех, у кого свежая рана на правой руке вот тут пусть ведут во Дворец Правосудия, я скоро там буду. Письмецо матери чиркнуть надо.
Линки подходят. Не поймёшь, кто на кого опирается.
— А что будет, если их найдут?
— Когда их найдут. Иначе кто-то попрощается с должностью. Я их буду бить. Возможно, ногами.
Что там было дальше, я не видела. Все, кроме Динки под охраной вернулись в крепость. Динка через пару дней рассказала — тех двоих нашли. Оказались обыкновенными любителями славы и денег. Но ни в армию, ни в наёмники их не взяли, прихваченные из дому деньги заканчивались. Случайный знакомый им и предложил подзаработать.
Знакомый оказался одним из убитых Змеями. Заколотого мной они никогда не видели. Убитые Змеями оказались приезжими, личности установить не удалось. У троих нашли знаки и татуировки почитателей казнённого бога.
Проткнутого мной опознать смогли — наёмный убийца, числился в розыске. То есть, и он вряд ли знал, кто его нанял.
Тех двоих заковали и определили на постройку городских укреплений — пусть лучше камни таскают, да землю роют, нечего им оружием махать. Срок им определили — до возвращения Верховного, хотя Динка порывалась их повесить.
Но командир гарнизона крепости ей напомнил об отсутствии у неё судебных полномочий. Скрипнув зубами, согласилась.
Заодно, опять же до возвращения Верховного, нам всем запретили покидать крепость. Не больно-то и хочется. У меня глаз на затылке нет, а сзади может оказаться кто-то, столь же ловкий как я.
Всем ведь понятно — единственная причина покушения на Динку — то, что она дочь своей матери. А у той почти вся знать Юга в личных врагах числится.
Ко мне с вопросами не лез никто. Хотя и разговоров о покушении предостаточно. Змеям отвечала, что спрашивали. Как Динка и предполагала, звали к себе на службу. Отказалась. Хотя, они говорили, хорошие математики им тоже нужны.
Наши и не узнали, о моей роли в произошедшем. Эрия неболтлива, а Линки так перепугались, что всё забыли и перепутали. У одной выходило, это Динка зарубила нападавшего на меня, другая вообще не помнила, была ли я там. Ей казалось, всё в переулке и произошло. Надо признать, крови и жутких ран там было куда больше.
Потом мне Динка материнское письмо показала. Не всё, конечно. Динка ведь имеет доступ много к чему, куда мне лезть совсем не хочется.
— Вот, смотри, про тебя тоже написала.
Читаю.
«8. По поводу Осени: Змеям жирно будет. Пусть сперва порядок в городе наведут. Совсем обленились. Умельцев девиц вербовать у них хватает. Ты знай, я им написала, пусть от вашего двора подальше держатся. Ей самой тоже передай — Змей может слать лесом, притом ссылаясь на меня. На всё лапу хотят наложить, что совсем не для них предназначено. Сама-то она никуда не полезет. А ты, на запрет не жалуйся, сиди в крепости пока я не вернусь».
— Они тебя и правда к себе звали?
— Ну да.
— Совсем к ним не хочешь?
— А ты?
— А я сама Змея. Причём, с рождения. Хотя… Я же вижу, ты командовать совсем не любишь, и власти не ищешь.
— Ну да.
— Тебя не поймёшь, с тобой то безумно весело, то безумно скучно. Причём сама ты всегда одинаковая какая-то.
— Ну да.
— Осень, ты невозможна! Линки столько пищали и плакали, хотя всё уже давным-давно кончилось, а ты… Даже кошмары не снятся?
— С чего? Собрался кого-то убивать — будь готов, убить могут тебя. Тем более, заметь он меня первым — убил бы не задумываясь. Просто как помеху, мешающую до тебя добраться.
Динка склонив голову набок, смотрит странно. Говорит медленно.
— Кажется, я начинаю понимать, что мама в тебе нашла. Знаешь, на кого ты похожа?
— На себя.
— Это верно, но я о другом. Ты словно любимые материнские машины. Сильные. Огнём пышущие. Способные грузы таскать, землю рыть… На многое, в общем, способные. Но совершенно не живые. Ты как они, на всё реагируешь словно не живой человек, а машина. Ты жить не умеешь.
— То, что ты называешь жизнью, совсем недавно чуть не кончилось очень плохо для всех.
— И отвечаешь ты, словно читаешь по книге заученное. А я ведь знаю — ты ничего и никогда не зубришь. Всё понять и рассчитать стараешься.
— Это верно. Считать я умею хорошо.
Динка вздыхает.
— Лучше всех, из тех кого я видела. Только я ведь не об этом.
— А о чём?
— Да так, обо всём… После третьей стражи на берег приходи.
— Вечером? Нам же нельзя уходить из крепости.
— Берег же тоже к крепости относится. Придёшь?
— Да.
— И не спрашиваешь «Зачем?»
— Затем, правды ты сейчас всё равно не скажешь, а если что-то задумала — всё равно осуществишь. И мнения тех, кого собираешься привлечь, тебя не волнуют совершено.
— Как всегда, загнула так, что скучно. Ладно! Жду вечером!
Глава 6
Рэндэрд. Осенние месяцы. Теперь разобрались и с годом — 277
Оказывается, имущества у меня не так уж и мало. Вчерашний доспех кем-то уже вычищен и на специальной стойке в палатке размещён. Шлем тоже рядом лежит, хотя на стойке место предусмотрено. Похоже, чистивший доспех, просто не знал, что с этим покореженным предметом делать. Я словно почувствовал вчерашний удар в голову — так красноречива вмятина на шлеме слева. А вмятин несколько. И шлем, похоже, я, то есть Рэндэрд снял сам, после того, как удар перекорежил личину, сузив и без того неширокое поле зрения.
