Владимир Чистяков - Попадают по-разному (СИ)
Солдаты сооружают полевое укрепление. Причём, делают это весьма сноровисто. Ах, да, понятно, пушки составляют. Вон и Эрескерт с колонны распоряжается.
Ясно, почему солдаты так бегают. Не в генерале дело. Им явно сказали — укрепления достроим, пушки составим, и на три дня город ваш. Тем более, сигнала «завершение штурма» ещё не было.
Ум, за который меня так хвалят, подсказывает — надо было с Динкой пойти и банально тащить всё, что плохо лежит и ярко блестит. Сегодня много новых состояний появится, такой день раз в столетие бывает. Жить дальше предстоит, и чем на старости лет хвастать? Шрамами при штурме полученными? Так их нет у меня.
Ведь этот день многих до конца жизни обеспечит. Попросить у Госпожи десяток из охранной сотни и вынести всё из нескольких домов побогаче? А спать я после этого спокойно смогу?
Стою и смотрю в ночь. Просто смотрю. Подальше и от солдатских костров, и от генеральских столов, но на таком расстоянии, чтобы в случае чего, быстро вернуться. Вино и вседозволенность хорошего с людьми не делают.
Плохо знаю, как должен шуметь ночной город, и должен ли вовсе. Только огни видела с укреплений Замка. Огней хватает и здесь. Всяких. Начиная от пожаров. Несколько раз видела, как стреляли осветительными и сигнальными ракетами.
Эрескерта за столом уже нет. Очень вежливо отпросился и исчез в ночи. Как раз в той части города, куда Динка направилась. Что ему там понадобиться могло? В особой любви к золоту не замечен. Угу. Зато, в любви к чему другому более чем. Как раз этого сегодня ночью будет предостаточно. Как добровольного, так и в большинстве случаев, вовсе нет.
Но я достаточно цинична, да и вино на столе стояло не для того, чтобы на него смотреть, понимаю, больше всего бледненькому нашему нужно то, что только у Динки есть. Она уже нехорошо весёленькой была, когда в город направлялась. Отсутствием наблюдательности генерал не страдает.
Мне дела нет. Динка — наследница своей матери. Эрескерт — пятый в Армии человек, а в мирное время — четвёртый, хотя сейчас, пожалуй, что и третий. Ибо Рэндэрд должность сохраняет, но по сути ничем не занимается. Только пьёт, причём с каждым днём всё больше и больше. И всё исключительно в одиночку.
Вот и сейчас, за столами довольно тесно, но по два места с каждого бока от него пусто. Чего-то он уже наговорить успел. Явно, поссориться хотел, но ночь такова, что ссориться особо никто не хочет.
По мне, так поводов для ссор за столами немало. Женщин, хотя и много, но куда меньше, чем мужчин. Женщины двух сортов. «Змейки» и лагерные шлюхи. И те, и другие старательно ссоры провоцируют. Благо, по внешнему виду одни от других не сильно отличаются.
Девиц за генеральские столы позвали покрасивее, да те и сами сообразили прибыть в лучшем виде. Вот понять не могу, «Змейки» — то когда успели от доспехов избавиться и пооткровеннее шлюх вырядиться?
Замечаю, хотя набравшихся уже предостаточно, все чётко видят, кто «Змейка», а кто — нет. И как только определяют? Они же сейчас одинаково выглядят.
Несколько парочек, как старых, так и только сейчас образовавшихся из-за столов уже исчезли. Все почему-то к громаде собора отправились. Ну да, укромных уголков там много, охрана у входов стоит.
В доспехах одна я, да Эрия остались.
«Флагман флота» по-прежнему недалеко от Госпожи. Пьёт мало, хотя при её росте следовало бы ожидать обратного. А мне просто стало скучно. Вот и стою. Просто смотрю.
На последнюю ночь одного города и первую ночь другого.
Слышу, кто-то идёт. Не поворачиваюсь. Чужих здесь нет. Свой же, если меня от кого другого не отличит, пистолеты у меня заряжены.
— Часовой? — почему-то неуверенно.
Поворачиваюсь. Ягран! Вот так так! Он-то откуда здесь взялся? Приказа казначея ослушался и из лагеря удрал?
— Нет. Так просто тут стою.
— А, Осень, смотрю, знакомый кто-то. Наказали?
— Нет.
— А чего ты в доспехах?
Он тоже. Причём, не парадных, а таких же, как у меня «нового типа» из самого прочного металла, держащего большинство пуль. На груди, как и у меня, отметина от проверочного выстрела. Тоже с двумя пистолетами и обычным офицерским мечом. Родовой клинок казначей взять не позволила?
— Вообще-то, я город штурмовала.
Кивает в сторону столов.
— Они, вроде, тоже.
— Ну, так и шёл бы к ним!
— Вообще-то, я оттуда только что ушёл.
— И зачем?
— Как бы тебе сказать, — на губах играет змеиная улыбка казначея, — зашёл я на днях к Рэндэрду.
Настораживаюсь.
— Это ещё зачем? — генерал себя в могилу вгоняет, то его дело, но других с собой тащить не обязательно.
— Да так просто. Я сначала у Верховного был… Потом ваших увидел. Ну, к нему и зашёл. Переждать, пока они уйдут. А в его логово вы полезете, только если Верховный пошлёт. Он их тоже видел. И сказал.
«Знаешь, я тут одну историю вспомнил. Как раз про тебя. «На стене висит бумага. Там написано: продам вороного коня, или поменяю на любого другой масти. Достали дуры! Подпись: Принц».
Усмехаюсь. По крайней мере, не сильно врут насчёт его ума. Красота же ему от матери досталась. Он и старшая сестра в казначея удались. Нет, ничего женского в лице принца нет. Это у Динки «женоподобный» и «мужеложец» одно и тоже означают, и в качестве людей не рассматриваются.
У принца и сестры просто мужской и женский варианты одного и того же лица. Кэретта Младшая, как ни крути, первая красавица страны. Ну, а мужчины друг с другом обычно не красотой меряются.
Хе. Да и ездят Казначей, её муж и дети только на вороных конях.
— Смешно. Коня не продал ещё? Может, покупателя ищешь? Так это не ко мне.
— Продавай, не продавай, не в коне тут дело.
— Да? А в чём?
— А в том же, почему ты тут стоишь, а не там сидишь!
— Я могу стоять, сидеть и лежать там, где мне в голову взбредёт. Сейчас — личное время.
А вот вас, временный комендант, быть тут не должно. Ибо комендант может покидать…
Смеётся.
— Устав я не хуже тебя знаю. Был комендант, да весь вышел. Казначей вернулась в лагерь и отправила меня к Верховному с донесением… Ну и… Повеселиться. — сказал почему-то совсем кисло.
— Странно. Думала, она всю ночь будет по городу бегать, храмы поджигать да попов вешать.
— Сама знаешь, за других думать вредно. Но сам подобного ожидал. Тут в другом дело. — озирается по сторонам, говорит, перейдя на шёпот, — Тебе такое сказать можно…
— Чем я такая особенная?
— Тем, что доверенное лицо Верховного. Та колонна, где она была, захватила их монетные мастерские. Там запасы сырья. И уже изготовленные монеты. Много. Очень. Вот и решила всё в лагерь перевезти.
— Не думала, что она в штурме участвовать будет.
— Сомневаешься в храбрости?
— Ничуть. Просто храбрость генерала отличается от солдатской.
— Понятно. Не понимаю её. За меня и отца боится, а сама вон куда полезла. Там жарко было. Её пришлось рубиться. Счётчик зарядов на молнии показывал ноль. Даже на маске была кровь. Не её.
Отцу было приказано командовать завесой — на случай, если из города побежит кто.
— Так он и послушал!
— Я с ним с утра не виделся. Что-то случилось?
— Он и, по крайней мере, его охранная сотня, в штурме участвовали.
— Откуда знаешь?
— Разговаривала.
— Не ранен?
— Нет. Коня в соборе чуть ли не к главной святыни привязал. Жаль, он яблок там не наложил.
— Но за столом его нет.
— В сокровищницу Меча пошёл. Госпожа дала доступ. «Пусть подарочки дочкам выберет».
— Кэр хотела с нами ехать.
— Понятно, кого наслушалась.
— Зря ты так. Она умеет сражаться. Знаю, вы почти все её сильно не любите.
— Болтовни служанок наслушался?
— А почему бы с ними не поболтать иногда? Они, что не люди? — таким тоном
сказал, мне показалось, со служанками принц действительно только болтал.
Справедливости ради стоит сказать, мои подозрения о характере его сестры после встречи не оправдались.
— Люди. Думала, ты с ними не общаешься…
— Дина же общается. И, как уже говорил, думать за других вредно.
— Общаться по-разному можно.
Усмехается.
— Они же и говорят, какая ты языкастая и колючая.
— Не колючие, если что, вон там.
— Не злись.
Пожимаю плечами.
— Не начинала даже.
— Не хотелось бы видеть, что будет, если начнёшь…
— Не советую проверять.
— Да уж не буду. Мне злой Дины как-то хватает.
— Где ты её такой видел?
— По дороге сюда.
— И что?
— Лучше бы другой дорогой поехал.
— Что так плохо?
— Не то слово. Мягкое самое — змею раздразнили.
— Она уже несколько месяцев себя на что-то такое настраивала. Страшно было?
— Да. Откуда знаешь?
— Я Дину знаю. И её прозвище.
— Раньше думал, там главное слово — первое. Теперь понял — второе.
