Ольга Моисеева - Нф-100: Заповедник возможностей
- ...Думаю... да, - припоминая, как организовать такую процедуру, ответил майор. - Если, конечно, пилот на Дзетте не заблокировал данную функцию. Сейчас попробую.
- Кулаков, - тем временем обратился полковник к Денису. - А вы отправляйтесь на свой пост в инженерный отсек и проведите проверку работы всех ходовых систем, как поняли?
- Понял.
- Нет связи! - вдруг заявил Бортков, заставив поднявшегося было Дениса замереть на месте.
- Причина? - спросил полковник.
- Ураганы! Их стало несколько. Челнок наверняка в станционном ангаре, но над станцией бушует гроза, и я не могу пробиться сквозь помехи!
- Прогноз?
- Минимум пятнадцать часов ожидания.
- За это время мы уже пройдём полпути к "Русскому орлу". Вводи курс.
- Есть ввести курс.
- Стойте, подождите! - вскричал Денис, но полковник уже отключился.
- Кулаков, сядь и пристегнись! - велел Бортков.
Их с Беркутовым приказной тон неожиданно ударил по нервам, взбесив и так давно уже бывшего на взводе Дениса.
- Какого чёрта?! - взъярился он. - Почему вы тут все мной, чёрт подери, командуете? И с чего это, вообще, полковник решил, что он здесь главный?
- Он - старший по званию, - преувеличенно спокойно, словно дурачку, объяснил майор.
- А я не военный, да и судно наше - транспортный, а не боевой корабль!
- Не имеет значения, - охладил его пыл Бортков. - Операцию разработали и организовали военные, возглавлял её - генерал, а значит, пока он не в состоянии выполнять свои обязанности капитана, командовать здесь должен полковник.
- А я должен немедленно спуститься на Дзетту помочь отцу, и никакой полковник мне не указ! - стоял на своём Денис. - Ураганы могут заглохнуть и раньше, надо попытаться!
- Прогноз не берётся с потолка, Денис, - с мягкой улыбкой продолжил свое "поучение дурачка" майор. - Он основан на собранных за всё время работы станции данных. Дзетта - планета гроз и ураганов, и уж по ним-то информации скопилось навалом, поэтому прогнозу можно верить. Так что, - тут улыбка исчезла и тема дурачка тоже, - заткнись, Кулаков, сядь в кресло и пристегни ремень - я запускаю программу.
Глава 4
Череда образов - ярких и тусклых, плоских и объёмных - при свете, в полумраке, на солнце... Картинки вспыхивали и мелькали хаотично, но густо, а внутри цеплялось за них что-то нежное, тонкое, беспомощное, желая остаться внутри, не вывалиться наружу и не исчезнуть, не расплавиться в котловане боли, раскалённой лавой заливавшей мир.
Она не понимала, ни кто она, ни как здесь оказалась. Что означают возникавшие в мозгу картинки, она тоже не знала, но они не давали ей провалиться в темноту небытия, заставляя то, что осталось от её тела, бороться за жизнь. Её оборванные и раздробленные нервные волокна ловили что-то родное, тёплое, нужное... Это не было связью, она не понимала, что это, но исчезающе тонкое ощущение согревающего притяжения, заставляло её ползти и ползти вперёд, оставляя на траве мокрый кровавый след, который быстро смывался дождём. Сверху лило и грохотало, воздух рвался и закручивался, стремясь смять и раздавить всё живое, но она держалась и, распластавшись по земле, тянулась вперёд, туда, где ждало её тоже полное боли, растерянное, безмерно одинокое существо, испускавшее едва уловимое тепло и притяжение, и чем ближе она оказывалась к нему, тем спокойнее становилось вокруг...
Тепло... оно было слабым и далёким, но оно приближалось, и он ждал его здесь, в самом безопасном во всём лесу месте. Вокруг, так близко, что, казалось, только руку протяни, продолжала бесноваться стихия, но здесь, в самом центре бури, было удивительно спокойно.
Когда он, покалеченный и натерпевшийся страха, брёл по лесу, ураган только начинался, и ему удалось успеть, из последних сил цепляясь за уже полёгшие на землю стволы, добраться туда, где он инстинктивно чувствовал убежище, словно оттуда на него смотрел не отпускавший ни на секунду, зовущий к себе, гипнотизирующий глаз...
Это был глаз бури, пятачок спокойствия, здесь можно было лежать, как в колыбели... Колыбель - что это?.. Место, где темно, влажно, мягко и безопасно... Он появился откуда... вывалился на свет... первым, самым первым!
Неожиданное прояснение в мозгу потянуло за собой другое, и он вспомнил, что у него есть братья... и Бета! Бета - его близнец... а сам он - Альфа!..
Прорвавшиеся знания затопили голову, не давая думать дальше. Где Бета? Где братья? Почему голова стала такой маленькой, что ничего не вмещает? А тело... как же болит тело!..
Кровь, кругом кровь... и вода... и тепло! Тепло, которое он ждал! Оно уже добралось сюда, и теперь оно совсем, совсем близко!.. Бета?.. Нет, тепло - это не Бета, это...
Альфа заставил себя перевернуться на живот и, подтянув под себя руки и ноги, пополз, преодолевая боль, на четвереньках к движущимся навстречу волнам тепла, таким родным и невыразимо чистым, исконным, исходным... Это было начало начал!..
Добравшись до края поляны, Альфа наконец увидел, кого ждал.
Она была больна, разбита, несчастна, но это была она - бесконечно дорогая и прекрасная. Альфа протянул к ней руки, и его боль прошла, сметённая радостью от встречи, чувством, переполнившим всё его существо.
Было так мокро и вокруг по-прежнему грохотало, но воздух вдруг сделался тихим и больше не пытался оторвать её от земли и унести в бешеную воронку смерти. Из последних сил потянувшись к свету, она выползла на поляну, туда, где ждали её тепло и притяжение, где кто-то большой и родной двигался ей навстречу...
Он осторожно освободил её от спутавшихся ветвей и травы, поднял с земли и обнял, прижимая к себе.
- Мама!..
* * *
На рабочем месте Денису полегчало. Рутинная работа как-то незаметно утихомирила владевшее им бешенство, позволив прислушаться к голосу разума, который призывал оценить ситуацию без эмоций, а также вспомнить, как ещё на Земле, во время подготовки к операции, полковник быстро, гибко и правильно соображал. Лично Денис Кулаков имел право злиться на Беркутова сколько угодно, но как член команды - не мог не признать, что он в качестве капитана - это сейчас для всех самый лучший вариант.
Денис запустил проверку работы ходовых систем "Зубра", двигавшегося сейчас с ускорением в одно g, что после стольких часов невесомости было одновременно и приятно, и тяжеловато. Капсулы гравитана и ещё на Земле проведённые спецпроци, конечно, помогали минимизировать переходные периоды, но совсем свести их на нет всё же не получалось, хотя, по сравнению с тем, что приходилось переносить первым космонавтам, проблему негативного влияния невесомости на организм можно было считать давно и полностью решённой. "И зачем я сейчас об этом думаю?" - успел удивиться Денис, прежде чем его вдруг накрыло воспоминание о том счастливом времени, когда румяная, улыбчивая и полная сил мечта о дальних странствиях к неизведанным мирам уже рвалась в реальность, не подозревая, что всего через несколько дней дверь туда навсегда захлопнется. Воспоминание было таким живым и чётким, что дыхание сбилось, а сердце прыгнуло куда-то к горлу. Денис остановился и мотнул головой, прогоняя незваную гостью из прошлого. Чёрт, надо же! - а он-то думал, что мечта давно умерла, что он похоронил её, навсегда вытравив из памяти даже её следы... В груди больно заныло: это, вслед за внезапно воскресшей мечтой, пытались потянуться воспоминания, как он узнал результаты теста Инокентьева. Ну уж нет! Не поддастся он этим соплям! Хватит.
