Роберт Мак-Каммон - Грех бессмертия
Пытаясь все осмыслить, он не спал ночи напролет и понял, что так и не составит себе полную картину, даже когда его группа закончит расследование. В конторе шерифа были обнаружены фрагменты какого-то альбома с газетными вырезками об убийствах и исчезновениях, датированные разными годами. Другая наполовину обуглившаяся тетрадь содержала точно просчитанные вплоть до декабря лунные фазы и дни полнолуния. Кто, к дьяволу, мог бы объяснить это? Кем же был Вайсингер, астрономом-любителем или кем-то еще? И из тех докладов, которые он видел, Кэй Рейд лежала в больнице три дня после пожара в лихорадке, она была в истерическом состоянии и все время молчала. Она жаловалась на повторяющиеся ночные кошмары: видела фигуры, стоящие над ее кроватью. Это зафиксировал кто-то из врачей в одной из медицинских карт. Кошмары - это не очень очевидные, но показательные свидетельства о серьезных травмах.
И теперь эта женщина, вероятно, единственный свидетель событий той августовской ночи в Вифаниином Грехе, сидела в его кабинете и настаивала на том, что ничего не может вспомнить. По ее лицу он видел, что сейчас она проделала мысленно длинную трудную дорогу в прошлое, но лгала ли она ему? Пыталась притвориться, что знает меньше, чем на самом деле?
Поэтому он решил пойти напрямик.
- У вас все еще бывают эти кошмары, миссис Рейд? - спросил Ноулесс, следя за ее реакцией и вынимая сигарету изо рта.
Она нахмурилась, вздрогнула, но быстро успокоилась.
- Что вы имеете в виду?
- Кошмары, которые мучили вас в госпитале? Они все еще беспокоят вас?
Кэй на мгновение задумалась.
- Нет, - наконец сказала она. - Нет, не беспокоят.
- Это приятно слышать. О чем же они были?
- Вы что, решили обменять свой значок на карету скорой психиатрической помощи?
Ноулесс улыбнулся, покачал головой.
- Нет, нет. Мне просто любопытно.
Долгое время она притворялась, что разглядывает свои ногти, все еще неуверенная в том, рассказать ему или нет. Затем расслабилась, словно бы избавляясь от мучившей ее ужасной тяжести, и посмотрела на него.
- Да, - сказала она тихо. - Эти кошмары. Сначала я боялась заснуть, потому что они приходили ко мне каждую ночь. Особенно ужасными они были, когда я находилась в госпитале, потому что мое пребывание там напоминало мне о каком-то другом месте. О клинике в Вифаниином Грехе. Я... была нездорова, и доктор поместила меня туда.
- Что было с вами неладно? - спросил Ноулесс.
Она покачала головой.
- Не знаю. Когда я пытаюсь вспомнить, что со мной произошло, мое сознание просто... ну, это похоже на то, что из моей памяти что-то выпало. Я знаю, что это звучит странно, но это похоже на то, как если бы я полностью перестала существовать. Мне было холодно, ужасно, ужасно холодно, и я находилась в полнейшей темноте. - Кэй посмотрела в лицо Ноулесса, ее взгляд был пристальным и испуганным. Ноулесс щелкнул зажигалкой, зажег еще одну сигарету. - Я не могла отыскать пути назад, сказала она, - пока не услышала, как Эван зовет меня по имени, словно он где-то далеко и пытается мне помочь. И тогда я начала пробиваться туда, к свету; я начала повторять свое имя снова и снова, и попыталась вспомнить все в своей жизни, что делало меня тем, что я есть сейчас. - Она увидела, что Ноулесс непонимающе смотрит на нее поверх сигареты, и поняла, что он, вероятно, не может ни понять, ни поверить ей. - Это было так, словно ты тонешь в ярком синем водоеме и пытаешься выплыть на поверхность, где светит солнце. - Она увидела, как он внезапно заморгал, и замолчала.
Ноулесс неловко прокашлялся и заерзал в кресле.
- И все это часть вашего кошмара?
Кэй чуть улыбнулась. - Да, правильно. - Она не будет говорить ему, что на самом деле видела во время этих ночных визитов: она, в черном одеянии, тащится по широкому вымощенному камнем коридору, с обеих сторон ее поддерживают ухмыляющиеся статуи с получеловеческими неистово горящими вулканическим огнем глазами; и в дальнем конце коридора находится черный прямоугольник. Зеркало. Когда Кэй приблизилась к нему, то поняла, что это зеркало, которое не отражало ничего, кроме своей собственной черноты, самого себя, мерцающего зла. Наклонившись вперед, она заглянула в него и увидела какую-то тень, древнюю и недобрую, переливающуюся и мерцающую, как пыль, вращающуюся саму в себе и беснующуюся в водовороте неистовой агонизирующей ненависти. Пока она вглядывалась в нее, не в силах оторваться, тень начала сгущаться, стала чем-то, карикатурно напоминающим контуры человеческого тела с ослепительными, немигающими, горящими синим светом глазами, которые, казалось, были устремлены прямо в ее душу.
И из этого зеркала вытянулась рука скелета, схватила ее за запястье и потащила к себе. И только тогда она поняла, онемев от ужаса, переходящего все границы понимания, что это было не зеркало, нет, не зеркало. Это была дверь в область существ, блуждающих в бестелесной дымке между Жизнью и Смертью. Скелет становился все сильнее и сильнее и медленно тащил ее к двери. Но она вскрикивала, вырывалась из объятий безымянного ужаса, поворачивалась и бежала обратно по коридору, даже когда статуи начинали наступать на нее, поднимая свои топоры, мечи и копья для смертельного удара.
Она всегда убегала от них.
И постепенно, с течением времени, эти кошмары исчезли. Слава Богу.
- Каковы ваши планы? - спросил ее Ноулесс.
- У меня есть квартира, - сказала Кэй. - Мне дали возможность остаться работать в колледже Джорджа Росса. Лори... все еще плачет, но я думаю, что с ней будет все в порядке. - Кэй улыбнулась или попыталась улыбнуться, потому что ее губы задрожали. - Я никогда не понимала, как люблю Эвана и как он мне нужен, пока его не стало. Иногда ночью я протягиваю руку к другому краю кровати, чтобы дотронуться до него. - Ее глаза заблестели. - Я так хочу, чтобы он оказался там. Странная и забавная штука любовь, не правда ли? Как говорит старая пословица? Никогда не знаешь, как много ты имеешь, до тех пор, пока не лишишься этого. Но он ведь не абсолютно исчез? Что имеем - не храним, потерявши - плачем.
Ноулесс сидел неподвижно в течение нескольких секунд, изучая ее лицо. Нет, решил он. Эта женщина не лгала. Сейчас, более чем когда-либо, он ощущал уверенность в том, что случившееся в Вифаниином Грехе останется для него тайной. Может быть, навсегда. "Нет, нет, - подумал он, отбрось это. Я офицер полиции и может быть однажды что-нибудь раскопаю". Он встал.
- Думаю, что это наш последний разговор, миссис Рейд. Большое спасибо, что пришли.
Две фигурки стояли на равнине посреди обугленных развалин. Женщина и маленькая девочка, державшиеся за руки.
- Мне здесь не нравится, мама, - сказала Лори. - Давай пойдем домой.
