Роберт Мак-Каммон - Грех бессмертия
- Кэй, - сказала она, пытаясь вспомнить. - Меня зовут Кэй Рейд.
- Пресвятой Иисус Христос! - крикнул рядом с ней еще один пожарник. Вся эта чертова деревня выгорает дотла! Откуда начался этот чертов пожар?
Кэй покачала головой, пытаясь сфокусировать на пожарниках свое внимание.
- Она только что оттуда, Джимми, - сказал пожарник с черными ожогами товарищу. - Пойдемте, мэм, давайте я отведу вас к грузовику!
- Иисус Христос Пресвятой! - снова сказал Джимми; его лицо с двойным подбородком было перепачкано пеплом. - Где же все люди? Где эти все проклятые люди?
Они быстро отвели ее в грузовик. Сзади них поперек Каулингтон-стрит обрушилось горящее дерево.
- Мой муж, - сказала Кэй, пытаясь вздохнуть в воздухе, наполненном дымом. - Мне необходимо найти его. - Она повернулась и снова посмотрела на дом, который начал оплавляться и рассыпаться. - _М_о_й _м_у_ж_ был там, внутри!
- Все хорошо, все хорошо, - утешающе сказал человек с черными баками. - Мы найдем вашего мужа. Прямо сейчас. Нам необходимо увезти вас отсюда. Пойдемте, просто обопритесь на нас, и мы...
- Лори! - закричала Кэй, хватаясь за плечи мужчин, новая волна паники начала подниматься внутри нее. - Где моя маленькая девочка?
- Ну, крепитесь же, - сказал Джимми. - Вероятно, она в полном порядке и ждет вас. - Крыша взорвалась и разлетелась на миллионы горящих угольков. Он слегка пригнулся и поспешно повел ее к грузовику. - Аварийная служба нашла группу маленьких девочек в доме за несколько улиц отсюда. В детском саду.
- О, Господи, - всхлипывала Кэй, чувствуя, что ноги подкашиваются под ней. Пожарники подхватили ее и повели дальше. - О, Господи, О, Господи, О, Господи...
- Все будет хорошо, - сказал Джимми. - Давайте, забирайтесь сюда. Господи, как же начался этот чертов пожар? - Он пару раз моргнул, взглянул на других пожарников и сказал тихим голосом:
- Господи, Стив! У этой дамы нет ни единой ниточки под этой простыней! - Он снял с себя куртку и накинул на нее, усаживаясь рядом с ней в кабине грузовика; она закуталась в нее, едва ли ощущая исходящий от нее запах пота и едкого дыма.
Потом она начала рыдать. И не могла остановиться.
- Ну же, ну, - сказал Джимми. - Все уже хорошо.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПОСЛЕСЛОВИЕ
31. РУИНЫ И НАЧАЛО НОВОГО
Две фигуры стояли на равнине, полной обугленных руин. Женщина и маленькая девочка. Они держались за руки. Сентябрьский ветерок, по-осеннему прохладный, что-то нашептывал, проносясь сквозь остатки отдельно стоящих стен, сумрачно вздыхал около выступающих черных труб и обугленных пней.
То малое, что осталось от Вифанииного Греха, в течение долгих недель охранялось нарядами полиции и пожарной службы, которые обследовали пространство, покрытое золой и пеплом, в поисках улик, способных объяснить внезапную и страшную катастрофу. Кэй много раз расспрашивали, сначала полиция, потом репортеры. Им всем она говорила одно и то же: - Я не знаю. - Неделю тому назад репортеры начали звонить в ту маленькую однокомнатную квартирку, которую Кэй снимала в Джонстауне, - только Господь знает, как им удалось раздобыть ее телефонный номер - изводя ее днем и ночью, и обращаясь с ней, как с некой мрачной знаменитостью. Затем они начали околачиваться около той частной школы, которую посещала Лори, надеясь и ей задать вопросы, но миссис Аберкромби, благослови Господь ее душу, была прекрасная женщина, и она смогла распознать этих репортеров за милю. Несколько раз она звонила Кэй в колледж Джорджа Росса и говорила ей, что сегодня Лори будет ждать ее у задней двери, потому что там опять кто-то околачивается.
Последний раз Кэй допрашивал лейтенант Ноулесс, мужчина примерно лет пятидесяти, с волнистыми седыми волосами и синим, твердым как кремень взглядом. Он предложил ей кофе, сигарету.
- Нет, спасибо, нет. Давайте просто покончим с этим, хорошо? ответила Кэй.
- Хорошо, - сказал лейтенант Ноулесс, извиняюще улыбнулся и сел во вращающееся кресло из черного винила. - Я знаю, как болезненно это для вас...
- Тогда почему же вы продолжаете вызывать меня к себе? Конечно это болезненно!
- Что ж, я очень сожалею, - продолжал Ноулесс. - Действительно сожалею. - Его глаза показывали, что это так. - Но кажется, что вы единственный человек, который выжил после этого пожара. Ну конечно, были еще и дети. Но дети ничего не знают...
- И я тоже ничего не знаю.
- Вы не будете возражать, если я закурю?
Кэй покачала головой.
Ноулесс потянулся за пачкой "Труз" и зажигалкой.
- Все это дело кажется таким... безумным. Действительно безумным. Он зажег сигарету и отбросил пачку на другой конец своего стола. Справа от него стояли фотографии улыбающейся жены и двух детей. - Машина шерифа врезалась в бензозаправочную станцию, от него ничего не осталось. Потом это безумное место со всеми статуями и старым хламом... вокруг лежит несколько скелетов...
Она беспокойно задвигалась.
- Сожалею, - сказал Ноулесс, дымя сигаретой. - Но это и впрямь так. У одного скелета нет даже головы. Другой скелет с чем-то вроде лопаты, воткнутой во внутренности. И вы знаете как пожарники нашли вашего мужа и эту докторшу... - Он замолчал, перелистнул несколько страниц записей, лежавших перед ним.
- Драго, - сказала Кэй. - Что-то в этом имени вызывало теперь у нее озноб.
- Правильно. Ну, что ж, скажу вам, во всем этом нет никакого смысла. - Он посмотрел на нее, прищурил глаза. - И вы все еще ничего не можете вспомнить? Я имею в виду, вам совсем ничего не приходит на ум?
- Я уже рассказала вам о тех людях, которых помню. Я много раз говорила об этом. Я помню, что видела своего мужа внутри этого музея. Затем я больше ничего не помню, пока не оказалась на улице.
- Ну, а что было до этого момента? Что-нибудь помните?
Она глубоко вздохнула. О, Боже, здесь все начинало путаться. Ей казалось, что она помнит, как лежит в кровати в клинике, разглядывая тени в потолке; сиделка только что принесла ей этот ужасный с привкусом мела апельсиновый сок, и она подумала, что апельсиновый сок не годится пить на ночь, его надо пить на завтрак. Она помнила, что беспокоилась об Эване, о том, что он мог сделать в своем состоянии духа, - она никому не рассказывала об этом, - и потом ей вдруг стало неожиданно и очень странным образом холодно, и она не могла дотянуться до звонка, чтобы попросить еще одно одеяло. После этого она ничего не помнила вообще.
- Нет, - сказала она, и лицо Ноулесса приобрело разочарованное выражение.
Он затянулся сигаретой, затушил ее в пепельнице и нахмурил брови; это мрачное выражение не сходило с его лица с тех пор как началось это проклятое дело. Было так много чертовых вопросов, оставшихся без ответа! Взрыв на бензозаправочной станции; скелеты мужчины и женщины, сплавившиеся вместе, обнаруженные в развалинах этого музея; несколько женских скелетов в обуглившемся, испепеленном лесу вместе с останками лошадей, именно лошадей, а не чего-нибудь другого. В нескольких домах они нашли обезображенные огнем тела, пойманные в ловушку упавшими кусками стен и перекрытий. Деревня Вифаниин Грех была уничтожена, за исключением детей и этой женщины, сидящей перед ним. Остальные жители превратились в частицы сожженных до неузнаваемости тел. Следователь насчитал уже более пятидесяти тел. Остальные люди, жившие в деревне, просто исчезли. Странно. Это самая странная вещь, о которой он когда-либо слышал.
