Андрэ Нортон - Нет ночи без звезд
Они миновали груду металла, оставшуюся от механического часового. В другое время Сандер захотел бы изучить эти останки, но теперь он чувствовал, что чем меньше общего у него будет с тем, что принадлежит этому лабиринту, тем лучше.
Рин поднялся по рампе. Сандер одной рукой поддерживал Фейни, а в другой нес молот. Подъём казался вдвое длиннее спуска. Хорошо снова оказаться на свежем воздухе, наполнить им легкие, не чувствовать острого резкого запаха, пропитавшего всё внизу.
В верхнем коридоре Сандер решил зайти в ту комнату, где нашёл большую пищевую машину. Хотя пеканы проглотили лепёшки, он догадывался, что они не наелись. И, может, удастся получить что-нибудь, что подкрепило бы Фейни.
Рин уверенно шёл вперёд, и Сандер не сомневался, что койот возвращается по их пути. Ощущение давления, покусывания становилось тем слабее, чем дальше он отходил от комнаты внизу. Если центр влияния на мозг там, может, у него есть границы, хотя оно проникало и наружу, когда привело его сюда. И он не собирался снимать свою железную защиту, чтобы проверить его силу.
Они добрались до комнаты, которую он искал. Тут он отвязал Фейни, снял её с койота и снова положил на пол, подсунув под голову сложенную куртку, второй курткой накрыв сверху. Её кожа оставалась холодной, не открывая глаз, она изредка вздрагивала.
Сандер отчаянно нажимал кнопки машины, бросая мясные лепёшки животным. Они быстро хватали их. Но вот ему повезло: очередная кнопка выдала большую чашку, полную горячей жидкостью, по вкусу похожей на наваристый суп.
Прижав голову Фейни к своему плечу, Сандер позвал её по имени, но она что-то раздражительно бормотала, слабо отбиваясь. Но он поднёс к её губам чашку, и она отхлебнула.
Он продолжал негромко уговаривать её, а она пила и наконец открыла глаза, как будто просила ещё. Он быстро получил из машины вторую чашку и поддерживал голову Фейни, пока она не допила вторую порцию до последней капли.
— Хорошо, — прошептала она. — Хорошо. Мне так холодно.
Она дрожала, крупная дрожь пробегала по всему телу. Сандер не просто укрыл её, но и надел на неё куртку. Потом отвязал от койота толстое мягкое седло и накрыл им девушку, хоть от него и сильно несло потом.
Укрыв её как можно лучше, он подозвал пеканов, и они послушно уселись по обе стороны от Фейни, отдавая ей тепло своих тел. И только теперь он подошёл к машине и поел сам.
Он устал, ему трудно было вспомнить, когда он в последний раз спал. А это испытание внизу отняло у него все силы. Можно ли им оставаться здесь? Если Рин и пеканы посторожат…
За всё время пути по многочисленным помещениям комплекса Сандер не встретил никаких следов других обитателей. Комнаты, предназначенные под жилые квартиры, были пусты. Но Сандер не мог поверить, что Максим — единственный оставшийся в живых обитатель этого убежища. А у любого местного жителя наверняка есть оружие и знания, превышающие все возможности Сандера. Чем скорее они уберутся из этого подземелья, тем лучше. Но голова Сандера упала на грудь, и он с трудом заставил себя открыть глаза. Слишком много опасностей поджидает их. В таком состоянии он с ними не справится. Нужно отдохнуть.
Он сделал ещё одно усилие и подал сигнал Рину. Койот подошёл к дальней двери и лёг поперёк входа, положив голову на лапы. Сандер знал теперь, что он будет дремать, но при первых признаках опасности поднимет тревогу.
Сандер вытянулся, не выпуская из рук молота, по другую сторону от Кайи. Запах пеканов успокаивал, он казался естественным и нормальным, это часть мира, который он знает и которому верит, он не принадлежит этому подземелью.
— Сандер…
Он повернул голову. Его разбудил голос, полный тревоги. Фейни сидела, куртка сползла с её плеч, лицо у неё было осунувшееся, как после тяжёлой болезни.
— Сандер! — Она протянула руку и затрясла его за плечо, Кайи между ними не было.
Он сел и помотал головой.
— Что… — начал было он.
— Нужно уходить! — В глазах её было загнанное выражение. — Нужно предупредить их…
— Их? — повторил Сандер. Но его тоже охватило возбуждение, он вскочил на ноги.
— Торговцев… остальных… всех остальных, Сандер. Твоих людей… всех! — Слова её полились таким потоком, что он с трудом воспринимал их. Настала его очередь положить руки ей на плечи, успокоить, посмотреть в этот дикий взгляд.
— Фейни, предупредить о чём?
— Мозг! — выпалила она. — Я ошибалась… О, как я ошибалась! — Она схватила его за руки, сжала до боли. — Мозг… он… он захватит мир… он этого хочет. Мы все будем «тварями», его тварями, будем выполнять все его желания. Это он призвал Белых… он приводит их сюда, чтобы учить… они узнают тут чудовищные вещи. Как убивать, разрушать, уничтожать…
Она опять дрожала. «Он был сделан Предками, они снабдили его всеми своими знаниями, потому что предвидели катастрофу и конец своего мира. Но когда всё было готово, что-то переменилось. Может, Тёмное Время исказило то, чего хотели люди. Они… они не могли быть такими злыми. Не могли! Если бы я так думала… — Она покачала головой. — Сандер, если бы я поверила, что в моём мозгу есть их наследие, я добровольно поднесла бы нож к своему горлу. Этот… этот Мозг, он помнит только плохое. Он хотел, чтобы я служила ему. И он превращал меня… превращал во что-то, когда ты пришёл. Мы должны уходить отсюда! Я знаю, он контролирует тут всё, и…»
Она внезапно замолкла, внимательно посмотрев на Сандера. «Но тебя он не удержал. Может, потому что у тебя нет этого?» — Она указала на подвеску, которую Сандер так и не взял у неё: он не знал, не повредит ли ей это.
— Он легко может овладеть человеком. Он… он обещал мне… — губы её задрожали, — всё, что я захочу. Я должна была пройти в пункт непосредственной связи и открыть свой мозг. Но он вливал в меня… только ненависть… Сандер, я думала, что ненавижу Морских Акул, но я не знала глубины, чёрной мерзости настоящей ненависти, пока он не показал её мне. И он хочет, чтобы мы все служили ему. Некоторых людей он подчиняет очень быстро. Шаманы Белых уже стали его слугами. Ты понимаешь, он призывает их сейчас… учиться!
Здесь и так есть большие запасы, а многое можно изготовить. Он научит как. И тогда он высвободит смерть. Потому что он не хочет никого оставить в живых… вообще ничего живого!
— Но что он такое? — спросил Сандер.
— Я думаю, — она говорила медленно, дрожа, руками прикрывая рот, будто боялась вслух произнести то, что думала, — что эта машина — часть того, что когда-то было человеком… или людьми. Это полужизнь. И за долгие годы она становилась всё более и более чуждой людям, более и более чудовищной. Те, кто здесь оставались… Пока они присматривали за Мозгом, он отчасти продолжал выполнять то, для чего был предназначен. Но их оставалось всё меньше, они слабели, а он становился всё сильнее и наконец перерезал все нити, связывавшие его с людьми. Тогда одни из них, как мой отец, ушли посмотреть, что случилось с миром, потому что он не успел овладеть ими.
