Филип Фармер - Магический лабиринт
— 0-о-о-хх!
Он поспешил открыть правый глаз.
Он только что плавал в космосе, во тьме, где сияли отдаленные звезды и газовые туманности, где угадывался, хотя и не ощущался напрямую, великий холод. Но Бартон знал, что он здесь не один. Он чувствовал вокруг присутствие бесчисленных душ — их были триллионы, если не больше. Потом он устремился к солнцу, растущему ему навстречу, и вдруг увидел, что это пылающее тело — не звезда, а скопище других душ. Они горели, но не в адском огне, а в экстазе, которого Бартон никогда не испытывал и который тщетно пытались описать мистики.
Он был потрясен и напуган, но блаженное пламя властно тянуло его к себе. Да и не мог Бартон поддаться страху — ведь он всегда хвастался, что ничего не боится.
Он снова закрыл правый глаз и вновь оказался в космосе на том же самом «месте». И снова понесся, опережая свет, к солнцу. И снова почувствовал неисчислимые орды за собой. Звезда обрисовалась впереди, сделалась большой, потом огромной, и он увидел, что ее пламя состоит из огней несметных триллионов душ.
Потом он услышал беззвучный крик, полный невыразимого экстаза и призыва, и ринулся прямо в солнце, в пылающий рой, не видя ничего и в то же время видя все. Он перестал быть собой. Он сделался чем-то, что не делится на части и само не является частью, а сливается в едином экстазе с другими, хотя других здесь нет.
Бартон испустил вопль и открыл правый глаз. Алиса, Нур, Фрайгейт и остальные смотрели на него с порога. Дрожа, он направился к ним сквозь пузыри. Он был, однако, не так потрясен. чтобы не заметить, что шумера с ними нет, а Алиса плачет.
— Где Гильгамеш? — спросил он, не отвечая на вопросы.
— Он умер по пути наверх, — сказала Алиса.
— Мы оставили его на кресле в одной из комнат, — сказал Нур. — Сильное сотрясение мозга, должно быть.
— Я убила его! — рыдала Алиса.
— Мне очень жаль, — сказал Бартон, — но ничего не поделаешь. Не нужно было ему сопротивляться, раз он был невинен. Возможно, он все-таки был агентом. — Он обнял Алису. — Ты сделала то, что должна была сделать. Иначе он мог бы убить меня.
— Да, я знаю. Я и раньше убивала, но то были чужие люди нападавшие на нас. А Гильгамеша я любила, и вот…
Бартон подумал, что уж лучше дать ей выплакать свою вину я горе. Он отпустил Алису, а Нур спросил его, что он делал в этой комнате. Бартон рассказал про линзу.
— Ты пробыл тут не меньше часа, — сказал Фрайгейт.
— Знаю — но мне показалось, что это длилось всего одну минуту.
— А что ты чувствуешь теперь? — спросил Нур. Поколебавшись, Бартон сказал:
— Помимо потрясения, я чувствую… чувствую… огромную близость ко всем вам. О, я и раньше был кое к кому привязан, но теперь… я люблю вас всех!
— Шок, не иначе, — пробормотал Фрайгейт. Бартон не обратил на него внимания.
Мавр взял граненую линзу и посмотрел сквозь нее, зажмурив правый глаз.
— Ничего не вижу. Она действует, лишь когда ее вставишь в глаз.
— Я думал, — сказал Бартон, — что ее может носить только председатель Совета, Танабур. Я полагал, что это ритуальный символ или эмблема главенства, нечто традиционное. Но, как видно, я ошибался. Возможно, во время заседаний Совета она переходила к каждому поочередно. И давала каждому такое, же чувство, которое испытал я, — чувство близости и любви ко всем, кто есть в комнате. — В таком случае Икс преодолел это чувство, — сказал Тай-Пен.
— Одного я не понимаю, — сказал Бартон. — Почему линза погрузила меня в транс, а Танабура как будто нет?
— Возможно, советники уже привыкли к ней, — предположил Нур. — После многоразового использования ее действие на них ослабло.
Нур вставил линзу в левый глаз и закрыл правый. Его лицо сразу приобрело экстатическое выражение, хотя тело осталось неподвижным. По прошествии двух минут Бартон потряс Нура за плечо. Тот вышел из транса и разрыдался. Успокоившись и вынув линзу, он сказал:
— Да, она действительно вызывает состояние, которое Столько раз пытались описать святые. — Он отдал линзу Бартону. — Но состояние это ложное, ибо вызывается искусственно. Лишь духовное совершенствование ведет к истинному блаженству.
Все стали просить попробовать, но Бартон сказал:
— После. Нам нельзя терять времени. Надо найти Икса, пока он не нашел нас.
ГЛАВА 48У огромной закрытой двери, помеченной еще какими-то непонятными знаками, Бартон остановил караван кресел и сошел со своего. Дверь, похоже, открывалась с помощью кнопки рядом — больше никаких приспособлений для этого не было. Бартон нажал на кнопку, и обе половинки двери разъехались по сторонам. В просторный холл выходили еще одни огромные двери. Бартон и их открыл с помощью такой же кнопки.
За ними оказался крытый куполом зал с полмили в поперечнике. Полом ему служила земля, поросшая короткой ярко-зеленой травой, а чуть дальше росли деревья. По ней там и сям бежали ручьи, истоком которых служили водопады высотой в сорок — пятьдесят футов. Повсюду были рассажены цветущие кусты, а плоские валуны служили столами, судя по тарелкам и приборам на них.
Потолок был голубой, с перистыми облаками, и на нем стояло в зените искусственное солнце.
Все вошли внутрь и стали осматриваться. Человеческие кости лежали повсюду, самый ближний скелет обнимал валун. Были тут еще кости птиц, оленей и каких-то животных, похожих на кошек, собак и енотов.
— Они тут приобщались к природе, — сказал Фрайгейт. — Что ж, превосходная имитация, ничего не скажешь.
Напрашивался вывод, что Икс передал по радио код, разбивший черные шарики в головах обитателей башни и давший выход яду Но от чего умерли животные?
Да с голоду.
Путешественники покинули зал и, не проехав и мили, наткнулись на следующую достопримечательность, самую загадочную и пугающую из всего, что им встречалось. За косой прозрачной стеной слева от них помещалась исполинская шахта. Снизу ее освещал яркий мерцающий свет. Все сошли с кресел, чтобы заглянуть в колодец, — и вскричали от изумления.
В пятистах футах под ними, словно в большой печи, пылало множество разноцветных форм, плотно стиснутых вместе, но свободно проходящих одна сквозь другую.
Бартон, заслонив рукой глаза, стал приглядываться к ним., Вскоре он начал различать отдельные огни — они крутились, сновали вверх, вниз и по сторонам. Потом он почувствовал резь в глазах и отвернулся.
— Это ватаны. Такие же я видел над головами двенадцати членов Совета. Стена сделана из материала, позволяющего нам их видеть.
Нур протянул ему темные очки.
— Возьми. Я нашел их на полке тут рядом.
Бартон и остальные надели очки и воззрились в бездонный колодец. Теперь стало лучше видно, как переливаются всеми цветами то расширяющиеся, то сжимающиеся фигуры, как они выбрасывают из себя шестигранные щупальца, и шарят ими, и втягивают обратно.
