Евгений Прошкин - Слой Ноль
На подходе к лимузину Бориса все-таки обыскали. Милиция этого делать не решилась – к нему подскочили двое обаятельных типчиков из президентской охраны и поводили вдоль тела маленькими «рамками».
– Я сегодня без бомбы, – неуклюже сострил Борис.
Вовик совсем потускнел.
– Вы, Виктор Иванович, с этим шоу последних процентов лишитесь…
– Цыц!
Мухин велел Борису садиться в машину и подал руку Людмиле.
– Что с самолетом? – спросил он у начбеза.
– Как всегда, часовая готовность.
– А побыстрей?..
– Быстрее керосин не льется, Виктор Иванович, – буркнул Вовик.
– Куда летим? – поинтересовалась Люда, одергивая разноцветную вязаную юбку. Устроившись на плюшевом сидении, она тут же достала «Пегас» и смрадно закурила. Кроме сомнительной юбки на ней была красная шерстяная кофта, застегнутая на две английских булавки.
– Ты чего так одета? – бросил Мухин, заглядывая в салон. – Как с паперти пришла…
– Вот, довел людей, харизматик дешевый! – процедил Немаляев. – «С па-аперти»!.. Спасибо, не с панели!
– Сан Саныч! Вы что такое говорите?! – возмутился Виктор.
– Ладно, Вить, остынь, – сказала Люда. – Куда мне на панель-то? Мне уж тридцатник, не потяну я… Так зачем нам самолет?
– Сам пока не знаю. Но не в Москве же это, наверно, находится… Боря, ты Корзуна сюда доставил? Где его искать-то?
– Витя, ты президент, или нет? О!.. Ты же и про Установку разузнать можешь! – Борис хлопнул себя по лбу, затем прошелся ладонями по груди и коленям, получилось что-то вроде «цыганочки», но в несколько усеченном виде. – А мы-то!.. Ты же про нее все можешь!.. За пять секунд!
– Конечно, могу, – усмехнулся Мухин. – Все, и при том за пять секунд. Вовик! – окликнул он. – Есть где-то на земле такая фиговина… В общем, аппарат или установка… приборчик, ясно? Какой-то очень секретный. От него мир на куски разваливается. Точней сказать не могу, сам не в курсе. Короче, надо его найти – с чертежами, со всей требухой. Ясно?
– Ясно, Виктор Иванович. Буду работать, – ответил Вовик и, отвернувшись, пробормотал себе под нос что-то еще.
– Клоун ты, Витя, – удрученно произнес Немаляев. – Вот, почему мы в дерьме… И как это ты президентом стал?
– Сам удивляюсь. Да мне уж не долго, не переживайте. Петя такой подкопчик сделал… Здесь не просто анархия – черт-те что скоро начнется… Вовик! Ты говорил, что уже связывался.
– С кем, Виктор Иванович?
– Ну, с лидером Народного Ополчения.
– Он крайне ненадежен.
– Это не важно. Позвони-ка ему, прямо сейчас.
– И… что?..
– Скажи, Мухин его в гости зовет. Пусть сюда приезжает, к телецентру.
– А мы… мы так и будем тут стоять? – опешил начбез.
– Да. Пока всех не соберем.
– Кого «всех»?.. Виктор Иванович, простите, я вас перестал понимать.
– Это очень плохо, Вовик. Звони.
Тот отошел на пару шагов и, коротко переговорив по телефону, вновь обратился к Виктору:
– Петр Еремин просил передать, что приедет не один.
– А с кем?
– С Ренатом. – Вовик пожал плечами.
– Так это же прекрасно! – воскликнул Мухин.
Он хотел было сесть в машину, но раздумал и, угостившись у Людмилы одеревенелой «пегасиной», закурил.
– Виктор Иванович… – молвил Вовик. – Сейчас передали… Я бы не стал беспокоить, но…
– Не стесняйся, – поддержал Виктор.
– Звонили из канцелярии. Вам пришла телеграмма… очень странная… как раз под ваше настроение.
– Ну?..
– Я велел ее прислать на всякий случай. Там в салоне ноутбук лежит…
Мухин отстрельнул окурок и, забравшись в лимузин, включил компьютер. На мониторе появился отсканированный текст:
«МОЛНИЯ ТЧК
МОСКВА ЗПТ КРЕМЛЬ ЗПТ ПРЕЗИДЕНТУ ТЧК
МОЛНИЯ ТЧК
МУХИН ВСКЛ СРОЧНО ПОЗВОНИ БОЛЬНИЦУ 7 ВСКЛ КОСТЕ РАСПИСАНИЮ СУЛЬФА ВСКЛ ПОСЛЕ СУЛЬФЫ ТИРЕ ДРОВА ТЧК
ВЕЧНО ВАШ ТИРЕ САМЫЙ АКТИВНЫЙ ПЛЕМЯННИК ЕЖ РАКОВ ТЧК ЛТП 3 ЗПТ ПОДОЛЬСК ТЧК»
– Слово «молния», дурак, два раза написал, – проронила Люда. – Еж Раков – это имя такое?.. Поляк, что ли? Или он имел в виду «ешь раков»?..
– Самый Активный Племянник Еж Раков, – сказал Борис, покатываясь. – Да это Сапер! Испугался, небось, что с такой подписью телеграмму не примут. Зашифровал, потратился…
– Мог бы и попроще как-нибудь… – ответила она. – А «ТЧК ЛТП 3 ЗПТ»?.. Это что за ерунда?
– Это, Людочка, не ерунда, а лечебно-трудовой профилакторий номер три. Занесло же его… Ну, а Костик, стало быть, в психушке. Давай, Витя, а то сульфу вколят, потеряем человека на сутки.
– Вовик!..
– Да, Виктор Иванович, – устало произнес тот.
– Немедленно свяжись с Подольском. Седьмая больница… это дурка. В ней Константин Роговцев обитает. А еще в третьем ЛТП у нас… как его?..
– Геннадий Павлушкин, – подсказал Немаляев.
– Да, Павлушкин. Тащите обоих сюда. Живо!
– Виктор Иванович!.. – умаляюще протянул Вовик.
– Не гони, мужик! – прикрикнула Люда. – Тебе сам Президент задание дает!
Начбез, изнывая, снова отошел в сторону и вытащил рацию.
– Избавляться надо… – тихо заметил Немаляев.
– От кого? – не понял Мухин.
– От всех, Витя. Через ближайшее окружение к тебе проще подобраться.
– Вы это бросьте, Сан Саныч. Что за сталинизм, в самом деле?
– Действительно, Витя, – сказал Борис. – Кто этот Вовик в другом слое? Ты знаешь?.. Вот так. И никто не знает. Или не Вовик, а еще кто-то – горничная, шофер, повар… Сколько слоев Макаров охватил? Тоже неизвестно. Где-нибудь кого-нибудь он обязательно разыщет. И твой официант проткнет тебя твоей же вилкой…
– Да нет у меня официантов! Байки это все!
– Ты, может быть, забыл… В нулевом слое умирать нельзя. Если все получится, то вот эта самая оболочка останется единственной. Вот как она есть – с кариесом, с мозолями… Что там у тебя еще?.. Ты как хочешь, а я на твоем самолете не полечу.
– Здесь нельзя… умирать нельзя… – машинально повторил Виктор и оглядел всех троих.
Они только прикидывались, что им не страшно. Или даже и не прикидывались – просто он сам, Президент Мухин, разучился бояться и видеть страх в других. Что могло его напугать с таким начбезом, как Вовик, да с двадцатью лучшими охранниками в каждой смене, а если по форс-мажору, то и с сотней… Да что там сотня! Весь спецназ ГРУ к его услугам, все краповые и-какие-там-еще береты, все боевые пловцы, вся десантура, все ВВС, ВМФ, ПВО, а если очень сильно обидят, то и стратегические войска с двадцатью тысячами боеголовок – и однозарядных, и разделяющихся, и прочих всяких разных…
