Николай Грязнов - За дверью в лето
«Нам надо встретиться. Завтра у меня последний экзамен, и путь на волю открыт».
«А зачем? Я прошла свои мили в твоей судьбе. Это было замечательно, но сейчас не время для воспоминаний, ни у тебя, ни у меня».
«Затем, что я люблю тебя и хочу быть с тобой», — это был уже не тот нерешительный юноша, что стеснялся глядеть в глаза наставнице.
«Не надо бросаться громкими словами, малыш. Не давай обещания, которые не сможешь исполнить. Ты — владыка, одна из функций которого укреплять свой род и дарить силу подданным, щедро осеменяя леомар налево и направо, а я — единственная барса, призванная служить и защищать».
«Знакомый мотив. Только это слова Викинга, а не твои».
«Глупо не прислушиваться к собственному наставнику, излагающему мудрые мысли».
«А не прислушиваться к собственному сердцу разумно?»
«Сердце — всего лишь насос для перекачки крови. Сегодня тебе кажется, что ты любишь меня, а завтра этот ветреный орган безвольным флюгером укажет тебе на другую».
«Ты мне не веришь?»
«Тебе еще можно было бы поверить, но верховному правителю наверняка не стоит».
«Тогда я не буду правителем». — Категоричность молодости активно подогревалась бушующими эмоциями.
«Ну вот, хочешь всю жизнь потом жалеть об упущенных возможностях?»
«Если рядом будешь ты, то ни о чем жалеть не буду».
«Это ты сейчас так говоришь, пока все твои мысли устремлены к одной, еще недостигнутой, цели. Любопытно, что ты скажешь, когда насытишься, вот в чем вопрос».
«Считаешь, что нам не стоит встречаться?» — Роджер решительно взял быка за рога.
«По крайней мере, не стоит спешить с этим. Не хочу, чтобы наши отношения стали определяющими в твоем выборе. Даже если ты сам никогда не пожалеешь, ведь есть еще и весь остальной мир».
«Только не говори мне о долге перед леомурами».
«Не буду, но я и сама не хочу, чтобы меня считали виновницей всех мировых катаклизмов».
«Ладно, ответь мне только на один вопрос. Ты любишь меня?»
«Люблю, и всегда буду любить, но считаю, что нам не суждено быть вместе. Извини, Тоби».
«Будь проклят этот мир, где любящие друг друга сердца не могут быть счастливы!»
«Он вообще далек от совершенства, но ты — один из тех немногих, кто может хотя бы чуть-чуть приблизить его к идеалу. Главное — было бы желание».
«Нет у меня никакого желания править этой банкой с пауками», — горько выплеснул свои эмоции молодой соронг.
«А ты думай не о тех, кто пытался вцепиться тебе в горло. Вспомни о тех, кто с надеждой смотрит, как будущий владыка обретает силу. Поверь, что таких — большинство».
«Ты предлагаешь мне забыть о себе?» — хмыкнул завтрашний выпускник школы высших.
«Только в мыслях о других можно обрести себя».
«Опять слышу слова Викинга».
«Нам повезло с наставником».
«Ну что ж, если ты не хочешь видеть меня, будь счастлива… если сможешь».
«И тебе удачи, ненаглядный мой».
Тянуть дольше этот мучительный разговор Роджер не мог. С горьким чувством обреченности он разорвал такую долгожданную и в то же время такую безрезультатную связь. Весь вечер, вместо того чтобы упражняться в массовом контроле, самом сложном приеме телепатического управления, он думал о несправедливом устройстве мира. К счастью, на последнем испытании никто из педагогов школы не присутствовал, иначе бы восходящая звезда лиатов заметно потускнела.
Свидетелем его промахов и огрехов стал только экзаменатор, в роли которого выступал Мики. Наставник сам придумал этот тест и воплотил его в жизнь. В результате впервые в жизни леомур ехал на поезде не безбилетным зайцем, а полноправным пассажиром. Пожилая парочка кобортов, сопровождавшая его из Москвы в Петербург была уверена, что везет кота своей племянницы, чтобы передать пушистое сокровище мужу родственницы.
Правда, претендент на трон плохо поработал над легендой, и старики порой путались в показаниях. К счастью, соседи по купе списали все недоразумения на естественный в таком возрасте склероз пенсионеров. Антвар путешествовал в соседнем вагоне и постоянно призывал своего воспитанника к собранности, указывая на ошибки в самых примитивных действиях подопечного:
— Что сегодня с тобой? Где твои мысли? Сосредоточься.
— Не знаю. Мы так неожиданно покинули школу. Я уже отвык от свободы за два месяца.
— Боишься, что покушения возобновятся?
— Не боюсь. Без них даже как-то скучно. Кстати, а что слышно о Борове?
— Ничего. Думаю, что мы о нем уже никогда не услышим. Синьора не настолько глупа, чтобы оставлять таких свидетелей в живых.
— Жаль. Мне хотелось бы взглянуть в его маленькие заплывшие жиром глазки.
— Ну, ты же не опустишься до мести. — Викинг поморщился.
— Нет, просто посмотреть хотелось бы.
— Если думаешь, что у него при этом внутри что-нибудь дрогнуло бы, то надеешься зря.
— Вот это я и хотел увидеть. Осталось ли там хоть что-нибудь живое?
— Сейчас уже наверняка все мертвое. А тебе надо думать о другом. Куда это собирается твоя старушка? — встревожился наставник.
— В туалет. Не переживай, все под контролем.
— Она же уже ходила недавно.
— Можешь не проверять, я давно выяснил, что у нее проблемы по части урологии.
— Ну да, а почему старик у тебя пытается вспомнить, откуда взялась племянница, если ни братьев, ни сестер у него отродясь не было.
— Извини, отвлекся. Так лучше?
— Хорошо, пусть поспит, про соседей со своими размышлениями тоже не забывай.
— Не забуду. Сейчас всех спать положу, а то уже поздно.
— И сам поспи, нам завтра еще в Комарово добираться.
— А что, мои разве еще не в городе? — удивился Роджер
— Нет, пока еще на даче. Ты мог бы и сам поинтересоваться их делами.
— Да, конечно. Сейчас. Все улягутся, и я поброжу в астрале.
Обещанного лиату выполнить не удалось. Старики очень долго укладывались и плохо засыпали. Когда в купе, наконец, все успокоились, он и сам уже захотел отдохнуть. Единственное, чем хороши были бесконечные пустые хлопоты, так это тем, что они отвлекали от тяжких мыслей и назойливого желания заплакать из жалости к себе. Утро принесло солнечный свет и кряхтение просыпающихся кобортов, шарканье ног в вагонном коридоре и пронзительные голоса проводников, суету сборов и насмешки наставника.
Как они добрались до Комарово, молодой леомур помнил смутно. Анабиозное состояние экзаменуемого привело к тому, что Мики зачел ему последнее испытание лишь условно успешным. Впрочем, после беседы с Алисой, его совсем не интересовали успехи на стезе телепатии и, уж тем более, аттестат высшей школы высших. Для себя он твердо решил отказаться от трона. Роджеру не нравилось манипулировать леомурами и, в особенности, кобортами. Если лиаты еще могли постоять за себя, то слуги ему казались маленькими детьми, обманывать которых было бессовестно.
