Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 07. Темный замысел
На вершинах ширина гор составляла 403 метра, или чуть больше четверти мили. И тем не менее и эти сравнительно маломощные пласты горной породы были непреодолимы без стальных буров и динамита. Конечно, можно было представить себе, что ты плывешь по Реке на север против течения, пока она не загибается и не начинает опять течь к югу. Там, при наличии бурового оборудования и взрывчатки, ты буришь дыру сквозь горную стену. Но кто скажет, сколько непреодолимых горных гряд тянется за этой побежденной тобой грядой?
«Парсеваль» преодолел северо-восточные, приземные воздушные течения экваториальной зоны. Пройдя штилевые широты, он воспользовался попутным ветром умеренной зоны. За 24 часа дирижабль пролетел расстояние, равное расстоянию от Мехико-Сити до южного берега Гудзонова залива в Канаде. Прежде чем истекут вторые сутки, он должен был бы войти в область встречных ветров арктической зоны. О том, насколько они сильны, не знал никто. Ведь циркуляция атмосферы на этой планете должна была сильно отличаться от земной, благодаря отсутствию разницы в атмосферном давлении между континентами и океанами.
Различия в высоте гор и ширине долин экваториальной зоны и умеренной бросались в глаза. Горы в жарких широтах обычно были выше, а долины уже.
Сочетание узких долин с высокими горами создавало здесь условия, сходные с теми, что существуют в шотландских гленах[74]. В умеренных зонах дожди выпадали ежесуточно, начинаясь около 15 часов (или 3 часов дня), а в экваториальных грозы, сопровождаемые ливнями, зарождались обычно примерно в 3 часа утра. В тропиках же подобные явления наблюдались реже или, во всяком случае, их считали тут более редкими. Ученые Пароландо подозревали, что в горах спрятаны своего рода дождевальные машины, которые и обусловливают столь точное расписание дождей. Конечно, энергетические затраты в этом случае должны быть непомерны, просто непредставимо колоссальны. Но существа, которые могут обеспечить 36 миллиардов человек тремя ежедневными трапезами с помощью преобразователей энергии в материю, могли, разумеется, сконструировать и суточные изменения климата.
Каковы были источники этой энергии? Этого не знал никто, но наиболее вероятным ответом было использование тепла раскаленного ядра планеты.
Существовало мнение, что между корой планеты и ее глубинными зонами лежит своего рода металлический щит. Отсутствие вулканической деятельности и землетрясений в какой-то мере подкрепляло эту дикую гипотезу.
Поскольку на планете не было ни ледяных шапок, ни больших водных масс, которые могли бы создавать температурный градиент, сравнимый с земным, режим ветров тут должен был быть совсем другой. Но пока их общий характер мало чем отличался от земного.
Фаербрасс решил опустить корабль до высоты 3600 метров — немного выше 12 000 футов. Возможно, тут ветер будет послабее. Вершины гор теперь находились лишь в 610 метрах, или 2000 футах, ниже корабля, и эффект восходящих и нисходящих потоков воздуха в это время суток был достаточно сильным. Способность изменять наклон пропеллеров быстро скомпенсировала эти чередующиеся прыжки вверх и вниз. Зато скорость движения существенно возросла.
Около 15 часов Фаербрасс приказал поднять дирижабль над дождевыми облаками. В 16 он снова спустил его ниже, и «Парсеваль» величественно плыл над долинами. Когда солнце зайдет, горизонтальные и вертикальные воздушные потоки должны ослабнуть, и корабль пойдет ровнее.
Когда пришла ночь, водород в отсеках охладился, и кораблю пришлось задрать нос еще выше, чтобы придать ему динамический подъем, компенсирующий некоторое снижение плавучести.
Герметизированная рубка управления отапливалась с помощью электрообогревателей. И все же ее обитатели сидели в теплой одежде. Фаербрасс и Пискатор курили сигары, большинство остальных — сигареты. Вентиляторы всасывали дым, но недостаточно быстро, чтобы полностью удалить сигарный запах, который Джилл ненавидела.
Детекторы, улавливающие содержание водорода в воздухе и помещенные вблизи газовых отсеков, должны были подать сигнал тревоги в случае утечки. Тем не менее курить разрешалось только в пяти местах — в рулевой гондоле (или на «мостике»), в каюте, находившейся примерно на середине продольной оси дирижабля, во вспомогательной рубке управления в нижнем хвостовом «плавнике» и каютах, прилегающих к помещениям команды на носу и корме.
Барри Торн — первый офицер хвостовой секции — отрапортовал о показаниях магнитометра. Согласно этим показаниям, Северный полюс Мира Реки совпадал с северным магнитным полюсом. Магнитное поле было гораздо слабее земного. Более того, оно было столь слабым, что его было бы невозможно засечь и измерить без помощи приборов, изобретенных лишь в конце 1970-х годов.
— Что означает, — расхохотался Фаербрасс, — что в одной и той же точке находится целых три полюса — планетный, магнитный и Башня. Ну а если б в нашем экипаже был хоть один поляк, то их стало бы у нас четыре![75]
Радио сегодня работало замечательно. Корабль летел высоко над горами, а передатчик «Марка Твена» находился на привязном аэростате, запущенном с корабля.
— Можете говорить, сэр, — сказал Окузо.
Фаербрасс сел рядом с самоанцем и заговорил:
— Сэм, говорит Фаербрасс. Мы только что получили известие от Грейстока. Он в пути, идет на северо-запад, готов изменить курс в ту же минуту, как получит сведения о местонахождении «Рекса».
— В некотором смысле я надеюсь, что вы не обнаружите Дерьмового Иоанна, — ответил Сэм. — Я с наслаждением схватился бы с ним и лично утопил его. Может, это было бы и не слишком практично, зато здорово согрело бы душу. Я же по натуре не мстительный человек, Милт, но эта гиена заставит и самого святого Франциска сгорать от желания пинком сбросить его с утеса к чертовой матери!
— «Минерва» несет четыре сорокашестикилограммовые бомбы и шесть ракет с девятикилограммовыми боеголовками, — сказал Фаербрасс. — Если будут хоть два прямых попадания бомбами, корабль вероятней всего пойдет ко дну.
— И даже тогда этот коронованный ворюга может спокойно и в добром здравии добраться до берега, — возразил Клеменс. — Ему везет, как и всем прохиндеям. И как я его тогда разыщу? Нет, мне нужен его труп. А если он будет взят живьем, я желаю лично свернуть ему шею.
— Клеменс говорит слишком уж жестко для человека, ненавидящего насилие, — шепнул де Бержерак Джилл. — Впрочем, это вполне естественно, если учесть, что враг находится по меньшей мере в 60 000 тысячах километров от Клеменса.
Фаербрасс рассмеялся и сказал:
