Джек Вэнс - Королевская охота. Сборник.
В дом вошел Адриан Хардоа. Увидев Герсена, он остановился и посмотрел подозрительным взглядом на всех собравшихся.
— Что все это значит? Опять что-то с Говардом?
— На этот раз нет, сэр, — сказал Герсен. — Мы обсуждали ваших старых соседей, Клидхо.
Хардоа пробурчал что-то и закинул шляпу на вешалку.
— Плохая была порода. Никогда ничего путного не делали. И уехали только по милости божьей.
— Меня интересует, куда они уехали?
— Кто знает... Во всяком, случае, за пределы планеты.
Ребе сказала:
— Разве ты не помнишь? Старый Ото говорил, что они уезжают туда, откуда пришли.
— Верно, что-то в этом роде.
— Где же могло быть это место? — спросил Герсен.
Хардоа бросил на него недружелюбный взгляд.
— Хардоа были всегда последователями Дидрама Флатера. Я сам Инструктор Колледжа: моя мать была монахиней — Дидрам. А Ото Клидхо был общественным потрошителем, который не обращал своих ушей к Учению. Могу ли я после всего этого быть его закадычным другом?
— Скорее всего, нет.
Адриан Хардоа глубокомысленно кивнул.
— Пойдите посмотрите мармелы. Мармел первого Клидхо стоит в самом начале, его табличка скажет вам о годе рождения.
— Правильно и совершенно точно! — закричал Ледеомус. — Отец никогда не ошибается! Там написано, когда и где он родился.
Ледеомус и Кирт Герсен въехали в город в старом самоходном вагончике Хардоа. По пути Ледеомус обсуждал поступки Говарда на школьной вечеринке. Его настроение ясно показывало, что он не чувствует ни стыда, ни раскаяния за поступки Говарда. Ледеомус остановил вагончик около церкви, и они пошли на кладбище.
— Клидхо и им подобные дальше. После них только люди инопланетного происхождения и нищие.
Время перевалило за полдень. Вдвоем они шли вдоль фигур, отбрасывавших разные тени. Надписи сообщали их имена тем, кто по прошествии лет мог забыть их: Кэссиде... Хориблат... Дадендорф... Луи... Клидхо...
Герсен указал пальцем.
— Это один из них.
— Вот Люк Клидхо. Это действительно первый из них. А вот и ответ на ваш вопрос: «Родился на Ветуни Презев, Кроу, дальнем мире, лишенном благословения Учения.
Прибыв в Глэдбитук, он старательно работал, на ферме и имел семью в несколько душ, к сожалению глухих к Учению», — прочитал Ледеомус с торжеством.
Когда они шли назад через кладбище по направлению к церкви, Герсен заметил мармел молодой девушки. Она стояла прямо, слегка склонив набок голову, как будто прислушиваясь к далекому звуку, голосу или пению птиц. Одета она была очень просто. Надпись гласила: «Зада Мемар, несчастное дитя, смерть взяла ее из колыбели, и родители не смогли насладиться полным расцветом своей дочери».
Герсен указал Ледеомусу на мармел.
— Вы ее помните?
— Да, конечно. Еще школьницей она отправилась в лес, и ее нашли в озере. Она была очень миленькой.
Солнце спряталось за линию крон деревьев; мармелы стояли в полумраке.
Ледеомус вдруг сказал напряженным голосом:
— Пора уходить! Здесь не место, чтобы слоняться после наступления темноты.
Глава 15
«Вокруг пьедестала располагалась низкая насыпь из рамок портретов различных столетий. Последний из них, изображавший Верниусса, лежал опрокинутый, с одной ногой, задранной высоко вверх, Мармадюк, стоявший в стороне в коричневой рясе, предавался печальным воспоминаниям.
Теперь изображение Святого Мангола было выставлено вперед и поднято вверх, превозносимое толпой.
Уоркин из Горланда забрался на пандус. Он поднял руки и воззвал звенящим медью голосом:
— Победа последняя и навечная! Да здравствует Святой Мангол, верно охраняющий нашу страну! Так будет всегда! Радуйтесь!
Толпа реагировала с ликованием, издавая громкие звуки и устраивая хороводы.
Лорд Уинд колотил в свой щит кулаками в железных перчатках. Брача играл свои лучшие мелодии. Звонили колокола; маленький Уэфкинс веселился.
Снова заговорил Уоркин:
— Свершилось! Парапеты охраняются нашими могущественными Бенцедорами; Вернисусс теперь меньше, чем ничто. Но хватит о прошлом! Святой Мангол стоит над нами и устремляет свой гордый взгляд сквозь бесконечность. Пусть каждый возьмет свою добычу и идет с миром домой. Синие Люди — на запад; Зеленые Люди — на восток. А я, со своими Кантатюрками, пойду на север.
Толпа издала заключительный радостный крик и рассеялась; каждый шел своей дорогой. Одна группа из семи человек направлялась на юг, в сторону Сасоета. Это были: Кэфри, Люмпики с плоским лицом, дородными плечами и бесстыдным языком; три — Лиггонса — Шалмар, Бэхаг и Ажа-обжора. Это была разношерстная группа, довольно мрачная, так как ни один из них не взял свою добычу. Переходя через пустыню они наткнулись на поезд из трех фургонов, нагруженных добром, награбленном в Мфландерском аббатстве. Командиром был Хорман, одноглазый бродяга. Он и его приверженцы получили недолгую индульгенцию, и теперь сидели кружком, деля награбленное.
В первом фургоне Мармадюк обнаружил восхитительную Сафрит, которая чувствительно задела его сердце еще в Гранд Маок. К испугу Мармадюка, Кэфри утверждал, что Сафрит считается частью его добычи.
С лукавой предусмотрительностью Кэфри сказал Мармадюку:
— Так как ты недоволен, раздели добычу на семь частей, и пусть каждый выберет себе то, что ему больше всего понравится.
Мармадюк подошел к разбойникам. Сафрит прошептал ему на ухо:
— Тебя обманули. Жребий определит, кому выбирать первым, но ты должен будешь выбирать последним, считая, что ты разделишь добычу на части равного достоинства.
Мармадюк издал крик ужаса. Сафрит сказала:
— Тогда слушай! Определи меня в качестве отдельной доли. Раздели все сокровища на шесть частей. В последнюю долю помести три железных ключа Хормана, его ботинки, его барабан и другие неценные вещи. Все это естественно, достанется тебе. Сохрани ключи, но откажись от всего остального.
Мармадюк сделал так, как ему было сказано.
Сжульничав, Кэфри выиграл право первого выбора и с торжеством забрал Сафрит себе.
Остальные забрали доли с золотом и драгоценными камнями, и Мармадюку достался хлам.
Внезапно обнаружилось, что волы разбежались, и, что еще хуже, все бурдюки продырявлены и пусты. Раздались вопли, проклятия.
— Как мы теперь сможем достичь Сасоета, который лежит в пяти днях пути по раскаленной пустыне? — кричал Кэфри.
— Не важно, — сказала Сафрит.
— Я знаю оазис неподалеку на юге. Мы достигнем его к закату.
