Журнал «Если» - «Если», 2005 № 09
«Почему яйца?»
«Ну, головы-то у драконов давно подсчитаны».
Выпив, дивился. «Ты что, с дерева упал? Почему пишешь про какого-то Шпиона? Зачем? До Шпионов ли сейчас литературным чиновникам? Почитай прессу. Читатель ждет положительного героя. С кого брать пример? С твоего Шпиона? Это же идеологическая диверсия!»
«Не думал об этом, – честно признавался я, чувствуя за словами Аркадия Натановича скрытое одобрение. – Я семь лет провел на востоке. Сахалин, Камчатка, Курилы. На океанском отливе чиновники не встречаются. А вот Шпионы приходят. Иногда мы на заставах проводили ночь-другую. Там, где нам это разрешали. А переночевать на заставе можно только в Ленинской комнате, всегда набитой книжками. «Я был Цицероном», «По тонкому льду», «Ураган», «Эхо бури» и все такое прочее. Начитаешься, чего только не увидишь».
Аркадий Натанович кивал.
Он сам знал Камчатку, знал острова.
Не раз допрашивал захваченных погранцами японских браконьеров.
Рассказал, как однажды выбросили его группу на остров Алаид. Остались у него и у двух пограйцов четыре ящика с продуктами. Когда открыли, выяснилось, что во всех четырех – сливочное масло, причем прогорклое. А кругом океан, с Куро-Сиво несет туманом. Сладкий ад, острова, территория греха, юность.
Так свободно об островах и океане можно было говорить только с Евгением Львовичем Войскунским. Хотя профессия, не раз утверждал Аркадий Натанович, существенной роли в писательстве не играет. Чувство языка – да, без этого не обойтись. «Мы с братом, – говорил, – обдумываем каждую фразу». Теперь я скептически усмехался. Но, наверное, обдумывали. Обязательно обдумывали. И профессия, наверное, все же играла роль. Через много лет в крошечном американском городке Стетсон по ту сторону Тихого океана я чуть не заплакал, еще раз увидев, как красив и огромен мир и как ничтожны и мелки всякие литературные и политические чиновники.
Однажды я рассказал Аркадию Натановичу про одного своего приятеля, который безумно любил женщину, которая, в свою очередь, безумно любила своего хорька. Жил у нее хорек под кроватью. Ворчал и хрюкал, когда кровать тряслась. Они ведь тогда по молодости мучались бессонницей. Однажды ночью приятель, собравшись сменить воду в аквариуме, нечаянно наступил на хорька. Тот пукнул и умер. «Ты его убил, ты его убил!» Оказывается, та женщина любила хорька гораздо больше, чем моего приятеля. Это его поразило. А она еще, забыв про него, стала делать хорьку искусственное дыхание рот в рот. Тут хорек ее и цапнул.
«О чем я и говорю», – удовлетворенно заключал Аркадий Натанович.
И сам вспоминал странные вещи. Например, японских браконьеров – у них на куртках висели комсомольские значки. Для красоты и на всякий случай. И как добывал спирт у вертолетчиков в Петропавловске-Камчатском. Система антиобледенения вертолетов работает на чистом спирту, ужас, как много пропадает качественного товара! «Это Марсель Пруст, – почему-то вспоминал он, – ходил на нудные приемы, был снобом, заводил скучные знакомства, подхватывал редкие болезни, только потом до него дошло, что он готовился к занятиям литературой. А нас подталкивать не надо было, хотя в помощи мы нуждались. Кирилл Андреев очень нам помог с «Возвращением». Иван Антонович Ефремов поначалу отзывался одобрительно, потом стало сложней. Не думаю, что Ефремов понимал, о чем мы пишем».
Неодобрительно отдувал усы.
Тем не менее именно Стругацкие в 1989 году в письме, обращенном в Совет по фантастике СССР и РСФСР, в Совет клубов любителей фантастики, первыми потребовали: …странный обыск в квартире покойного, и воспоследовавшее затем искусственное забвение И.А.Ефремова – и по сей день остаются не только мрачным, но и весьма загадочным событием в истории нашей фантастики. Нам кажется, сейчас наступило наконец время попытаться расшифровать эту загадку. Мы предлагаем всем Советам объединить усилия и от имени всех советских писателей-фантастов, а также от имени всех любителей фантастики обратиться в КГБ СССР с соответствующим запросом. По сути дела, речь идет о гласной реабилитации И.А.Ефремова. (Негласная, слава Богу, произошла уже давно.) Пусть нам объяснят: какое такое ужасное преступление совершил крупнейший фантаст СССР, что много лет после его смерти имя его находилось фактически под запретом? что такое искали в его квартире – на самом деле золото или (ходила и такая версия) рукопись некоего таинственного романа?
Получил твое письмо, - писал он мне в мае 1980 года. – Ну что тут скажешь? - (Речь в письме шла о моей очередной зарубленной цензурой книге. - Г.П.) – Выругался матерно (шепотом), облегчил душу, а толку никакого. Все скверно. Все благие порывы и начинания нашего Совета, очевидно, пошли прахом из-за нерешительности или напуганности С.Абрамова. Твои известия об ударе из Госкомиздата – только завершающий штрих отвратной картины, развернувшейся в последние месяцы перед моим изумленным взором, как говорилось в старых романах. Создавали сеть периферийных ежегодников фантастики, клялись, хвастались, истратили уймищу денег на командировки. Было? Было. А вышел пшик. Издатели объявили, что ничем подобным заниматься не будут, если им не выделят специально для этого бумагу. Ладно. Хлопотали о включении в приемную комиссию Стругацкого, дабы не повторилась позорная история с Прашкевичем. - (При первой попытке вступления в СП СССР мое дело было провалено. - Г.П.) – Клялись, хвастались, добились. Было? Было. А в результате приказа о включении Стругацкого в комиссию так и не случилось, и вот на днях зарубили еще одного фантаста из Сибири. Ладно. Планировали ежегодный конкурс для молодых, закрытый, под девизами, с председателем жюри Стругацким. Грозились, хвастались, восхищались. Было? Было. А в результате создали конкурс опубликованных произведений (т.е. для награждения самих себя) с Михаилом Алексеевым в качестве председателя жюри. Ладно. Договорились о том, что в Госкомиздате рецензировать писателей-фантастов будут не проходимцы, а члены Совета по списку. Клялись, хвастались, добились. А в результате Прашкевича опять забили по горло в землю. Ладно. Взялись заставить изд-во «Советский писатель» издавать фантастику, договорились, обещались, хвастались. Было? Было. А в результате «Советский писатель», придравшись к юридическому пустяку, расторгнул договор со Стругацкими с вычетом у них аванса (4.5 тыс. руб.), а сборник Шалимова, где уж и юридических крючков не оказалось, загнали на рецензию в Академию наук… И дальше:
Мы с братом сейчас плюнули на все. Занимаемся потихоньку кино, да я перевожу более или менее усердно, как ты. Тем и живем.
