Михаил Харитонов - Факап
И что особенно обидно. Имеющееся на станции оборудование способно, при правильном пользовании, превратить что угодно во что угодно. Та же система очистки как только мои отходы не перелопачивает. А вот спирт, простейший спирт, це аш три це аш два о-аш — ну никак. Уже всю голову сломал, не вижу способа.
Лучше уж про баронов. Вот, кстати, у кого проблем с выпивкой не было. Собственно, настоящего барона Пампу она-то, проклятая, и сгубила. Точнее, до могилы довела.
Про то, как бароны получили свой надел, я вроде бы рассказывал. Кружка в гербе так и осталась, и что характерно, все потомки сподвижника маршала Тоца отдавали ей должное. В разной степени, конечно: кто-то пил, а кто-то синячил. Но чаще именно синячили, причём по-чёрному, свински. Что, правда, не сильно отражалось на боевых качествах благородных донов. Порода была крепкой, бароны отличались габаритностью и физической силой. Папочка последнего барона гнул руками подковы, скатывал в трубочку медные монеты и во время очередного сражения за серебро перебил три десятка королевских гвардейцев тележной осью. Умер он, судя по симптомам, от цирроза печени. Его сын, получив семейный надел и успешно отбившись от очередной попытки королевского войска наложить лапу на серебришко, продолжил дело отца — то есть принялся пить. Это непростое дело отнимало у него много сил и времени. Поэтому при арканарском дворе он появлялся всего пару раз, и то в молодые годы. Там его запомнили как здоровенного ражего детину, который всё время навеселе и не дурак подраться.
Что у последнего дона Бау не складывалось, так это личная жизнь. Он был женат три раза. Первый раз он взял за себя единственную дочку соседей. Бедняжка протянула всего полгода: пьяный дон имел привычку поколачивать супругу, и однажды перестарался. Соседи обиделись, отношения — и без того напряжённые — окончательно испортились. Второй раз барона соблазнила некая благородная вдова, ищущая спасения от недоброжелателей. Вдовушка оказалась очень бойкой и барона охомутала. Жили они вместе года два, после чего Пампа заподозрил её в попытке отравления — может, и правильно — и заморил голодом в фамильном подвале. Третий раз он сочетался браком с эсторской аристократкой, бедной и не особенно родовитой, которую продали нуждающиеся родители. Её он, судя по всему, любил. Во всяком случае, он не бил её и даже стал меньше прикладываться к вину. Она умерла родами, что довело безутешного барона до чудовищного запоя, с дикими охотами, поджогами крестьянских изб и овинов, избиениями и казнями всех подозрительных лиц и так далее. Кончилось всё это тем, что барон повесил тридцать чёрных монахов, которые отказались пить за его здоровье. Это не понравилось Ордену. Однажды во время охоты в шею благородного дона вонзилась стрела. Рана была неприятной, к тому же наконечник был смазан каким-то ядом. Благородный дон тем не менее выжил — то ли лекари оказались хорошими, то ли, что вероятнее, могучий организм оказался сильнее раны и отравы. Правда, физиономия у дона Пампы в результате почернела и пошла оспинами и волдырями. После чего он окончательно бросил мысли о браке и перешёл на крепостных крестьянок.
А потом случилось чудо. В стельку пьяный барон поехал охотиться и вернулся только через сутки — без коня, с одним мечом, борода от крови слиплась. Физиономия его, и без того жуткая, стала совсем уж страшной. Голос у него тоже пропал — он мог говорить только хриплым шёпотом. Запершись у себя в спальне, он пустил к себе доверенного кастеляна, которому и рассказал, что его чуть не растерзал голый вепрь Ы, страшный зверь, неуязвимый для железа. Однако в последний момент его спас святой Мика, явившийся в радужном облаке и поразивший вепря. За спасение жизни святой потребовал от барона молитвенного покаяния, отказа от винопития до зимних праздников, честной жизни и примирения со Святым Орденом. И пообещал, что если покаяние барона будет искренним, он совершит ещё одно чудо — избавит его от премерзкой хари и вернёт человеческое лицо.
Десять дней барон каждое утро, под изумлёнными взглядами челяди, выходил к священному дереву и молился до полудня. К вину он — к ещё большему изумлению всех, кто его знал — и впрямь не притрагивался. Правда, лицо его делалось всё страшнее, кожа на щеках чернела, на лбу открылась страшная язва. Кастелян и ключники уже подумывали, как бы успеть набить мошну и смыться после смерти барона, которая казалась неминуемой. Когда однажды после молитвы он вошёл в трапезную, созвал всех, и, всё так же хрипло воззвав к богу, ногтями содрал со щеки чёрную кожу. Которая слезла вместе с седыми волосами — и под ней открылась розовая, с пробивающейся молодой щетиной.
Преображение барона заняло где-то месяц с лишком и породило множество слухов и кривотолков. Пошли даже разговоры, что у барона другое лицо, другой голос, что барон не настоящий, а оборотень-подменыш, под личиной которого скрывается колдун. Пампа дон Бау, когда до него дошли эти слухи, поступил неожиданно умно: объявил, что готов сразиться с каждым, кто сомневается в его сущности и баронских правах, на мечах или кулачным боем. Охотников не нашлось.
Все разговоры прекратились, когда барон на зимних праздниках устроил, наконец, грандиозную пьянку и выставил верным людям славное угощение. А через пару недель лично расправился с бандой разбойников, которые решили, что барон уже не тот и теперь можно пограбить обозы с серебром. Главарю банды барон руками оторвал уши, а потом скрутил голову с плеч.
Это всех убедило: барон настоящий. Во всяком случае, сила у него была настоящая, доблесть тоже. А всё остальное в данной ситуации мало кого заботило.
День 101
Что-то у меня в левом боку покалывает. Не то чтобы сильно, а всё-таки нехороший симптомчик. Был бы я не здесь — сходил бы, проверился. У меня такой возраст, что за здоровьем уже следить надо. И за физическим, и за психическим, и вообще.
Вот кстати. Наша общественность как-то привыкла, что в плане здоровья все проблемы решены — ну, кроме старости и смерти. Потому что мы все фукамизированные, с усиленной регенерацией, а если что — есть медкамеры. Так что можно прожигать здоровье, всё равно его немеряно.
Ну в принципе да. Но есть детали. Например, зубы. Обычно человек меняет за жизнь два-три комплекта зубов. Процедура так себе, особенно когда старые зубы вываливаются, но ничего такого уж ах. Месяц потерпеть можно. А вот я общался с людьми, которые меняли зубы раз по десять, потому что попадали под всякие излучения и прочие дела. Так вот, довольно часто бывает, что после пятых-шестых зубов на верхней челюсти клыки вырастают длинные и заострённые. И никакими современными методами это исправить невозможно, там что-то очень проблемное генетическое. Так что людям приходится зубы выращивать отдельно и потом пересаживать. Реально гимор. Или вот, скажем, аппендикс. Есть профессии, в которых его полагается не иметь — скажем, тем же прогрессорам, которые годами живут на диких планетах без нормальной медицины. Так вот, после некоторых регенеративных процедур он отрастает заново. Причём никто этого даже не не предполагал. До факапа на Малой Гее, когда там началась война и наши прогрессоры остались без связи. Погибло трое, причём один — от самого обычного перитонита. Потом были разбирательства, масса людей пострадала, пока разобрались. И опять же: сделать с этим проклятым аппендиксом ничего нельзя, только вырезать по новой… И вот таких моментов, если посмотреть внимательно, достаточно много. Ты-то, Лена, как член Совета, живёшь на личном медконтроле и обо всём этом можешь не думать. А вот мне приходится. Хотя даже если бы у меня был личный мед — всё равно думал бы. Потому что на технику надейся, а сам не плошай. Тебе жить, как выражается Славин в таких случаях.
