Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце
– Нет, я физик, – тихо сказала Маша.
– Вот бы не подумал. Физику мальчишки любят. А девочки к физике, по-моему, мало расположены.
Маша пожала плечами.
У подножия утеса остановились нарты. Маше захотелось посмотреть оленей.
Внизу их встретил старик в кухлянке.
– Очень здравствуй, незнакомый человек! Это что, жена будет?
– Жена будет ли – не знаю, а вот завод здесь у вас будет, – смеясь, сказал Росов.
– Наша тундра, наш завод, – закивал головой старик. – Наши люди помогают. Раньше за оленями ходили. Теперь сталевары будут. Женщины тоже нужны. Не жена? – Старик присмотрелся к Маше. – Зачем не жена? Хорей держать умеешь? – И он показал Маше шест, которым управляют оленями.
Маша отрицательно покачала головой.
– Я в тундре одну вашу женщину знал. Настоящий человек. Хорей знала, машину знала. И ты жену учи, – обратился старик уже к Росову.
Молодые люди, простившись со стариком, пошли к огням тундры. Некоторое время молчали. Оба, быть может, думали о словах старика. И каждый по-своему. Маша – о переменах в тундре, а Росов…
Он неожиданно взял Машу за руку:
– Старик-то, может, правду сказал.
У Маши заколотилось сердце. Нет женщины, у которой не дрогнет оно при этом.
– В тундре нельзя одной жить. Старый закон. А я больше все тут, над тундрой да над морем, летаю. Как, Маша, а?
Голос этого огромного мужчины звучал робко. Маше стало жаль его. Она растерялась. Она воображала, что знает, как Росов поступит в любом положении, а такого положения не учла. И меньше всего знала, как поступит сама.
Девушка молчала, а Росов не торопил ее. Он боялся, что она начнет говорить.
Конечно, можно было сказать, что они мало знают друг друга, что им надо познакомиться поближе, сказать все это помягче.
Маша шла с опущенной головой. Ей не хотелось так говорить. Но не принять же в самом деле это сумасшедшее предложение? Вот ведь какой он, оказывается, человек. Сердце нараспашку.
– Я заеду к вам сюда, в школу, – сказал Росов.
– Меня здесь не будет, – тихо проговорила Маша.
– Почему? – удивился Росов.
– Полечу в Проливы.
Росов понял это по-своему. Он хотел притянуть к себе Машу за плечи, но она отодвинулась.
– За это спасибо, Машенька. Ценю, что с нами опять хотите. Наш рейс из-за какого-то важного пассажира на этот раз до Проливов продлили. Но только вас туда не подвезешь. В Проливы особый пропуск требуется.
Маша решила, что самое лучшее – это показать сейчас пропуск и рассеять некоторые недоразумения.
Удивленный Росов долго рассматривал пропуск на имя доктора физико-математических наук Марии Веселовой, помощницы Овесяна по руководству специальной лабораторией в Проливах. Окаменевшее лицо летчика наливалось краской стыда. Он вернул пропуск Маше и сказал сдержанно:
– Предъявите начальству в аэропорту. Меня за глупости простите. Пойду самолет для вас готовить.
И он пошел от Маши, не говоря больше ни слова. Маше хотелось побежать за ним, остановить, но ноги словно примерзли к снегу.
…Веселова была единственной пассажиркой самолета в продленном рейсе от Голых скал до Проливов.
Всю дорогу Маша думала о необыкновенном своем приключении. И, как ни странно, она совсем не думала о близкой встрече с Амасом Иосифовичем.
Когда самолет стал крениться, Маша спохватилась, что они уже прилетели, и вошла в кабину летчиков. Аубеков и Костя лежали на верхних койках. Штурман сидел за своим столом, не поднимая головы. Дверь в кабину управления, как обычно, была открыта. Маша увидела широкую спину летчика, сильную шею, высоко подстриженный затылок. Пилот вел машину на посадку и всецело был этим поглощен. Маша тихо прикрыла дверь, никем не замеченная.
Через несколько минут самолет приземлился. «Воздушные мушкетеры» вышли проводить свою знатную пассажирку, но были совсем не шумными, очень вежливыми.
Командир корабля не появился. Маша очень обиделась, очень!
Она вышла из самолета и сразу попала в объятия к Овесяну. Академик усадил Машу в вездеход, закрыл пологом, сам устроился рядом.
– Взрывную электромагнитную машину с завода-института уже доставили, – с жаром объяснял он. – Ведем работу прямо со льда. Точно как на строительстве мола. Будем под лед опускать. Размах космический, смотрите вперед.
Маша не смотрела вперед, ей хотелось оглянуться.
Глава одиннадцатая. Тупик
По коридору почти бежала Галя, на ходу стряхивая снег с меховой куртки. Постучала в каюту Алексея и порывисто распахнула дверь.
Алексей сидел, склонившись над столом, из динамика слышались шорохи и голоса. Галя застыла на пороге.
– Почему же трубы не выходят, если вы прогрели их током? – кричал Алексей. – Почему, говорю, не выходят? Нельзя послать к вам Денисюка. Не может он разорваться. У него тоже летающих кранов не хватает. Простите, тут у меня другой вызов. – Алексей переключил какие-то рычажки. – Что? Опять срыв? Глубина больше, чем предполагали?.. Нет, и не думайте лезть в воду, к водолазным работам возвращаться не будем. Собирайте трубы на льду, а не под водой! Спускайте готовым блоком…
Алексей выключил аппаратуру, оглянулся, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. Под глазами у него были темные полукружья.
– Как хорошо, что ты приехала! Что-то срочное? Опять срыв? Отовсюду сообщают, что срыв.
– Почему ты думаешь, что произошло что-нибудь? – спросила Галя, протягивая руку. – Здравствуй, Алеша!
Зажужжал зуммер, Алексей придвинул микрофон правой рукой, левую протянул Гале.
– Колонну вездеходов я уже направил к вам. Вы задерживаете сводку о замораживании. С меня Ходов ее требует. Хорошо, я буду ждать. – Алексей повернулся к Гале. – Почему думаю? Ты зашла ко мне не как всегда… не переоделась. – И он улыбнулся.
Галя опустила голову.
– А я думала, что ты никогда не замечаешь. Алексей встал.
– Это верно. Я не замечал… – добавил он. Галя вспыхнула.
– Что, Алеша, трудно? – спросила она.
– Трудно, очень трудно… Садись, рассказывай, что там у вас случилось? Так плохо идет работа на опытном участке!.. Никак не ладится, расползается все… Василий Васильевич и тот нервничает, все напоминает, что никогда не верил в новый метод.
– У нас ничего не случилось, Алеша. Мы просто закончили разведку грунтов дна.
– Как закончили? – удивился Алексей.
– Спешили, работали без сна, чтобы перейти в твое распоряжение. Нас трое, вездеход… Мы сможем помочь в наиболее трудном месте на опытном участке.
