Александр Казанцев - Том 1. Подводное солнце
– Почему?
– Так уж, – неопределенно ответил Росов и встал. – Пойду Костю сменю. Заходите к нам. Ребята будут рады.
Росов ушел. Маша стала думать о нем. Ну что они оказали друг другу? Ничего. А оба уже чувствуют, что давно знакомы. Когда можно сказать, что знаешь человека? Если уверен, как он поступит в том или другом случае. Может она сказать, как поступит Росов? Пожалуй, да. Вообрази самое трудное положение, в которое попал Росов, и сразу ясно, как он поступит. А если представить себе не такое уж трудное положение? Трудное не для него, а для нее?.. Маша смутилась от допроса, который сама себе учинила, и рассердилась. Столько времени рвалась к Овесяну, хотела лететь к нему на крыльях, а теперь, когда летит, думает не о нем… а об экипаже самолета.
«Об экипаже самолета!» – Маше показалась смешной эта не очень хитрая формулировка.
Читать Маша не могла. Вернулась в свое кресло, заставила себя сидеть в нем. Пыталась уснуть, не позволяя себе пойти к летчикам. Но все-таки пошла.
Росов вел корабль. «Воздушные мушкетеры» были рады гостье. Они встретили Машу на пути к пилотской кабине – в небольшом отсеке с койками в два этажа и столом штурмана. Грузный Портос был занят прокладыванием курса – только отсалютовал рукой. Костя и Мамед усадили Машу на нижнюю койку, спустили сверху подвесной стол и стали угощать ее свежекопченым омулем. Маше казалось, что она никогда ничего вкуснее не ела. В приоткрытую дверь была видна широкая спина Росова, сидевшего за рычагами управления.
Маше хотелось пройти туда, и она сказала:
– Интересно бы посмотреть самолет.
Бортмеханик Мамед принял это на свой счет и тотчас решил вести гостью в машинное отделение. Маше ничего не оставалось делать, как подчиниться.
Они прошли через салон, где два пассажира играли в шахматы, а трое смотрели, потом между двумя рядами занятых кресел, наконец, через буфет со столиками.
Мамед открыл своим ключом освинцованную дверь, и они вошли в машинное отделение.
– Святая святых, не дышите! – возвестил Мамед. – Атомная силовая станция!
В просторной кабине, примыкая к задней стене, стоял ряд машин уменьшающегося диаметра, связанных общим валом. Маша улыбнулась и сказала, что эти машины походят на игрушечных матрешек: они могли бы войти одна в другую.
Мамед приосанился и снисходительно заметил:
– Придется прослушать маленькую лекцию. Пригодится. Другим рассказывать будете. Про атомную энергию немного знаете?
Маша кивнула головой.
– Атомный реактор у нас в хвостовой части, за этой стеной. В ней несколько слоев свинца, бетона, бария… Не бойтесь, надежно защищает от радиации.
– Реактор, конечно, с использованием быстрых нейтронов?
Мамед уважительно посмотрел на девушку:
– Правильно. Подаете надежды. Там действительно легкий урановый реактор без торможения нейтронов. Но главное не в этом! Двигатель реактивный. Отверстие в хвосте, наверное, видели? Энергия есть, но какие газы назад выбрасывать?
– Нагретый воздух, – подсказала Маша. Мамед наклонил голову и сощурил без того узкие глаза.
– Думаете захватить наружный воздух, пропустить его через реактор и выбросить сзади? Так просто не выйдет. В реактивной камере, где ураном нагревается воздух, огромное давление. Как подать туда свежий воздух?
– Сжижать воздух холодильной машиной? – подсказала Маша.
Мамед сначала онемел от удивления, потом сказал:
– Можно подумать, что вы бортмеханик атомного самолета, а не я.
– Покажите, где засасывается наружный воздух, – попросила Маша.
– Нашу силовую станцию окружает кольцевая воронка. Воздух с огромной скоростью влетает в нее и по трубопроводам идет в этот турбокомпрессор. – Мамед похлопал по кожуху самой большой из сидящих на общем валу машин. – В турбокомпрессоре воздух очень сильно сжимается и, конечно, нагревается.
– Сжатый воздух, очевидно, охлаждается в крыльях?
– И это верно. Холодный, но по-прежнему сжатый воздух идет на лопатки вот этой турбины…
– Турбодетандера, – поправила Маша. – На лопатках он расширяется, снижает давление и температуру и в конце концов становится жидким…
– Центробежный насосик подает жидкий воздух в урановый реактор, – подхватил Мамед. – Воздух охлаждает реактор, а сам нагревается почти до полутора тысяч градусов и вылетает с огромной скоростью через хвостовое отверстие. Тем и создается реактивная сила тяги.
– Но часть горячего воздуха вы, конечно, направляете в газовую турбину, которая приводит в движение турбокомпрессор?
– Разрешите сдать вам вахту? – спросил Мамед, застыв в церемонном поклоне. Маша рассмеялась.
– А для взлета у вас запас жидкого воздуха в баллоне. Атомного же горючего хватит для полета вокруг земного шара много раз.
Мамед признался, что не осмеливается еще что-нибудь показать столь просвещенной пассажирке и просит позволения с почетом проводить ее до кресла. Маша вздохнула, но согласилась.
Во время перелета Маша все же говорила еще раз с Росовым и пообещала Дмитрию Ивановичу вместе с ним осмотреть строительство в Голых скалах.
Еще на аэродроме Маше передали распоряжение академика лететь к нему в Проливы. У нее оставалось время, и она нашла Росова. Вдвоем с ним они отправились с аэродрома на стройку. Маша была поражена пейзажем Голых скал. Освещенные прожекторами стройки утесы, сверху белые, с боков черные – на обрывах снег не держался, – они казались перенесенными сюда с мертвой Луны.
Маша сказала об этом Дмитрию. Она уже так звала Росова.
– Знаете, Маша, – сказал летчик. – Мне захотелось полететь на Луну. Буду глядеть на лунные горы, о вас вспомню.
– Для этого вовсе не надо лететь на Луну, – улыбнулась Маша.
С утесов, на которые забрались Маша с Росовым, были видны рассыпанные по тундре огни. Электричество вытесняло полярную ночь.
– Здесь будет металлургический комбинат, – объяснял Маше Росов. – Говорят, к некоторым скалам тут молоток может пристать, не отдерешь. Какой-то геолог Омулев будто бы это открыл. Прямо хоть монумент ему здесь ставь. И самое интересное то, что завод будет работать не на коксе, а на атомной энергии. Тут и залежи руды есть. Вы, наверное, ребятишкам об этом не рассказываете. В физике-то, признайтесь, не очень маракуете?
– Нет, я физик, – тихо сказала Маша.
– Вот бы не подумал. Физику мальчишки любят. А девочки к физике, по-моему, мало расположены.
Маша пожала плечами.
У подножия утеса остановились нарты. Маше захотелось посмотреть оленей.
