Уилбур Смит - Свирепая справедливость
- Мог бы привыкнуть обходиться и без этих удобств, - сказал он своему отражению в зеркале, причесывая влажные темные волосы.
Гостиная в его помещениях располагалась на трех уровнях и была уставлена тростниковой мебелью и тропическими растениями, которые росли в греческих амфорах или в саду с декоративными камнями, и все это вписывалось в украшения комнаты. Вьюнки и большие глянцеватые листья перекликались по тону с занавесами с рисунком джунглей и густыми порослями экзотических растений за высокими окнами, дававшими отличный вид. В комнате было прохладно и приятно, хотя гудение кондиционеров скрывалось за шумом водопада, искусно сооруженного на одной стене. Тропические рыбы плавали в бассейне, куда падала вода, и комнату заполнял аромат цветов; цветы сверкали в приглушенном свете.
Одна из маленьких золотистых полинезийских девушек принесла поднос с четырьмя покрытыми изморозью высокими стаканами, чтобы Питер выбрал. Во всех стаканах были фрукты, и Питер слышал сладкий запах добавленного к фруктам рома. Он решил, что для него это смертельно, и попросил виски, потом пожалел об этом, потому что девушка была разочарована.
- Я сама это приготовила, - чуть не плакала она.
- В таком случае... - он отхлебнул, а она с тревогой ждала.
- Великолепно! - воскликнул он, и она благодарно хихикнула и завертела задиком под коротким парео, как довольный щенок.
Появилась Магда в шифоновом платье, таком легком, что оно плыло вокруг нее, как облако зеленого тумана, и сквозь платье просвечивало ее великолепное тело.
Питер почувствовал, как у него перехватило дыхание, когда она подошла к нему, и подумал, сумеет ли когда-нибудь привыкнуть к ее красоте.
Она взяла у него из рук стакан и попробовала.
- Хорошо, - сказала она и вернула стакан. Но когда девушка принесла поднос, с улыбкой отказалась.
Они прошлись по комнате, Магда держала его за руку и указывала на редкие растения и рыб.
- Я построила это крыло после смерти Аарона, - сказала она, и он понял, что она хочет сказать, что тут нет воспоминаний о другом мужчине. Его позабавило, что она находит это важным, но тут же он вспомнил собственный торопливый обыск комнаты и теперь уже посмеялся над самим собой.
Магда приказала заменить сидения, чтобы они могли сидеть рядом на низком диване перед аквариумом.
- Я не хочу быть далеко от тебя, - объяснила она и стала накладывать лучшие кусочки ему на тарелку.
- Это специфическое блюдо Les Neuf Poissons. Больше нигде в мире ты не сможешь его попробовать. - Она выбирала маленьких глубоководных моллюсков из горячего креольского соуса со специями и кокосовым молоком, а в конце еды стала отрывать виноградинки с гроздьев, привезенных из Австралии, тонкими пальцами, с точностью хирурга отделяя розовыми ногтями стебельки и кладя ягоды ему в губы.
- Ты меня избалуешь, - улыбнулся он.
- Когда я была девочкой, у меня не было куклы, - с улыбкой объяснила она.
Спиральная каменная лестница вела на пляж в пятидесяти футах под столовой, и они оставили обувь на верхних ступенях и пошли босиком по ровному влажному песку, ставшему при отливе твердым, как камень. Луна несколько дней назад миновала полнолуние, и отражение ее отбрасывало до самого горизонта серебряную дорожку.
- Калиф должен поверить, что его план удался, - неожиданно сказал Питер, и она вздрогнула рядом с ним.
- Я бы хотела хоть на одну ночь забыть о Калифе.
- Мы не можем ни мгновение забывать о нем.
- Ты прав. Как заставить его в это поверить?
- Тебе придется умереть... - Он почувствовал, как она напряглась.
- ...ну, все должны в это поверить. Должно выглядеть так, словно я убил тебя.
- Расскажи, - негромко попросила она.
- Ты мне говорила, что специально приготовила себе возможность исчезнуть.
- Да.
- Как ты бы исчезла отсюда, если бы понадобилось?
Она немного подумала.
- Пьер увез бы меня в Бора-Бора. У меня там друзья. Хорошие друзья. На самолете островной линии с другим паспортом я бы добралась до Таити-Фааа, а оттуда обычным рейсом, но с тем же паспортом в Калифорнию или в Новую Зеландию.
- У тебя есть другие документы?
- Да, конечно. - Она так удивилась его вопросу, как будто хотела добавить: - А разве не у всех они есть?
- Прекрасно, - сказал он. - А здесь мы организуем несчастный случай. Неисправность акваланга, нападение акулы в глубине, трупа нет.
- Хорошо! - согласилась она.
- И ты официально будешь считаться мертвой, пока мы не выйдем на Калифа, - сказал Питер. Это прозвучало как приказ, но она не возразила, и он продолжал: - Если я исполню желание Калифа и убью тебя, я стану для него ценным приобретением. Я докажу свою нужность, и он будет ценить меня. И даст возможность подойти поближе. По крайней мере у меня будет возможность проверить несколько диких идей.
- Но не делай мою смерть слишком убедительной, любовь моя. Полиция Таити меня очень любит, - сказала она. - Мне бы не хотелось, чтобы ты кончил гильотиной в Туаруру.
Питер проснулся первым и, опираясь на локоть, стал рассматривать ее лицо, находя все новые и новые черточки, радуясь бархатистой коже, такой чистой, что поры становились заметными только с расстояния в несколько дюймов. Потом он перенес взгляд на изгиб ее ресниц, которые переплетались сплошной темной оградой, закрывая спящие глаза, но они неожиданно раскрылись, огромные черные бассейны зрачков быстро сократились, взгляд сфокусировался, и впервые он заметил, что радужная оболочка у нее не сплошь зеленая, в ней множество золотых и фиолетовых точек.
Удивление от того, что она увидела его над собой, сменилось удовольствием, она протянула руки за голову, изогнула спину, как делает пантера, когда встает. Сатиновая простыня соскользнула до пояса, а Магда потягивалась чуть больше, чем необходимо, сознательно демонстрируя свое тело.
- Теперь каждое утро, когда я буду просыпаться без тебя, для меня потеряно, - хрипло прошептала она и еще больше подняла руки, чтобы обнять его, грациозно охватила его руками за голову, по-прежнему изгибая шею, и выступающие темно-красные соски задели густые волосы у него на груди.
- Сделаем вид, что так будет вечно, - прошептала она, губы ее были в дюйме от его лица, и дыхание ее пахло розами, от нее исходил аромат зрелой, начинающей возбуждаться женщины; она широко раскрыла губы, прижалась к его рту, втянула глубоко его язык с низким стоном желания, ее смуглое стройное тело прижалось к нему, руки перешли с шеи на спину, длинные ногти впились в тело, остановившись на самом пороге боли. Его собственное возбуждение было таким быстрым и жестко твердым, что она снова застонала, напряжение покинуло ее тело, оно смягчилось, словно фигура из воска, которую слишком близко поднесли к огню, ресницы затрепетали и закрылись, бедра раздвинулись.
