Георгий Гуревич - На прозрачной планете
— Надеюсь, вы не питаете зла ко мне, — сказал он с простодушной наглостью. — Я сам восхищаюсь вами, но вынужден был отзываться неуважительно. Ничего не поделаешь, интересы фирмы. Зато сейчас от имени фирмы я с искренним удовольствием предлагаю вам помощь. Передавайте нам подряд. «Тексас ойл» обеспечит вас трубами, металлом, насосами, приборами, долотами, любой техникой в неограниченном количестве.
Мэтью пытливо глядел в глаза собеседнику. Можно ли довериться? Если и эти подведут, время будет упущено безвозвратно.
Представитель «Тексас ойл» понял паузу по–своему:
— Вы хотите контроль? Пожалуйста, присылайте контролеров. Мы не боимся контроля, мы собираемся честно вас снабжать. Тексас выручит Калифорнию. Без Тексаса рекорды не удаются. Мы — первые бурильщики мира, калифорнийцы — вторые. Для «Тексас ойл» возможно невозможное. Видите, я честен с вами. Мы даже не гонимся за большой прибылью. Нам дорог престиж. — И добавил доверительным шепотом: — Вы же взрослый человек, понимаете, игру интересов. Ваши поставщики боятся Джеллапа, а нам на него наплевать. Он — уран, мы — нефть. Он даже мешает нам. Мы отлично проживем без урана.
Мэтью подумал, что все это цинично, но правдоподобно.
— Хорошо, когда вы развернете поставки?
— Через месяц после заключения договора.
— Поздно.
— Через три недели. Надо же перестроить производство…
— Я подумаю…
Оставшись один, Мэтью потребовал сводку. Успеем или не успеем? Через три недели будет середина августа. Останется три с половиной месяца на двадцать миль. Мало. Допустим, нажмем, наберем больше рабочих, постараемся… Управимся в обрез. Все равно не годится. Взрывать нельзя в последнюю минуту, можно вызвать землетрясение, вместо того чтоб предупредить.
И тут Мэтью заметил странную цифру в рапортах. Все скважины топтались около одиннадцатой мили, а Солано–бис, вспомогательная, та, у которой отобрали насос, уже перевалила за тринадцать.
Ошибка в рапорте? Нет, и в предыдущем сходные цифры.
Мэтью доверял своим глазам больше, чем телефону. Он сел в машину и покатил в Солано.
Федеральное шоссе из Сакраменто. Ответвление. Новая дорога по дамбе через болотистую низину. И вот он въезжает на грохочущий деревянный настил. Под сваями рябь мелководного залива. Солано–бис — одна из тех скважин, которую пришлось вести из соседнего округа наклонно. Земли для нее не нашлось, пришлось бурить с воды.
У ворот свайного селения Мэтью увидел стройную фигуру Джека Торроу.
— Ну–ка, иди сюда на расправу. Держи ответ: как дошел до тринадцатой мили?
Джек густо покраснел, как будто сделал что–нибудь нехорошее.
— Извините, мистер Мэтью, я обманул вас немножко. Вы велели сдать новый насос, а я не сказал, что с новым у нас не ладилось, старый лучше работал.
— Почему старый лучше?
— Я тоже все спрашивал, почему лучше. И сейчас пустили его в ход — опять лучше. Я думаю, мистер Мэтью, суть в том, что он работает неравномерно.
Джек замолчал, полагая, что все объяснено.
— Что–то загадками говоришь. Не возьму я в толк, при чем тут неравномерность.
— Ну, работает неровно, не держит заданное давление. То выше, то ниже. А когда давление ниже, порода плавится в забое.
Мэтью так и замер с открытым ртом. Вот это находка! Как же они не догадались — три автора проекта? Действительно, три ума хорошо, а четыре лучше.
Дело в том, что в Солано–бис температура в забое была уже выше тысячи градусов — выше точки плавления базальта. Базальт, однако, не плавился, потому что давление не позволяло. Но как только расшатанный насос понижал давление, порода текла, даже вскипала иногда, и буровая колонна погружалась сама собой, от собственной тяжести.
— Ну и молодец ты, Джек! — Мэтью выскочил из машины и обнял парня. — Ты же придумал новый метод бурения. Бурение без долота! Без затраты энергии почти. Одним только поршнем. Ничего у тебя не ломается, ничего не стирается, ничего не надо менять.
Джек покраснел еще больше и признался, что уже пятый день в забое стоит поршень вместо долота.
Будь это все в Советском Союзе, Джека Торроу прославили бы, наградили орденом, поместили бы о нем очерки в журналах, пригласили бы в Кремль, правительство советовалось бы с ним, как улучшить работу в буровом деле.
Американцы поступили по–своему. Они прежде всего составили чертежи для Бюро патентов. Мэтью посоветовал Джеку помалкивать, пока не придет патент. И Джек помалкивал, лишь одной девушке он многозначительно шепнул, что скоро она будет купаться в золоте. Но так как метод Джека годится только для сверхглубоких скважин, где температура превосходит тысячу градусов, а скважин таких раз–два и обчелся, патент пока еще не куплен и купание в золоте откладывается.
ГЛАВА 9
ДВА МЕСЯЦА ДО КАТАСТРОФЫ!!!
МЫ УСПЕЛИ! — сказал наш Мэт с уверенностью. — Глубина скважин близка к проектной. Давление — пятнадцать тысяч атмосфер, температура тысяча двести градусов. Трубы режут светящийся базальт, словно масло.
АМЕРИКАНСКАЯ техника на высоте. На высоте ли РУССКАЯ мысль? Трое ученых из Беркли нашли серьезные ошибки в проекте Грибова. На тридцатимильной глубине атомные бомбы не могут взорваться принципиально.
ВСЕМИРНО–ИЗВЕСТНАЯ ГАДАЛКА ЧАНДРА БАНДРА
Предсказывает ГРОЗНЫЕ СОБЫТИЯ:
Кто потолок пробьет в аду,
Чертей найдет в своем саду, — сказала нам мисс Чандра Бандра.
Из калифорнийских газет за октябрь 19… года
Соседки считали Бетти счастливицей, так и говорили в глаза и за глаза.
В юные годы она осталась сиротой, с трудом устроилась на работу чертежницей. Голодать не голодала, но частенько не ужинала, чтобы отложить доллар–другой на новую шляпку, на свеженькую блузку.
Потом на нее обратил внимание ближайший начальник, подающий надежды молодой ученый. Другие девушки продолжали раскрашивать карты, а она вышла замуж, получила в свое распоряжение голубой домик, купленный в рассрочку, и белоснежную кухню.
«А что еще нужно женщине?» — говорили соседки.
Бетти могла одевать своих девочек, как кукол; каждый сезон шила себе новое платье, у нее был телевизор и холодильник, электрополотер и электропылесос, чудо–печь и стиральная машина. Родив троих детей, она сохранила хорошую фигуру. У нее хватало времени на гимнастику, на ванну и косметический массаж, Чего еще желать? Конечно, это и есть счастье.
По вечерам Бетти смотрела телевизор, иногда даже читала журналы. Читала не для себя, готовила темы для беседы с мужем. Самой ей книги казались надуманными: голод, нажива, преступления, страсти! Она уже забыла о голоде и не верила в страсти. («Не может быть, чтобы разумная женщина изменяла мужу, рискуя потерять голубой домик. Это ненормальная какая–то».) В голубом домике не было страстей, здесь господствовал уют, чистота, тишина, успокаивающая сонная музыка блюза.
