Ираклий Вахтангишвили - Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009
– Однако вы имеете при себе идентификатор. Иначе бы эта долбаная Система, как вы изволили выразиться, изолировала вас. Неправда ли?- «проволочный» приподнял выщипанную бровь.
Я нахмурился:
– Сами то вы кто?
Незнакомец молча достал из нагрудного кармана маленький блестящий прямоугольник. Я нехотя взглянул: «Синий сектор Правительственного Круга. Клод Жардан. Законник.» Полицейский или адвокат. Скорее все-го – адвокат. Слишком гламурен для полицейского. Из кармана поношен-ных брюк я вынул свой идентификатор и протянул Жардану. Судя по вы-ражению его лица, он прочел на нем то, что ожидал. А именно на карточке значилось: «Предъявитель, гражданин Стиг Дымов, является законным, но незначимым элементом Системы. Писатель»
– А теперь объясните мне, какая жесткая необходимость, по вашему, да-ла вам право вмешиваться в мою альтернативность? Все контролирует мой психоинженер я сделал вялый жест рукой, чтобы склонившийся в низ-ком поклоне Жардан, наконец, разогнулся.
– Но, отец Рихард, вы, то есть нет… Дымов собрался бежать за Стену, и ваш психоинженер считает, что альтернативность пора сменить.
И что же Дымову понадобилось за Стеной?
– Он все время повторял, что хочет уехать к бабушке.
– К бабушке? А что говорит психоинженер? Чтобы это могло зна-чить? – я не чувствовал ни малейшего желания менять свою альтернатив-ность. После нескольких дней отпуска в качестве Дымова я чувствовал се-бя отдохнувшим, полным сил. Какой-то необъяснимой энергией обладал этот психорелаксер.
– Ну, бабушка, в данном контексте, по мнению психоинженера, мо-жет означать, что Дымову все надоело, и он готов бежать куда-угод-но…ассоциации с «чертовой бабушкой», может быть, – неуверенно про-мямлил Жардан.
– Бред, – вздохнул я.
– Не меньший бред – считать, будто у психорелаксера может быть ба-бушка, – осторожно возразил Жардан. Я внимательно посмотрел на него. Жардан вытащил из кармана белоснежный шелковый платок и вытер выс-тупившие на лбу капельки пота.
– Если вы что-то хотите сказать мне Жардан, говорите, – потребовал я.
– Отец Рихард, я видел вашу альтернативность, так сказать, лицом к ли-цу, и, рискуя навлечь на себя ваш гнев, все-таки возьму на себя смелость высказать мнение…
– Короче, Жардан, – поморщился я. Не люблю длинных предложений. Они созданы для лжи. И этим искусством я владею в совершенстве.
Дымов опасен. Он- враг…
Я медленно поднялся:
– Вы соображаете, что говорите?
Жардан судорожно сглотнул:
– Но вы…то есть Дымов. Дымов сказал, что ему наплевать на Систе-му. Он слишком свободен в своих высказываниях. Он – наркоман, в конце концов. Отец Рихард – вы не можете себе позволить этот психо-релаксер. Вы главный идеолог Системы… – Жардан замолчал, втянув голову в плечи.
Законник был прав. Почему, когда кто-то прав, это всегда вызывает разд-ражение?
Хорошо, выдавил я из себя. На следующей неделе я вызову пси-хоинженера, пусть перекодирует чип, – инстинктивно я дотронулся до пра-вого виска. Где-то там, обычно, я ощущал импульсы переключения на мою альтернативность.
– На следующей неделе? – переспросил Жардан.
– Да, – резко ответил я
У меня раскалывалась голова. Развалившись в подвесном кресле, я мрач-но наблюдал, как лысая толстозадая женщина сорока с лишним лет провор-но и со знанием дела копается в моих вещах. Я тер виски, пытаясь вспом-нить, где подцепил старую шлюху, но память оказалась великодушной к моим мазохистским попыткам ее восстановить.
– Вот эту хрень обязательно с собой брать? поинтересовалась толс-тозадая.
Не глядя, я пожал плечами.
– Короче, я ее выкину, – тоном не терпящим возражений заключила шлюха.
– Сложи только то, что считаешь нужным. И побыстрее. Через два часа у меня заказан пропуск за Стену, я не мог представить ни одной вещи в этом мире, без которой не смог бы обойтись.
В дверь постучали и, не дожидаясь приглашения, вошел мой вчерашний знакомец. Кажется, его звали Жардан. Он деловито оглядел дешевый гос-тиничный номер, в котором я провел последний месяц своей жизни.
– Я уезжаю, – сообщил я на всякий случай.
– Куда? – спросил «проволочный», неодобрительно посматривая на толстозадую шлюху.
– Вы можете ей заплатить, и она уйдет, – посоветовал я.
Странный знакомец достал из кармана золотой и кинул шлюхе. Шлюха сделала неуклюжий реверанс в мою сторону и удалилась.
– Однако, она не до конца уложила мои вещи, – заметил я, помассиро-вав виски. – Если вас не затруднит…
– Господин Дымов, куда вы уезжаете? – строго уточнил «проволоч-ный», прервав меня на полуслове.
– К бабушке.
– И где живет ваша бабушка? – продолжал занимательный для себя разговор Жардан.
– У меня, наверное, дежа вю, усмехнулся я. Но этот диалог мне что-то напоминает.
– Мне не до шуток, господин Дымов. Ваш пропуск за Стену у меня. Но вы его получите только в том случае, если дадите мне адрес, по которому вас можно будет найти.
– Найти зачем?
– Вы с ума сошли, что ли?! – взвился проволочный. – Когда Система предъявляет требования, никто не спрашивает «зачем»!
– Да пожалуйста, – я пожал плечами и на клочке бумаги написал безум-ному адвокату адрес бабушки.- Можете даже приехать в гости…
Возле дверей Жардан обернулся:
– Один вопрос, Дымов. Уже лет пятьдесят в Системе никто не читает книг…
– Какой вопрос то? Не понял, – я усмехнулся.
Вы бесполезный человек, Дымов, «проволочный» почему-то злился.
– Нет. Я бесполезный член Системы.
Уходя, господин Жардан хлопнул дверью.
Я достал из-под подушки толстую рукопись, положил в дорожную сум-ку. Завтра, сидя в старомодных удобных креслах, мы с бабушкой будем греться возле самого настоящего камина, ведь там, за Стеной сейчас зима. Я буду читать бабушке свой новый роман. Мы не будем торопиться. Мы бу-дем читать не спеша. Обсуждая и споря. «Уже лет пятьдесят в Системе ник-то не читает книг»…Моя бабушка читает. А за ваши тупые вопросы послала бы вас на хрен, господин Жардан.
Я чувствовал себя таким усталым, что чуть не заснул в лифте, поднима-ясь на двадцать второй этаж резиденции Религиозного Совета. Но отды-хать было некогда. Сегодня, после доклада в Правительственном Круге, я должен выступить с ежемесячной проповедью по мобильному радио Темп-лума. Много лет, каждый месяц, я заранее и очень тщательно готовлюсь к этой проповеди. Повторяю ее в эфире слово в слово, не допуская ни малей-шей импровизации. Импровизация не допустима, когда не веришь в то, что говоришь. Но по-другому разве можно? В конце концов, проповедь – это не исповедь. Народу нужно вдалбливать идеи Системы. К черту эмоции. Их у толпы навалом. Идеи вот, что связывало во все времена мыслящую часть человечества и толпу, вежливо именуемую народом. Идеи – мысли интеллектуалов, брошенные народу как кость. Обглоданные и обслюняв-ленные примитивными инстинктами они становятся тотемами толпы, они возвышают ее в собственных глазах…
