Ираклий Вахтангишвили - Клуб любителей фантастики, 2009
Обзор книги Ираклий Вахтангишвили - Клуб любителей фантастики, 2009
Клуб любителей фантастики
2009
Антология
Рис. Николая ДОРОНИНА
№ 1
КАКОЙ БУДЕТ ФАНТАСТИКА ЛЕТ ЧЕРЕЗ 10? ЕСЛИ БУДЕТ…
Беседа В. Ксионжека с главным редактором журнала «Реальность фантастики» Ираклием Вахтангишвили
— По роду работы вам приходится быть в курсе всех литературно-фантастических событий. Что же, на ваш взгляд, происходит с таким родным и знакомым многим поколениям читателей «Техники молодёжи» жанром? Каково, по вашему мнению, будущее «литературы о будущем»?
— Мы почти потеряли научную фантастику. В ней, к сожалению, уже нет заинтересованности потому, что технологии так быстро развиваются, что не успеваешь спрогнозировать техническое будущее, как получаешь его завтра.
На сегодняшний день мы имеем большое количество фэнтези. Есть киберпанк, ну, хоррор в меньшей степени, есть мистическая фантастика. Это преобладает сегодня на книжных прилавках. Что будет в будущем, сложно сказать. Может быть, мы вернёмся к хорошей НФ, космоопере. Фэнтези, откровенно говоря, уже начинает набивать оскомину.
За счёт вала непритязательного чтива живут достаточно крупные издательства. Издатели говорят: если мы будем издавать только хорошую литературу, мы прогорим. Так называемая эксклюзивная, хорошая литература составляет в их портфелях едва ли три процента. Она нужна для того, чтобы получать призы.
Усреднённое качество фантастической литературы постепенно ухудшается. Я наблюдаю это хотя бы по тем рукописям, которые мне приходят. Но я не хочу быть пессимистически настроен.
Есть и такая теория — всё это нужно. Это как творческий бульон, где начинающие писатели оттачивают своё мастерство. Их бьют, критикуют. Они учатся, начинают писать лучше. Кто настойчивее, у кого есть талант, работоспособность — пробьются. Лет пятнадцать назад молодому талантливому автору это было сделать значительно легче. Тогда многие начинали. В том числе, Лукьяненко, Васильев, Олди.
— Представим, что все литературные клубы по интересам полностью разобщились, обособились, замкнулись в себе и разлетелись отдельными капельками «по всей Вселенной». Конец единому «разумному Солярису»[1]?
— Я считаю, что это не произойдёт.
— Почему?
— Основная задача литературы (в том числе фантастической) — влиять на эмоции человека. Когда один писатель будет описывать только левую заднюю лапку членистоногого насекомого, а другой — только правую заднюю лапку, третий — крылышко — эмоциональная составляющая исчезнет.
Нам не обязательно знать, скажем, как работает холодильник будущего. Достаточно прочитать о том, как герой открыл его и что-то из него достал. Человеку нужны эмоции. Как положительные, так и отрицательные.
— Эмоции? Хорошо, возьмём такой популярный «формат», как мыльные оперы. Их эмоциональная составляющая, как принято говорить, «на любителя». И очень даже легко представить, что будут появляться форматы со всё более узкими «эмоциональными спектрами». Слезливые романы для того, чтобы только поплакать. Весёлые для того, чтобы только посмеяться. Романы для тех, кто любит кошек. Романы для ценителей тяжёлого рока.
— Да, такое форматирование происходит. Но это (как и в случае с описанной выше детализацией) будет продолжаться лишь до определённого уровня.
— Когда мы достигнем «дна», сумеют ли даже талантливые писатели создавать настоящую литературу в таких очень узких сюжетных и эмоциональных рамках?
— Я думаю, что самый талантливый человек сделает нечто обобщающее. Бывает, что мы привыкаем к определённому направлению и постепенно всё углубляем траншею, по которой идём. Но бывают такие таланты, звёзды, которые хватают нас за шкирку, вытаскивают из траншеи и показывают весь мир во всём его многообразии. Я думаю, что такие люди будут.
— Они напишут гениальные произведения и… попадут в неформат. Сегодня, мне кажется, с понятием «формат» ещё можно бороться. Но с каждым годом, боюсь, это будет делать всё сложнее.
— Слава богу, что ещё существуют 3–5 % хорошей литературы. Вспомним, в Советском Союзе была цензура. В ней, помимо множества отрицательных, был и положительный момент: был установлен барьер против плохой, некачественной, непрофессионально написанной литературы.
Не могу прогнозировать на тысячу лет вперёд, но очень надеюсь, что процент неформатной, талантливой литературы в скором времени увеличится. Мы Не только должны идти на поводу у читателей. Мы должны их воспитывать. Потому что человек, выросший на форматной и чаще всего некачественной литературе, перестаёт воспринимать действительно ценные вещи. Он почти не учится.
— Если я правильно вас понял, лекарством от кризиса в литературе может быть добрая воля и донкихотский характер некоторых издателей?
— Ну, частично. Я не говорю, что все издатели должны печатать только неформат. Они в этом случае разорятся. Основную смысловую нагрузку должна брать на себя периодическая литература. Должно быть больше журналов, больше публикаций в малой форме.
Малая форма — очень сложная для писателей. Талантливый рассказ труднее написать, чем роман. Но за малую форму мало платят. Естественно, профессиональные писатели избегают этого, потому что им нужно на что-то жить. Они не хотят перебиваться «с хлеба на воду», как в своё время приходилось О'Генри. Но именно периодическая литература должна публиковать талантливые вещи в малой форме.
Ну и книжные издательства, конечно, могли бы тоже выделять Из получаемых доходов немного больше денег для того, чтобы издавать хорошие книги. Не только для призов и грамот, которые потом развешивать в рамках по стенам кабинетов.
Разумеется, форматирование литературы будет сохраняться ещё очень долго. Но я надеюсь на то, что человек будущего будет всё-таки разносторонним, умным и эмоционально насыщенным. А такие качества помогает развивать настоящая, хорошая литература.
— Наверное, было бы неплохо, если бы издатели и читатели, заинтересованные в настоящей, интересной, умной и глубокой фантастике, не стиснутой узкими рамками форматов, объединились в неформальный клуб.
— Мы готовы стать членами такого клуба.
— А вы практикуете такую форму обратной связи с читателями, как публикация отзывов об опубликованных вами произведениях?
— Мы пробовали несколько раз это читателям предложить. Но они (когда я с ними встречаюсь на публичных мероприятиях) говорят: у вас всё хорошо. Нам всё нравится. Что же об этом ещё писать?
С одной стороны я рад, что меня не ругают. Но, с другой стороны, мне бы хотелось знать точку зрения читателей. Человек получил удовольствие, прочитал хорошую вещь, но не хочет ничего об этом сказать!
— Как вы считаете, если всё-таки удастся создать неформальный клуб любителей фантастики, в котором читатели не будут стесняться высказывать своё мнение о прочитанном, а издатели начнут публиковать самые умные и интересные высказывания читателей, не станет ли этот союз единомышленников инструментом объединения и сплочения болеющих душой за судьбу фантастики людей в организованную силу?
— Стругацкие сказали, что это профессиональные читатели. Я думаю, лучше пользоваться этим термином. Я бы хотел, чтобы слой профессиональных читателей увеличивался. К сожалению, он пока сокращается.
Сергей Абаимов
СВАДЬБА
На улице шёл снег. Крупные редкие снежинки кружились в свете фонарей и падали на мокрый асфальт. Яркие огни машин слепили на мгновение и исчезали во мгле зимнего вечера. Он поцеловал Эйрин и заботливо поправил на ней вязаную шапочку.
— Ты не замёрзла, любимая? — спросил он.
— Нет, дорогой. Здесь так хорошо после ресторана, после шумных, но надоедливых гостей. Давай не будем брать такси? Давай немного погуляем?
Он взял ее под руку, и они пошли по чёрному, сверкающему отражёнными огнями тротуару. Это был самый счастливый день в его жизни. Эйрин шла рядом, её тонкая изящная руки лежала на его руке, высокие каблучки цокали по асфальту. Ещё вчера они были чужими, а сегодня она стала его женой.
Налетевший порыв мокрого ветра закружил и бросил им в лицо снежинки.
— Ты не замёрзла, дорогая? Сегодня холодно, снова спросил он. Остановился, поправил воротник её пальто и, не удержавшись, вновь поцеловал.
— Нет, мне так хорошо с тобой! — её глаза ласково смеялись и просили нежности.
