Журнал «Полдень XXI век» - Полдень XXI век 2003 №5-6
А теперь о позиционировании писателей. Вы будете смеяться, но оно не имеет для фантастики никакого значения. Жанр, персонифицированный фэндомом (это мы — писатели, участники форумов, конференций, как бы критики и т. п.), увы, не вырос из пеленок. Не стоит говорить о его кризисе. Стоит говорить об инфантильности. Инфантильности и агорафобии жанра, т. е. инфантильности и агорафобии его апологетов ан масс. Именно об этом пишет Дивов, когда рассказывает о народном конкурсе фантастического рассказа «Рваная грелка», это имела в виду Лиза Симпсон, обращаясь к грелочникам «милые дети» и заявляя, что «демократия в литературе неизбежно ведет к пошлости». Агорафобия не позволяет включить в новые списки номинантов на жанровые премии Сорокина, Фрая, Липскерова и пр. Именно поэтому премии получат лучшие из допущенных к голосованию — Лукьяненко, Зайчик, Дивов, Лазарчук, Дяченки, Зорич, наконец… А жаль. Им бы не с Головачевым сражаться, а со взрослыми писателями. Планка снижается.
Глупые, по мнению большинства россиян, американцы догадались и дали премию Хьюго создательнице Гарри Поттера. Оно, может, не самое серьезное и изысканное произведение позапрошлого года, но яркое событие в литературе. И плевали американские фантасты, американский фэндом на то, как себя позиционирует автор: они считались с реальностью и были правы. У нас фэндом боится реальности. Вот в чем кризис, а вовсе не в том, что нету новых достойных произведений жанра.
Чем дольше жанр варится в собственном соку, тем привычнее лучшим его представителям оценивать качество собственной прозы по отношению к произведениям Бушкова и Никитина.
Чем дольше фантастика будет воспринимать себя в пределах того концепта, который сама же привила массе, т. е. концепта «литература для подростков», тем дольше она будет оставаться подобной литературой, тем дольше идеалом для нее будет профессиональная штамповка имени Генри Лайона Олди, где «Мифы народов мира» и переложены на доступный детям язык, а не Желязны, сумевший создать собственный миф, не Фрай, превративший реальность в «Энциклопедию мифов».
Ева Пунш
Один раз — не Фантомас
БСЭ гласит, что «фантастика — это искусство воображать; разновидность жанра, исходной идейно-эстетической установкой которого является диктат воображения над реальностью, порождающий картину „чудесного мира“, противопоставленного обыденной действительности и привычным, бытовым представлениям о правдоподобии». Определение более чем смутное, особенно, если говорить о фантастике как кинематографическом жанре. Я могу заявить, что искусство вообще — это, в первую очередь, искусство воображать. И вряд ли вы мне сможете возразить.
По каким же признакам можно отнести кинофильм к фантастическому жанру? Определение «реализация несуществующего» звучит натянуто. Потому что позволяет свалить в одну кучу боевую фантастику, мистику, фильм ужасов, фильм-катастрофу, сказку, притчу, антиутопию, приключения и даже отдельные боевики (с обязательной для них приставкой «супер»). Действительно, ведь в голливудских блокбастерах с их горящими вертолетами, сверхчеловеками, супердетективами, стихийными бедствиями и проч. ситуации случаются просто фантастические.
И термин «научная фантастика» тоже не является всеобъемлющим. Условные края жанра расползаются и не дают вычленить определение.
Кино от МельесаФантастический жанр — один из самых старинных в кинематографе. А точнее говоря, самый старинный из игровых.
Луи и Огюст Люмьеры, изобретатели кинематографа, на самом деле в качестве пробного шара создали кино документальное. «Прибытие поезда на вокзал Ла Сьота» и «Выход рабочих с завода Люмьер» — вот их первые ленты. «Движущаяся фотография» была далека от того волшебства, которое сейчас называется кинематографом. Продолжателями дела братьев Люмьер, их метода cinema verite (с лозунгом: «Кино — это правда 24 кадра в секунду») в игровом кинематографе являются разве что итальянские неореалисты, да и те уже отошли на покой.
Настоящее искусство началось тогда, когда за камеру взялся иллюзионист-фокусник Жорж Мельес. На ранних порах он занимался ерундой, подражая братьям Люмьер и сдирая у них сюжеты, но благодаря нелепой случайности — заело в аппарате пленку — Мельес оказался родоначальником первого в истории кино спецэффекта. Он изобрел стоп-кадр. Эта находка столь вдохновила Мельеса, что документальное кино было позабыто и бывший фокусник начал творить при помощи киноаппарата настоящие чудеса.
Зачем запечатлевать события, если их можно сочинять самому или даже предвосхищать? Так родилось игровое кино.
Мельес выдумывал фильмы-инсценировки, рассказывающие о реальных событиях — таких, как извержение вулкана Монпелье или взрыв крейсера «Мэн» (съемки велись на макетах). Он даже умудрился снять коронацию Эдуарда VII за несколько недель до ее свершения. В роли будущего монарха выступил мясник из соседней лавки.
Мельес изобрел не только стоп-кадр. Ему кинематограф обязан появлением декораций, трюковых съемок, замедленной и ускоренной киносъемки, специального освещения и прочего. Некоторые его находки до сих пор используются мастерами спецэффектов. В самом начале XX века Мельес умудрялся делать цветное кино, собственноручно раскрашивая тысячи и тысячи метров кинопленки (чем не спецэффект?). Сказки и приключения с феями, волшебниками, чудесами и стихийными бедствиями. И конечно же, фильмы ужасов и фантастика. Еще не был изобретен монтаж, не было даже понятия о крупном плане или движущейся камере — кино снималось с одной точки, но это было уже кино.
А самая знаменитая картина Мельеса «Путешествие на Луну» (1902 г.) и на сегодняшний день возглавляет различные списки ста лучших фантастических фильмов всех времен и народов. Из «Путешествия» (как русская литература из «Шинели») вышли все современные спецэффекты — начиная с медитаций Тима Бёртона, включая клипы Queen и заканчивая бутафорской луной в «Мулен Руж».
Но я не стану слишком углубляться в историю вопроса. Цель статьи — не исторические исследования, а всего лишь попытка разобраться с кинофантастикой нынешнего времени. Оставим бесспорное влияние на мировой кинематограф Фрица Ланга и Роберта Вине, это предмет разговора совсем иного уровня.
Достаточно лишь добавить, что ранняя фантастика тяготела к двум разновидностям жанра — фильм ужасов и детская сказка. На «ура» шли экранизации, различные вариации на тему «Дракулы», «Франкенштейна», «Мистера Джекила и доктора Хайда» (каждое из этих произведений экранизировалось не менее двух-трех десятков раз за всю историю кинематографа).
