Blackfighter - Черный истребитель
Танька покачала головой. Весь последний монолог был высказан менее чем за минуту, причем живо и эмоционально. Эри была порядочной тараторкой, но говорила по делу. Поэтому нужно было следить за ходом ее мысли — а это непросто, когда тебе выдают по сто слов в минуту.
На каждый предмет мебели, предназначенный для передачи дачникам, Эри придумала наклеивать листок желтой бумаги. Через час оказалось, что желтые листки красуются абсолютно на всем. Танька оглядела из коридора обе комнаты и сказала:
— Нет. Так не пойдет. Вещи в чем-то держать надо — один шкаф оставляем по-любому. И оба дивана. И книжные полки. И стол. И этот стол. Эри, ты даже свой компьютерный стол отдавать собралась…
— Это я погорячилась… — согласилась Эри. — Давай еще раз.
Понадобился еще раз, и еще, и третий раз, после чего под раздачу попала примерно половина мебели. Эри немедленно развесила окончательно выверенный список по каким-то интернетовским доскам объявлений, и они принялись увязывать в старые простыни содержимое двух шкафов для одежды. Первый страждущий объявился через полчаса, когда они успели совершить только один тур на ближайшую помойку.
— Да, — сказала Эри. — Да, именно оптом. Да, именно сегодня. У нас желающих полно. Детский дом? Ну, только в помощь детям подождем до вечера. Вам, кстати, старые книги не нужны? Нужны? Ну, тогда приезжайте, пока мы все на помойку не вынесли.
Через час квартира напоминала нечто среднее между секонд-хендом и караван-сараем. Попутно Эри взялась разбирать содержимое письменных столов и единственного используемого ими одежного шкафа. Оттуда тоже повылетело немало.
— Ты погоди… — сказала Танька, подбирая с пола потрепанные, но целые джинсы. — Отдай этим… детдому. Им пригодится.
— Точно! — загорелась Эри. — А вот мы сейчас остатки бабкиного барахла перетасуем. Что на выброс, а что сиротам.
Теперь хлам раскладывался на две кучи — на помойку и на отдачу.
— Что, шубу тоже детдому? — удивилась Танька, разглядывая потертый, но достаточно пристойный лисий полушубок.
— Ты меня представляешь в этой шубе? — засмеялась на весь дом Эри.
— Не-а…
— Вот и я не представляю.
— А родителям?
— У меня родители — защитники животных. Они мне за такое предложение эту шубу знаешь, куда запихают? А она большая, плохо влезать будет…
— Продвинутые у тебя родители…
— А то! — радостно кивнула Эри. — Как ни послушаешь наших — не предки, а уроды какие-то. Сплошь детишек по дурдомам рассовывали. А у меня предки — супер! Хиппи, кээспешники, туристы, всякое такое. Я выросла-то по походам. Меня маманя в полгода первый раз с собой потащила. На байдарках. Вот это мать, скажи, а?
— Да уж.
— А когда меня сплющило, она послушала-послушала, и нашла какого-то буддиста. Махаяна, брахмапутра, всякое такое. Но дело не в брахмапутрах, а в том, что он меня какими-то травками отпаивал и про реинкарнацию популярно объяснял. И все было супер.
— Вот же везет некоторым… — с белой завистью сказала Танька. — Ну везет же…
Эри рассмеялась.
— Да ты не волнуйся, командир. Теперь все будет — зашибись. Герцог, он знаешь, какой! Ого-го.
Танька покраснела, опустила глаза и, не выдержав, счастливо улыбнулась.
— Ага! — продолжала Эри. — Без него все, наверное, развалилось бы уже давно. Разделилось бы на настоящих, которые спились или скололись бы, и на примазавшихся, которые бегали бы вокруг, рассказывая чужие сказки.
— А что, и такие есть? — удивилась Танька. — Примазавшиеся?
— Как же без них, ага, — пожала плечами Эри. — Тянет, понимаешь, людей на романтику.
— Где же романтика-то? — не врубилась Танька. — В чем она?
— Для тех, кто там не был — как раз одна романтика. А что? Полеты-пилоты, подвиги, потери — звучит красиво, а внутри не больно…
В дверь позвонили.
— О! А вот и детдом. У наших-то ключи.
На пороге стоял хлипкого вида парень в потертой нейлоновой курточке. Танька с интересом посмотрела на него — сверху вниз, обнаружив, что плечи у нее, пожалуй, пошире будут.
— И вы это как, сами собираетесь выносить? — задумчиво сказала она, обводя руками коридор, в котором мебель была сплошь усеяна желтыми листками.
— Нет. У меня там внизу грузчики, — утробным басом заявил парень, и Танька, не выдержав, хихикнула — настолько голос и телосложение не сочетались между собой.
Два дюжих грузчика довольно быстро опустошили квартиру. Парень в курточке, нагруженный под завязку двумя тюками с вещами, долго благодарил, стоя на пороге, и Танька с Эри устали с ним прощаться.
— Ну, улучшили, стало быть, свою карму, — улыбнулась Эри, огляделась и ошеломленно хлопнула себя руками по бедрам. — Ну нифига ж себе…
Было чему изумляться: вдруг оказалось, что квартира — весьма большая и удобной планировки. Мебели осталось ровно столько, сколько было нужно нормальным людям. И даже чудовищного вида обои — коричневые в песочный цветочек в одной комнате и серо-красные в другой — не особо портили общую картину. Но по углам были кучи пыли и мусора, а полы — истоптаны грузчиками.
— А вот мы сейчас как вымоем все это… — хищно оглядываясь, заявила Танька.
— Ура! Даешь рейд за чистоту!
— За свободу! — вскинула вверх левую руку в салюте Танька.
— Освобождение-е! — завопила во всю глотку Эри, и Танька уронила челюсть. Все ей вдруг стало ясно, но говорить об этом было не нужно, да и не было тех слов.
Все было сделано весело и в ударном темпе — и выметены и вымыты дважды, с порошком, полы, и расставлена заново, удобно, мебель, и вытряхнуты оставленные покрывала и спальники. Книги стройными рядами выстроились на освобожденных от литературы советских времен полках, уцелевшие кастрюли и сковородки спрятались в кухонный шкаф.
В меньшей комнате уцелели два стола под компьютеры, диван, книжный шкаф и шкаф для одежды. Во второй — диван, два кресла, стенка, зиявшая свободными местами для новых книг, журнальный столик. Вместо пыльных штопаных ковров был начисто вымытый, блестящий линолеум.
— Натуральная казарма, — с удовольствием сказала Эри. — Вот теперь купим стиральную машину, а то все говорили — когда мебель выкинем, тогда и купим. Ну не молодцы ли мы, командир?
— А то! — кивнула Танька, уже второй раз моя лицо и руки с мылом.
Когда замок двери заскрежетал, и в прихожую вошли Рыжий и Герцог, лица их вытянулись, а челюсти устремились к ботинкам.
— Рыжий, мы, кажется, к соседям зашли? — удивленно сказал Герцог.
— Ну, эти ботинки, — показал под вешалку Рыжий, — определенно мои. Я узнаю их в лицо.
